ВС призвал суды исследовать вопрос об экономической целесообразности выдачи поручительств

Верховный Суд отменил решения нижестоящих инстанций, которые сосредоточились лишь на оценке действительности основных сделок, из-за чего не установили имеющие существенное значение для правильного разрешения спора обстоятельства

Один из экспертов отметил, что Верховный Суд в данном деле дает возможность и фактически указание судам исследовать отношения между участниками сделок с должником широко, не ограничиваясь оспариванием обеспечительных сделок. Второй указал, что в данном случае ВС в очередной раз поправил суды нижестоящих инстанций, поставив под сомнение действительность поручительства, выданного должником. По мнению третьего, судебная практика выработала подход и необходимые критерии для оценки обоснованности требований поручителя.

В Определении
№ 306-ЭС20-16964 (2) от 16 ноября по делу
№ А57-17164/2019 Верховный Суд призвал нижестоящие суды исследовать вопрос об экономической целесообразности выдачи поручительств, а не сосредоточиваться лишь на оценке действительности основных (обеспечиваемых) сделок.

29 ноября 2018 г. между АО «Россельхозбанк» и ООО «Группа компаний “Русагро”» был заключен договор уступки прав (требований) по кредитным договорам/договорам об открытии кредитной линии и договорам поручительства, заключенным банком с АО «Аткарский МЭЗ», АО «Жировой Комбинат», ООО «Солнечные продукты», ООО ТД «Солнечные Продукты», ООО «Волжский Терминал», АО «МЖК “Армавирский”», ООО «Новопокровское», АО «Агрофирма Волга».

30 ноября 2018 г. «Группа компаний “Русагро”» и АО «Солнечные продукты – Масло» заключили договоры поручительства по кредитным договорам/договорам об открытии кредитной линии между банком и заемщиками: АО «Аткарский МЭЗ», ООО «Волжский Терминал», АО «Жировой Комбинат».

В последующем суды признали обоснованными и включили в третью очередь реестра требований кредиторов каждой компании требования «ГК “Русагро”».

«Солнечные продукты – Масло» также приступило к процедуре банкротства. Полагая, что в связи с неисполнением заемщиками обязательств по кредитным договорам/договорам об открытии кредитной линии у «Солнечные продукты – Масло» возникло обязательство по погашению долга, «ГК “Русагро”» обратилась в суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов задолженности в размере более 2,5 млрд руб.

Арбитражный суд Саратовской области со ссылкой на нормы ГК, Закон о банкротстве, с учетом разъяснений, изложенных в п. 26 Постановления Пленума ВАС от 22 июня 2012 г. № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве», отметил, что с учетом частичной оплаты размер непогашенного требования составил более 1,5 млрд руб.

Отклоняя доводы кредитора – ООО «Сингента» о ничтожности договоров поручительства как заключенных после установления контроля над должником с целью создания подконтрольной внутригрупповой задолженности, суд указал, что вступившими в законную силу судебными актами в рамках дел о банкротстве основных заемщиков и других поручителей установлена реальность кредитных соглашений, а также что у компании отсутствовал умысел на недобросовестное осуществление прав с целью причинения вреда независимым кредиторам. Обязательства обществ, входящих в группу «Солнечные продукты», перед банком образовались в период, когда «ГК “Русагро”» ни юридическим, ни фактическим контролем над группой «Солнечные продукты» не обладала, участия в формировании долгового бремени, а также в распределении кредитных денежных средств и их использовании внутри группы «Солнечные продукты» не принимала.

Суд пришел к выводу, что целью заключения договоров поручительства являлось создание дополнительных гарантий погашения кредитных обязательств. Такие действия не могут быть квалифицированы в качестве направленных на причинение вреда имущественным правам кредиторов должника. При этом суд отметил, что обществом «Сингента» не представлены доказательства, безусловно свидетельствующие о преследовании компанией и должником при заключении договоров поручительства цели причинения вреда имущественным правам кредиторов путем необоснованного увеличения имущественных требований к должнику.

Когда апелляция и кассация согласились с выводами первой инстанции, «Сингента» обратилась в Верховный Суд. Рассмотрев дело, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС заметила, что при включении в реестр требований, основанных на договоре поручительства, суды должны проверить реальность как основного, так и обеспечительного обязательств. В рассматриваемом случае общество «Сингента», не опровергая реальность основной задолженности, указывало на совокупность следующих обстоятельств.

Так, в период с 2013 по 2018 г. АО «Россельхозбанк» кредитовал группу компаний «Солнечные продукты». 3 октября 2018 г. группа компаний «Русагро» (в которую входит ООО «Группа компаний “Русагро”») приобрела корпоративный контроль над группой «Солнечные продукты». После этого 29 ноября 2018 г. «ГК “Русагро”» приобрела у Россельхозбанка права требования по кредитным и обеспечительным сделкам, формирующим долговую нагрузку группы «Солнечные продукты». На следующий день (30 ноября 2018 г.) между должником (входящим в группу «Солнечные продукты», но не выдававшим ранее обеспечений по ее обязательствам в пользу Россельхозбанка) и «ГК “Русагро”» был заключен договор поручительства, явившийся основанием для предъявления требований по настоящему обособленному спору.

Возражая против требований компании, общество «Сингента» ставило под сомнение экономическую целесообразность заключения обеспечительной сделки с должником в ситуации, когда компания уже обладала корпоративным контролем над группой «Солнечные продукты», заметил ВС.

Суды, оценивая заявленные требования на предмет обоснованности, сослались на вступившие в законную силу судебные акты из дел о банкротстве иных членов группы «Солнечные продукты», которыми установлена реальность основных обязательств, в обеспечение которых было дано поручительство. Действительно, указал ВС, реальность кредитных обязательств, а также правомерность действий компании при приобретении прав требования у банка не подлежали переоценке с учетом того, что указанные вопросы были рассмотрены судами в рамках дел о банкротстве основных заемщиков. Однако в настоящем деле, в отличие от дел о банкротстве основных заемщиков, юридически значимым вопросом являлась не реальность кредитных договоров или добросовестность компании при приобретении требований из кредитных договоров к группе «Солнечные продукты» у Россельхозбанка, а действительность поручительств, выданных должником.

Таким образом, в нарушение положений ст. 168, 170, 271 АПК суды неправильно определили предмет доказывания по спору, в результате чего фактически подменили оценку вопроса действительности договоров поручительства с должником оценкой вопроса действительности основных (обеспечиваемых) сделок. «Оценивая обеспечительную сделку на предмет действительности и, соответственно, экономической целесообразности в ее заключении, необходимо исходить из того, что по общему правилу при внутригрупповом займе денежные средства остаются под контролем группы лиц, в силу чего с точки зрения нормального гражданского оборота отсутствует необходимость использовать механизмы, позволяющие дополнительно гарантировать возврат финансирования», – отмечается в определении.

В условиях аффилированности заимодавца, заемщика и поручителя между собой на данных лиц в деле о банкротстве возлагается обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения обеспечительной сделки, в частности выдачи поручительства. В обратном случае следует исходить из того, что выбор подобной структуры внутригрупповых юридических связей позволяет создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов при банкротстве каждого участника группы лиц. Наличие такого контроля может быть использовано и при выстраивании внутригрупповых связей, например для создания мнимого долга (ст. 170 ГК) поручителя перед заимодавцем («долг перед самим собой») в целях причинения вреда иным кредиторам поручителя на случай банкротства (определения Верховного Суда от 28 мая 2018 г. № 301-ЭС17-22652; от 24 декабря 2018 г. № 305-ЭС18-15086 (3); от 24 февраля № 305-ЭС20-15145(5)).

Как отметил ВС, суды установили, что до приобретения прав требования у банка должник не входил в число поручителей по кредитным договорам, соответствующие договоры поручительства заключены только 30 ноября 2018 г. Следовательно, в предмет доказывания по настоящему спору входило установление экономической целесообразности для должника в осуществлении действий, направленных на выдачу поручительств, для чего компания, в частности, должна была раскрыть разумные экономические мотивы понуждения подконтрольного лица к совершению обеспечительной сделки, учитывая, что корпоративная связь предоставляла компании значительно больше власти над поведением должника, нежели связь обязательственная, являвшаяся бы в подобном случае избыточной, указал ВС.

Опровергая возражения общества «Сингента», «ГК “Русагро”» отмечала, что после покупки за 34 млрд руб. прав требования по кредитным обязательствам (в формировании которых компания участия не принимала) она имела единственный интерес – возвратить денежные средства, поэтому заключение договоров поручительства было необходимо исключительно для защиты инвестиций. При этом компания указывала, что не преследовала цели причинения вреда независимым кредиторам, так как на момент перехода к группе «Русагро» корпоративного контроля и прав требования Россельхозбанка не была осведомлена о неплатежеспособности группы «Солнечные продукты», соответствующие обстоятельства были выявлены только весной 2019 г.

Однако суды, сосредоточившись на оценке действительности основных (обеспечиваемых) сделок, фактически вопрос об экономической целесообразности выдачи поручительств не исследовали, в результате чего ими не были установлены обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения спора. Верховный Суд отменил судебные акты в части признания обоснованными и включения требований «ГК “Русагро”» в размере более 1,5 млрд руб. в реестр требований кредиторов АО «Солнечные продукты – Масло» и направил спор в отменной части на новое рассмотрение в Арбитражный суд Саратовской области.   

Адвокат, управляющий партнер «ШИП» Денис Шашкин отметил, что Верховный Суд в данном деле дает возможность и фактически указание судам исследовать отношения между участниками сделок с должником более широко, не ограничиваясь лишь оспариванием обеспечительных сделок. «Это верно, поскольку возникновение и реальность основных обязательств являются существенными, а обеспечение, в данном случае поручительство, уже будет являться надстройкой, которая при недействительности основного обязательства, по сути, развалится», – указал он.

По мнению Дениса Шашкина, Судебная коллегия по экономическим спорам редко рассматривает расширительно такого рода споры, поэтому определение будет иметь практическую пользу. «При этом стоит исходить из того, что суды не могут выходить за пределы заявленных требований, но давать анализ основной сделки, при оспаривании обеспечения, конечно, необходимо», – заключил адвокат.

Управляющий партнер МКА TA lex Андрей Торянников отметил, что в данном случае ВС в очередной раз поправил суды нижестоящих инстанций, поставив под сомнение действительность поручительства, выданного должником. Он указал, что уже в Обзоре судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утвержденном Президиумом ВС РФ 29 января 2020 г., можно найти схожие выводы, в том числе по ситуациям, непосредственно связанным с поручительством.

«Примечательно, что в данном случае Верховный Суд отметил нарушение судами положений АПК, касающихся определения предмета доказывания по спору. Странно, что судам нижестоящих инстанций это доставило проблему, поскольку компания включалась в реестр с требованиями, основанными именно на договоре поручительства, которым обеспечивались права требования, приобретенные компанией у банка и основанные на кредитных договорах», – указал Андрей Торянников.

Отметил ВС и порядок действий компании при заключении договора поручительства, когда после установления корпоративного контроля над группой «Солнечные продукты» в течение двух дней были приобретены права требования и заключен договор поручительства. «На мой взгляд, весьма интересны выводы, которые сделал Верховный Суд. Он указал, что при оценке обеспечительной сделки “необходимо исходить из того, что по общему правилу при внутригрупповом займе денежные средства остаются под контролем группы лиц, в силу чего с точки зрения нормального гражданского оборота отсутствует необходимость использовать механизмы, позволяющие дополнительно гарантировать возврат финансирования”. Как следствие, на заимодавца, заемщика и поручителя, аффилированных между собой, в деле о банкротстве возлагается обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения обеспечительной сделки, в частности выдачи поручительства. Также можно отметить и ссылку ВС на ранее рассмотренные дела, в которых наличие контроля в аналогичных ситуациях использовалось при выстраивании внутригрупповых связей, в том числе в целях причинения вреда иным кредиторам поручителя», – резюмировал адвокат.

Директор Lexing law firm Андрей Тишковский отметил, что подобная практика довольно распространена: участники группы должника по указанию конечного бенефициара практически всегда совершают попытки включения своих требований в реестр банкрота для целей установления контроля над процедурой банкротства и уменьшения доли удовлетворяемых по завершению реализации имущества требований независимых кредиторов.

По словам эксперта, судебная практика выработала подход и необходимые критерии для оценки обоснованности требований поручителя, что нашло отражение в том числе в Обзоре судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц (утв. Президиумом Верховного Суда 29 января 2020 г.), но в данном деле суды проигнорировали их, в связи с чем вопрос о включении в реестр требований кредиторов был обоснованно передан на рассмотрение суда первой инстанции, посчитал он.