ВС напомнил о презумпции вины причинителя вреда в деле о взыскании компенсации за смерть пациента

Суд не согласился с нижестоящими инстанциями об отсутствии причинно-следственной связи между недостатками медицинской помощи пациенту, его наступившей смертью и причинением морального вреда вдове и дочери покойного

Адвокаты поддержали выводы Суда. По мнению одного из них, в рассматриваемом случае ВС дал оценку не наличию или отсутствию прямой причинно-следственной связи, а действиям медицинской организации как ответчика. Другой эксперт посетовал на низкую квалификацию судей первой и апелляционной инстанций, так как Верховный Суд в очередной раз разъяснил им простые и основополагающие принципы гражданского права.

2 сентября Верховный Суд РФ вынес Определение № 48-КГ19-9 по спору между больницей и родственниками пациента, скончавшегося через два дня после обращения за медпомощью.

Гражданин, у которого выявили ушиб грудной клетки, скончался от пневмонии

20 мая 2015 г. челябинец П. обратился в травмпункт областной клинической больницы с жалобами на одышку и грудные боли после недавнего падения на спину. Пациенту провели рентгеновское обследование грудной клетки, а врач-травматолог выявил ее ушиб и назначил лечение. Через два дня гражданин умер в своем доме. Согласно справке о смерти и акту судебно-медицинского исследования причиной его смерти была острая респираторная недостаточность и острая левосторонняя гнойно-фибоинозная плеврапневмония.

Впоследствии вдова покойного и его дочь обратились в суд с иском к больнице о компенсации морального вреда, причиненного ненадлежащим оказанием медпомощи. По мнению истиц, врач-травматолог не провел должного обследования пациента, не изучил рентгеновский снимок его грудной клетки с новообразованием, характерным при заболевании пневмонией. Он также не собрал нужные анализы и не поставил больному диагноз «пневмония», не назначил ему соответствующего лечения и отказал пациенту в госпитализации, что привело к смерти последнего спустя непродолжительное время. Свои нравственные страдания гражданки оценили по 3 млн руб. каждая.

Нижестоящие суды отказались взыскивать компенсацию морального вреда за некачественную медпомощь

Гражданский спор рассматривался в Калининском районном суде г. Челябинска. В ходе судебного разбирательства представитель истиц настоял на проведении комиссионной судмедэкспертизы для установления наличия или отсутствия причинно-следственной связи между действиями (бездействием) персонала больницы и смертью пациента.

Заключение экспертизы показало, что в целом медицинская помощь П. на приеме у врача-травматолога была оказана правильно, но неполно. Так, врач не уточнил жалобы на боли и анамнез заболевания, неполно провел физикальное исследование. Также отсутствовало подробное описание рентгенограммы грудной клетки (в записи не отразили наличие затемнений нижней доли левого легкого). Пациент нуждался в дополнительном обследовании для уточнения характера имевшейся патологии и решения вопроса стационарной госпитализации в целях установления диагноза и лечения.

Как заключили эксперты, вышеуказанные недостатки в оказании медпомощи врачом-травматологом не явились сами по себе причиной возникновения у П. пневмонии. Тем не менее наряду с последующим фактом необращения пациента за медицинской помощью в связи с ухудшением его состояния они способствовали прогрессированию пневмонии и неблагоприятному исходу заболевания для жизни гражданина.

Суд первой инстанции также выявил, что в апреле 2018 г. состоялось заседание лечебно-контрольной комиссии больницы, заключившей, что врач-травматолог правильно определил диагноз пациента и назначил ему соответствующее лечение. Тогда медики сочли, что травматолог рекомендовал гражданину продолжить лечение, но пациент не выполнил рекомендации врача. П. или его родственники при ухудшении состояния больного могли вызвать на дом бригаду скорой или неотложной помощи или участкового врача, но не сделали этого. Развившаяся на фоне множественной тяжелой соматической патологии пневмония протекала малосимптомно, что не позволило диагностировать ее при обращении в травмпункт.

В итоге суд первой инстанции отказал в удовлетворении исковых требований близких покойного в связи с тем, что недостатки оказанной медпомощи не находились в прямой причинно-следственной связи с его смертью. Суд также указал, что отсутствие в заключении судмедэкспертизы выводов о степени тяжести вреда, причиненного здоровью гражданина действиями (бездействием) работника больницы, безусловно, свидетельствует об отсутствии прямой причинно-следственной связи между оказанной медпомощью и смертью гражданина. Ухудшение состояния здоровья П., которое привело к наступлению его смерти, было продиктовано именно фактом его дальнейшего пренебрежения медпомощью.

Апелляционный суд поддержал решение первой инстанции. Он дополнительно отметил, что допущенные больницей недостатки при оказании медпомощи П. сами по себе не явились причиной возникновения у него заболевания, приведшего к смерти. Вторая инстанция также указала, что судмедэкспертиза не выявила прямой причинно-следственной связи между недостатками медпомощи и смертью гражданина, а косвенная связь между ними не является основанием для взыскания с больницы в пользу истиц компенсации морального вреда.

Верховный Суд выявил многочисленные нарушения в актах нижестоящих судов

Родственницы П. подали кассационную жалобу в Верховный Суд РФ, Судебная коллегия по гражданским делам которого нашла ее обоснованной.

Высшая судебная инстанция напомнила, какие обстоятельства являются юридически значимыми и подлежащими доказыванию для привлечения к ответственности в виде компенсации морального вреда. Так, указанные факторы связаны с тем, что потерпевший перенес физические или нравственные страдания в связи с посягательством причинителя вреда на принадлежащие ему нематериальные блага, при этом именно на последнем лежит бремя доказывания правомерности его поведения, а также отсутствия его вины. Презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий – если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Таким образом, подчеркнул Суд, больница должна была доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда истицам в связи со смертью гражданина, медпомощь которому была оказана ненадлежащим образом. Однако нижестоящие суды неправомерно возложили на истиц бремя доказывания обстоятельств, касающихся некачественного оказания П. медпомощи и причинно-следственной связи между ненадлежащим ее оказанием и наступившей смертью гражданина.

Как пояснил ВС, ответчик не доказал отсутствие его вины в неустановлении пациенту правильного диагноза, что повлекло ненадлежащее и несвоевременное лечение, которое привело к ухудшению состояния здоровья гражданина и его скоропостижной смерти. С учетом изложенного Суд не согласился с нижестоящими инстанциями об отсутствии причинно-следственной связи между недостатками медицинской помощи, его наступившей смертью и причинением истицам морального вреда.

Верховный Суд отметил, что нижестоящие инстанции не дали должную оценку доводам истиц и не применили к спорным отношениям положения ст. 70 Закона об основах охраны здоровья граждан в РФ касательно полномочий лечащего врача при оказании медпомощи пациенту. Так, суды не выявили, были ли предприняты персоналом больницы все необходимые и возможные меры для своевременного и квалифицированного обследования пациента по указанным им жалобам и в целях установления правильного диагноза. Первая и вторая инстанции также не выяснили, правильно ли были организованы обследование пациента и лечебный процесс, имелась ли у больницы возможность оказать пациенту необходимую и своевременную помощь согласно медицинским стандартам.

При этом Суд в очередной раз напомнил, что заключение эксперта для суда необязательно и оценивается судом по правилам, установленным в ст. 67 ГПК РФ. «Судебные инстанции не дали правовой оценки тому обстоятельству, что в заключении судебно-медицинской экспертизы отмечены недостатки в оказании медицинской помощи П., в том числе экспертами указано на то, что диагноз “ушиб грудной клетки”, установленный у П. 20 мая 2015 г. травматологом, не подтвержден объективными медицинскими данными, назначенное 20 мая 2015 г. травматологом на приеме П. лечение соответствовало установленному диагнозу, но не соответствовало характеру фактически имевшегося у П. заболевания», – отмечено в определении.

Верховный Суд также обратил внимание, что не исследовался вопрос о том, были ли предприняты врачом-травматологом и врачом-рентгенологом все необходимые меры для своевременного и квалифицированного обследования пациента. «Каких-либо данных о том, что у П. при его обращении в больницу за медицинской помощью был установлен правильный диагноз и назначено соответствующее этому диагнозу лечение, в деле не имеется, равно как и не имеется в материалах дела доказательств того, что П. был поставлен работниками больницы в известность о тяжести имеющегося у него заболевания и возможных его последствиях, вследствие чего суждение суда первой инстанции о том, что ухудшение состояния здоровья П., приведшее к наступлению его смерти, связано с дальнейшем его необращением за медицинской помощью, не основано на требованиях норм материального права, определяющих порядок оказания медицинской помощи и ее качество с учетом состояния здоровья пациента», – отметил Суд.

В связи с этим Верховный Суд отменил решения нижестоящих судов и отправил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Адвокаты поддержали выводы Суда

При анализе определения Суда у председателя Коллегии адвокатов системы биоэкологической безопасности и здравоохранения РФ Юрия Меженкова сложилось впечатление, что квалификация судей первой и апелляционной инстанций (особенно региональных судов) опустилась на уровень старшекурсников юридического вуза. «Судебная коллегия разъясняет судам такие простые, основополагающие принципы, в частности презумпцию вины в гражданском праве, правила оценки доказательств, обязанность и бремя доказывания в гражданском процессе», – отметил он.

По словам эксперта, Верховный Суд повторил ранее изложенные им тезисы в аналогичном Определении № 74-КГ19-5 от 24 июня. «Так, Суд в очередной раз напомнил, что судмедэкспертиза не имеет заранее установленной силы и должна оцениваться в совокупности с остальными доказательствами, что истец не должен доказывать, что медицинская помощь была оказана некачественно, а должен доказать лишь сам факт причинения ему вреда. В то же время ответчик в лице медорганизации обязан доказать факт медицинской помощи надлежащего качества, и суды не вправе перекладывать бремя доказывания на одну из сторон», – пояснил Юрий Меженков.

«У меня создалось впечатление, что судебную практику читают только адвокаты и практикующие юристы при защите своих доверителей, тогда как судьи первой инстанции абсолютно равнодушно относятся к мнению Верховного Суда, продолжая выносить решения, противоречащие основным принципам российского права», – подытожил эксперт.

Адвокат АП Самарской области Татьяна Иванова отметила значимость определения. «Верховный Суд указал на необходимость оценивать заключение судебно-медицинской экспертизы с позиций здравого смысла, а не безоговорочно следовать мнению экспертов, что случается в большинстве случаев. Не секрет, что судебно-медицинских экспертов нередко подозревают в излишнем “сочувствии” коллегам-медикам, которое сказывается на их выводах», – пояснила она.

По словам эксперта, в рассматриваемом случае Суд не стал придерживаться классического уголовно-правового понимания причинно-следственной связи между действиями (бездействием) врачей и наступившим последствием как основания для возмещения морального вреда. «В практике мы наблюдаем упрощенное понимание этой связи: если врач своей рукой причинил вред – причинная связь имеет место. Если же имелся разрыв во времени, смерть от невыявленного заболевания (как в данном случае) – прямой связи нет. Однако в данном случае Верховный Суд дал оценку не наличию или отсутствию прямой причинно-следственной связи, а действиям медицинской организации как ответчика (было ли сделано все объективно возможное для постановки верного диагноза)», – полагает Татьяна Иванова.

Адвокат добавила, что создание возможности для пациентов в части получения возмещения вреда в гражданском процессе значимо само по себе, прежде всего в интересах самих больных, но не только. «При наличии реальных шансов восстановить нарушенные права в гражданско-правовом порядке пациент с меньшей долей вероятности будет добиваться восстановления справедливости в уголовном процессе и требовать привлечения к уголовной ответственности врача», – заключила эксперт.

Зинаида Павлова