Судебный контроль над предварительным расследованием необходимо усилить

«Процессуальная триада» зачастую не способна решить проблемы следствия

Гаспарян Нвер
Адвокат АП Ставропольского края, советник ФПА РФ

05 Ноября 2020
Судебная практикаУголовное право и процесс

Президент Федеральной палаты адвокатов РФ Юрий Пилипенко, комментируя статью председателя Верховного Суда РФ Вячеслава Лебедева в «Российской газете», отметил, что адвокатов беспокоит низкий показатель удовлетворенных судами жалоб на незаконные действия должностных лиц предварительного расследования в порядке ст. 125 УПК РФ – менее 20%. «Только надлежащий судебный контроль способен изменить ситуацию к лучшему», – подчеркнул президент ФПА.

На существенные недостатки в работе следователей обращал внимание также в 2018 г. Юрий Чайка, в то время генпрокурор РФ: «К сожалению, для многих наших следователей уголовно-процессуальное законодательство, нормы материального права – это космос, – указал генеральный прокурор. – Если еще 20–25 лет назад следователь и преступник – это борьба интеллектов и кто кого переиграет, то сейчас все очень просто: СИЗО и особый порядок рассмотрения. Сегодня до 70% дел рассматривается в особом порядке. И наступает деградация следователя».

В 2019 г. глава надзорного ведомства отмечал среди выявленных в деятельности следователей нарушений: чрезмерно длительный срок содержания обвиняемых под стражей, а также затягивание предварительного следствия в 38% уголовных дел.

Тогда же заместитель председателя ВС РФ Владимир Давыдов признал: «Очевидно, что качество правосудия напрямую зависит от качества предварительного расследования. При этом согласно справкам, которые нам предоставляют суды уровня регионов, работа следствия оценивается как удовлетворительная. Однако в этих же справках постоянно указываются случаи нарушения законов, которые допускают сотрудники следственных органов. Кроме того, отмечаются системные нарушения, а сами суды постоянно выносят частные определения в адрес следственных органов. Поэтому удовлетворительная оценка выглядит явно завышенной».

Председатель Мосгорсуда Ольга Егорова в 2017 г. отмечала, что рост количества ходатайств о продлении сроков содержания под стражей свидетельствует о волоките и низком качестве расследований. А в конце 2018 г. на вопрос о рассмотрении дел с участием присяжных она заметила: «За первые шесть месяцев действия этого закона в районные суды Москвы поступило 20 таких дел. Каждый второй вердикт – оправдательный. О чем это говорит? Безусловно, о сильной работе стороны защиты, но и низком качестве сбора и представления доказательств стороной обвинения. Следователи, увы, разучились собирать и анализировать доказательства».

Как видим, качеством предварительного расследования как минимум недовольны Верховный Суд, Московский городской суд, Генпрокуратура и ФПА, однако ситуация, к сожалению, к лучшему не меняется.

Для решения давно назревших проблем следствия есть все необходимые законодательные предпосылки, действует так называемая процессуальная триада: ведомственный контроль, прокурорский надзор и судебный контроль. Казалось бы, находясь «в тисках» этой триады, следователь просто обязан действовать по закону и не допускать нарушений прав участников уголовного судопроизводства.

Однако на практике эта влиятельная «тройка» нередко оказывается неспособной решать поставленные задачи. Причины просты: согласно конструкции УПК РФ следователь, начальник следственного органа и прокурор – это представители стороны обвинения, имеющие строго обвинительные устремления, нередко расходящиеся с требуемой объективностью, а вот обязанный быть беспристрастным суд своими полномочиями контроля над предварительным следствием не всегда спешит пользоваться.

Всем хорошо известен замечательный процессуальный механизм, предусмотренный ст. 125 УПК, когда любой участник уголовного судопроизводства (со стороны как защиты, так и обвинения) вправе обжаловать в суде действия (бездействие) должностного лица, осуществляющего предварительное следствие. Здесь действует простое правило: чем чаще суд признает действия следователей незаконными, тем выше становится качество следствия и меньше допускается нарушений закона, и наоборот – чем меньше выявляется нарушений, тем их становится больше.

Рассмотрим статистику Судебного департамента ВС об осуществлении судебного контроля за следствием в порядке ст. 125 УПК.

С 2013 по 2019 г. наблюдается поступательное снижение обращений в суды с жалобами – с 136 063 до 120 102. Данные показатели можно объяснить как уменьшением поводов для обжалований, так и пониманием участниками уголовного судопроизводства бесполезности таких обращений в связи с их слабой удовлетворяемостью.

Одновременно с этим неуклонно сокращается количество удовлетворенных жалоб: с 9331 (2013 г.) до 5301 (в 2019 г.).

Процент удовлетворенных жалоб на действия следствия от общего количества поданных регулярно снижается – с 6,85 в 2013 г. до 4,41 в 2019 г. В то же время доля удовлетворенных жалоб на действия следствия от количества рассмотренных, как ни странно, с годами почти не меняется и составляет примерно 18–19%. Создается впечатление, что этот показатель аккуратно «подгоняется» под заданные параметры.

На мой взгляд, 4,41% удовлетворенных жалоб от числа поданных в 2019 г. и 19,22% удовлетворенных жалоб от количества рассмотренных – это неудовлетворительный показатель работы судов, свидетельство их нежелания исправлять ошибки предварительного следствия.

В процессе адвокатской деятельности мы по каждому уголовному делу сталкиваемся со следственными нарушениями разной степени грубости, а приведенные результаты демонстрируют избирательный подход судов к их оценке.

Когда суды в подавляющем большинстве случаев уклоняются от эффективного судебного контроля, признавая действия следователей законными и обоснованными, нет ничего удивительного в том, что «диффузия» допускаемых нарушений распространяется достаточно быстро.

Другой важный показатель – вынесение частных определений апелляционными инстанциями в связи с нарушениями, допущенными в процессе предварительного следствия.

Совершенно очевидно, что частные определения (постановления), вынесенные в порядке ч. 4 ст. 29 УПК, имеют важное превентивное и дисциплинирующее значение, ориентируя следователей соблюдать требования закона.

Как показывает анализ таблицы, количество вынесенных апелляционными инстанциями частных определений поступательно снижается: с 3017 (в 2014 г.) до 1996 (в 2019 г.), а количество «частников» в отношении следователей – напротив, растет: с 481 (в 2013 г.) до 642 (в 2019 г.).

Однако если исходить из количества рассмотренных апелляционных представлений и жалоб, то численность частных определений ничтожно мала: например, на 341 471 апелляционное дело только 642 «частника» касаются предварительного следствия – 0,18%. Такой процент напоминает показатель частоты вынесения оправдательных приговоров.

В моей адвокатской практике не встретилось ни одного уголовного дела, где не было бы допущено нарушений уголовно-процессуального закона. В таких случаях следовало бы выносить частные постановления в отношении следователей, но этого почему-то не происходило. В связи с этим названная частота реагирования апелляционных инстанций на допускаемые в ходе досудебного производства нарушения не может не удивлять.

Может быть, причина столь низкого качества предварительного расследования, о которой так часто говорят почти все федеральные руководители, и кроется в слабом судебном контроле в порядке ст. 125 УПК, а апелляционные инстанции, в свою очередь, крайне редко выявляют допускаемые следователями нарушения и так же редко реагируют вынесением частных постановлений?

Именно таким образом «цементируется» так называемый обвинительный уклон, столь выгодный представителям следствия и прокуратуры.

При этом, когда должностные лица становятся фигурантами уголовных дел, они удивляются и негодуют по поводу порядков, к установлению которых ранее имели непосредственное отношение.