ВС защитил право собственника публичных земельных участков на расторжение договора аренды с банкротом

Суд пояснил, что возврат обществом-банкротом арендованного участка по причине прекращения договора аренды не может квалифицироваться как приоритетное удовлетворение требования арендодателя в обход интересов иных кредиторов

Комментируя определение ВС, один из экспертов «АГ» отметил, что нижестоящие инстанции совершенно несправедливо решили, будто прекращение договора аренды будет преимущественным удовлетворением требований арендодателя. Другой посчитал, что хотя решение Верховного Суда и можно назвать справедливым, оно не лишено некоторых недостатков, которые могут негативно повлиять на правоприменительную практику в делах с участием госорганов.

16 декабря Верховный Суд вынес Определение № 301-ЭС18-10926(4) по спору о расторжении 22 договоров аренды земельных участков между государственным органом и арендатором, впоследствии ставшим банкротом, по требованию арендодателя.

Госоргану не удалось расторгнуть договоры аренды с арендатором-банкротом в судах трех инстанций

В январе и августе 2014 г. Управление имущественных и земельных отношений администрации г. Костромы (арендодатель) и ОАО «Ивановская домостроительная компания» (арендатор) заключили 22 договора аренды земельных участков на срок до 18 февраля 2020 г. для строительства многоквартирных домов и ряда объектов инфраструктуры.

В июле 2015 г. суд возбудил процедуру банкротства в отношении общества, которое спустя два года признали банкротом. Впоследствии арендодатель обратился в суд с заявлением о расторжении договоров аренды и об обязании должника возвратить земельные участки. В обоснование своих требований Управление сослалось на то, что строительство на земельных участках никогда не велось, должник не уплачивал арендную плату с 30 июля 2015 г. Кроме того, заявитель указал, что общество добровольно не исполнило судебные решения о взыскании текущей задолженности по арендной плате.

Арбитражный суд отказал в удовлетворении требования заявителя, его определение устояло в апелляции и кассации. Суды исходили из того, что право аренды является оборотоспособным активом должника, поскольку находящиеся в публичной собственности земельные участки переданы в аренду на срок, превышающий 5 лет. Следовательно, этот актив вошел в конкурсную массу и подлежит реализации на торгах в целях удовлетворения требований кредиторов должника. Суды также сочли, что расторжение договоров повлечет за собой предпочтительное погашение требований арендодателя к должнику, что нарушит права и законные интересы других кредиторов. Кроме того, суды заключили, что действия арендодателя, направленные на прекращение арендных отношений, не отвечают принципу добросовестности.

Управление имущественных и земельных отношений администрации г. Костромы обратилось с кассационной жалобой в Верховный Суд РФ.

ВС встал на защиту интересов арендодателя

Изучив материалы дела № А17-4841/2015, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС напомнила о возможности досрочного расторжения договора аренды земельного участка, находящегося в государственной или муниципальной собственности, заключенного на срок более чем 5 лет, по требованию арендодателя на основании решения суда при существенном нарушении арендатором условий договора (п. 9 ст. 22 Земельного кодекса РФ). Суд отметил, что нижестоящие инстанции не обосновали свои выводы какими-либо специальными нормами или договорными условиями, которые устанавливали бы запрет на расторжение спорных договоров аренды земельных участков, находящихся в публичной собственности, на которых отсутствуют объекты, в том числе незавершенные строительством.

«В Законе о банкротстве не содержатся положения о том, что открытие в отношении должника-арендатора процедуры конкурсного производства автоматически лишает арендодателя права на досрочное расторжение договора при наличии к тому оснований, установленных иными законами. Вопреки выводам судов, возврат арендованной вещи по причине прекращения договора не может квалифицироваться как действие, направленное на приоритетное удовлетворение требования арендодателя, поскольку такой возврат имущества не влияет на уже сформировавшуюся задолженность по арендной плате и не направлен на прекращение денежного обязательства по уплате долга по правилам главы 26 ГК РФ», – отметил Верховный Суд.

Он добавил, что сохранение договорных отношений в ситуации систематического невнесения платежей арендатором, так и не приступившим к строительству, не только нарушает права публичного собственника, не получающего того, на что он справедливо рассчитывал при заключении договора аренды, но и влечет за собой наращивание задолженности по текущим арендным платежам, чем может ухудшаться положение кредиторов арендатора.

ВС также не согласился с выводом нижестоящих инстанций о том, что сам факт предъявления арендодателем требования о расторжении сделок, чьи интересы ущемляются длительным неисполнением контрагентом договорных обязательств, свидетельствует о злоупотреблении им правом. Он подчеркнул, что в процедурах банкротства сталкиваются разнонаправленные интересы. Так, в рассматриваемом случае это, с одной стороны, интересы публичного собственника сданного в аренду имущества, и, с другой стороны, интересы заинтересованных в максимальном пополнении конкурсной массы должника и его кредиторов (к числу последних могут относиться граждане – участники строительства, имеющие к арендатору земельного участка требования о передаче жилых помещений).

«Определяя баланс между этими разнонаправленными интересами, суд может признать публичного арендодателя лицом, злоупотребившим правом, и по этой причине отказать в удовлетворении иска о расторжении договора. Однако конкурсный управляющий должника, его кредиторы, заявляя о злоупотреблении правом, должны раскрыть, в чем именно это злоупотребление заключается, а суд – соответствующие доводы проверить и установить конкретные обстоятельства, указывающие на злоупотребление», – отметил ВС.

В рассматриваемом деле, как пояснил Суд, нижестоящие инстанции не ссылались на такие обстоятельства. Они также не проверили доводы Управления, которое, наоборот, утверждало о своем добросовестном поведении. Ведь для строительства на спорных земельных участках денежные средства населения не привлекались, само строительство объектов на них не велось. Кроме того, кредиторы – юрлица, вложившие свои средства в строительство, не принимали никаких мер к погашению текущей задолженности по арендной плате (в том числе за свой счет), если полагали, что последующая реализация права аренды на торгах покроет издержки на выплату текущего долга по арендной плате и хотя бы частично – реестровые требования.

В этой связи Верховный Суд вернул дело на рассмотрение в суд первой инстанции, которому предстоит проверить аргументы арендодателя об отсутствии оснований для предоставления приоритетной защиты должнику по отношению к собственнику имущества, а также оценить доводы и возражения участников спора относительно допустимости прекращения договорных отношений.

Эксперты неоднозначно оценили позицию ВС

Партнер юридической фирмы INTELLECT Александр Латыев положительно оценил выводы Суда. «Нижестоящие суды слишком далеко зашли в развитии так называемого “банкротного права”, они совершенно несправедливо решили, будто прекращение договора аренды будет преимущественным удовлетворением требований арендодателя», – отметил он.

По словам эксперта, в рассматриваемом деле следует учесть, что аренда – это не купля-продажа, по итогам которой, если покупатель стал банкротом, а продавец не получил покупной цены, последнему остается включиться в реестр требований кредиторов, а купленный товар, будучи собственностью банкрота, подлежит включению в конкурсную массу. «При защите интересов кредиторов банкрота не стоит все-таки забывать, что речь идет о возврате имущества, не принадлежащего должнику, а находящегося у него только лишь во временном владении и пользовании, причем это владение и пользование обусловлены внесением им арендной платы. При отсутствии арендных платежей арендодатель всегда вправе потребовать прекращения аренды (за исключением, разве что аренды земельного участка под зданием или сооружением, принадлежащим арендатору участка, так как в этом случае у последнего всегда будет исключительно право на получение этого участка в аренду). В рассматриваемом же случае земля предоставлялась под застройку, однако она так и не была осуществлена», – пояснил Александр Латыев.

Он добавил, что расторжение спорных договоров было связано именно с просрочкой внесения текущих арендных платежей за пользование землей после подачи заявления о банкротстве арендатора. «Текущие платежи в принципе остаются в том же режиме, что и обычные требования, безотносительно к банкротству. Отказывать в расторжении договора здесь в связи с преимущественным удовлетворением как минимум странно, ведь текущие требования и без того удовлетворяются преимущественно», – полагает Александр Латыев.

По словам эксперта, если допустить, что договор аренды не был бы расторгнут, а арендные права были бы проданы (как этого хотели иные кредиторы и с чем соглашались нижестоящие суды), то не стоит забывать про разъяснение п. 29 Постановления Пленума ВС РФ о перемене лиц в обязательствах № 54 от 21 декабря 2017 г. «Согласно ему приобретатель этих прав должен был бы стать солидарным должником по ранее накопившейся задолженности по арендным платежам, что весьма существенно снизило бы стоимость этих прав, а арендодателя, возможно, только порадовало бы. Правда, для этого ему пришлось бы дождаться проведения этих торгов», – отметил он.

Александр Латыев также указал на преждевременный характер выводов некоторых юристов о том, что комментируемое определение доказывает, что владение арендатора – вовсе никакое не вещное право: «В сущности, Верховный Суд не сказал ничего нового: аренда может быть прекращена при невнесении арендной платы – фактор банкротства и потенциальной реализации арендных прав на торгах здесь абсолютно ни при чем».

Партнер и руководитель практики «Арбитражное, налоговое и банкротное право» КА г. Москвы № 5 Вячеслав Голенев указал на скупость и неокончательный характер определения и неясность его мотивировки. «Банкротный состав Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ в очередной раз попытался найти выход из сложившейся ситуации путем развития права и выработки новой позиции. Но такая попытка не совсем удалась», – полагает эксперт.

В обоснование своего тезиса адвокат пояснил, что Верховному Суду следовало бы основательно поразмыслить над тем, почему в рассматриваемом деле право аренды является нужным или ненужным (в связи с большим количеством расходов) активом должника, проанализировать правовую природу договора аренды. «Такое рассуждение, кроме вывода об “отсутствии норм о запрете расторжения”, в определении не приводится, – отметил он. – Если бы это был любой другой договор (не арендный), с правом одностороннего расторжения, не требующий обязательного судебного расторжения, то после такого расторжения контрагентом должника (при наличии ценного имущества или прав для конкурсной массы) управляющий должника пошел бы в суд оспаривать такое расторжение как недействительное».

При этом Вячеслав Голенев отметил, что более обоснованной с буквальной точки зрения является ссылка нижестоящих судов на ст. 22 ЗК РФ и п. 15 Постановления Пленума ВАС РФ о некоторых вопросах, связанных с применением земельного законодательства от 24 марта 2005 г. № 11, так как они позволяют включить земельные участки в конкурсную массу.

В то же время адвокат счел, что Судебная коллегия верно квалифицировала как существенное нарушение должником условий договора аренды: «В этой связи ВС РФ привел довод о том, что возврат арендованной вещи не приведет ни к увеличению долга, ни к прекращению обязательства по его погашению. Но конкурсная масса в этом случае утрачивает право, которое могло быть реализовано на торгах, выручка от которого пошла бы на пропорциональное погашение требований всех кредиторов».

Вячеслав Голенев также согласился с выводом ВС РФ о том, что нижестоящими судами не обоснован вывод о злоупотреблении правом. «Действительно, своим поведением публичный собственник не нарушил каких-либо требований к добросовестности. Собственник может пользоваться без ограничения во времени своим правом на расторжение арендного договора, вопрос заключается лишь в наличии нарушений со стороны арендатора и в каком состоянии находится последний», – отметил он.

Таким образом, эксперт назвал определение в целом все же справедливым. «В данной конкретной ситуации, наверное, есть смысл расторжения договора аренды – если долг по аренде и расходы по участку были очень высокими (и потенциальная продажа права аренды с торгов не окупила бы их и не позволила бы расплатиться с кредиторами), и, действительно, как верно подмечает Судебная коллегия, для строительства на участках по анализируемым договорам денежные средства населения не привлекались, строительство на этих участках не велось, а кредиторы – юридические лица, вложившие свои средства в строительство, не принимали никаких мер к погашению текущей задолженности по арендной плате», – заключил Вячеслав Голенев.

Тем не менее он отметил, что излишняя акцентуация статуса публичного собственника может привести на практике к более «высокому» положению кредитора или контрагента должника в лице публичного субъекта (госоргана): «Так можно дойти и до того, что публичный собственник сможет расторгать (и забирать из конкурсной массы активы без конкурса) спорные договоры, а частный – нет». Адвокат добавил, что в делах о банкротстве застройщиков эта позиция может стать «ядерной» – вместо возможного спасения дольщиков в виде возможной достройки объекта государство сможет забрать земельный участок. «Хорошо, что в рассматриваемом деле ВС РФ сделал оговорку насчет того, что деньги населения не собирались. Это будет концом призрачным надеждам обманутых людей. Поэтому такое определение не должно быть практикообразующим во избежание его неправильного истолкования судами», – подытожил Вячеслав Голенев.