ВС: Нельзя считать договор банковского вклада незаключенным, если имелся обман со стороны сотрудника банка

Верховный Суд заметил, что, отказывая в удовлетворении иска вкладчицы, суды сослались на внутренние документы банка о распределении полномочий сотрудников, не дав оценку тому, было ли их содержание известно и должно ли быть известно потребителю, непрофессиональность которого предполагается

Одна из экспертов отметила, что, несмотря на периодическое принятие и Верховным, и Конституционном судами показательных судебных актов по единичным делам, суды нижестоящих инстанций продолжают выносить решения в пользу банков и «АСВ». Второй предположил, что по похожим делам практика будет оставаться различной, так как судам в каждом конкретном деле потребуется проверять, проявил ли потребитель требуемую от него по ситуации разумность и добросовестность. Третий назвал определение Суда шагом к усилению ответственности кредитных организаций, которые, располагая необходимыми организационными и кадровыми ресурсами, должны принимать более действенные меры к защите прав своих кредиторов и вкладчиков. Четвертый полагает, что в ситуации, когда гражданин, находясь в офисе банка, передает деньги действующим сотрудникам банка, при этом получает от этих сотрудников документы, подтверждающие внесение денег, было бы неправильным ожидать правовой экспертизы этих документов и полномочий банковских работников.

В Определении № 21-КГ22-8-К5 от 14 февраля Верховный Суд напомнил, что суды не вправе квалифицировать, руководствуясь п. 2 ст. 836 ГК во взаимосвязи с его ст. 166, как ничтожный или незаключенный договор банковского вклада с гражданином на том лишь основании, что он заключен неуполномоченным работником банка и в банке отсутствуют сведения о вкладе, в тех случаях, когда разумность и добросовестность действий вкладчика при заключении договора и передаче денег неуполномоченному работнику банка не опровергнуты.

Вклад, которого не было

18 октября 2019 г. Светлана Федотова в операционном офисе ПАО «Московский индустриальный банк» в г. Нальчике заключила договор о размещении средств во вкладе «VIP-накопительный» на сумму более 1,7 млн руб. с выплатой 9,5% годовых. Тогда же она передала деньги и получила банковский ордер.

16 июля 2020 г. Светлана Федотова обратилась в банк за получением периодической выплаты процентов по вкладу, в чем ей было отказано – денег на счете не было. 22 июля 2020 г. Светлана Федотова подала в банк претензию о возврате незаконно снятых денежных средств, и в тот же день «МИнБанк» уведомил ее о том, что договор банковского вклада между ними не заключался.

28 апреля 2020 г. в рамках служебного расследования, проводимого управлением собственной безопасности банка, руководитель операционного офиса г. Нальчика Заурбек Тяжгов в объяснении на имя председателя правления «МИнБанка» указал, что получение денежных средств у физлиц по соглашению с ними являлось его личной инициативой, при этом счета в банке не открывались, денежные средства в кассу не вносились. 12 мая 2020 г. его освободили от занимаемой должности по п. 7 ч. 1 ст. 81 ТК в связи с утратой доверия.

4 июня 2020 г. в отношении Заурбека Тяжгова было возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК. Было установлено, что Тяжгов путем обмана и злоупотребления доверием в рабочем кабинете, используя свое служебное положение, под предлогом размещения личных денежных средств граждан во вклады «VIP-Накопительный» и «Накопительный» с ежемесячным получением дохода в размере 10–16%, то есть сообщая заведомо ложные сведения о несуществующих завышенных банковских процентных ставках по вкладам, не намереваясь разместить их на лицевых счетах в банке, в период времени с августа 2018 г. по декабрь 2019 г. похитил у физлиц значительные денежные средства.

Попытка вернуть деньги не удалась

Светлана Федотова подала иск к ПАО «МИнБанк» о взыскании суммы банковского вклада. Нальчикский городской суд Кабардино-Балкарской Республики указал, что отсутствие надлежащего контроля со стороны банка за деятельностью его сотрудников, правильностью оприходования и зачисления на расчетный счет полученных от вкладчика денежных средств не может являться основанием для освобождения банка от ответственности за неисполнение принятых на себя обязательств, а потому иск удовлетворил.

Однако апелляция отменила это решение и отказала в иске. Верховный Суд Кабардино-Балкарской Республики заметил, что вклад на имя Светланы Федотовой не открывался, указанная в выданном истцу Заурбеком Тяжговым банковском ордере сумма в размере более 1,7 млн руб. в «МИнБанк» не поступала. Кроме того, согласно должностной инструкции, Заурбек Тяжгов не имел права принимать денежные средства по договору банковского вклада, соответствующие полномочия есть только у кассира банка. Дополнительно апелляция указала, что внесение наличных денежных средств для зачисления на банковские счета по вкладам оформляется приходным кассовым ордером, тогда как истцу был выдан банковский ордер. Кроме того, посчитал ВС КБР, поведение истца не соответствовало принципам разумности и добросовестности, и отметил, что доказательств, подтверждающих наличие у Светланы Федотовой денежных средств в названном размере и источник их происхождения, истцом не представлено. Кассация согласилась с выводами апелляции.

ВС РФ заметил, что вкладчик не обязан знать внутренние документы банка

Светлана Федотова обратилась в Верховный Суд РФ с кассационной жалобой. Рассмотрев дело, Судебная коллегия по гражданским делам ВС сослалась на Постановление
Конституционного Суда от 27 октября № 28-П/2015, в котором указано, что федеральный законодатель, давая нормативную дефиницию договора банковского вклада в ст. 834 ГК, указал на наличие двух последовательных юридических фактов, необходимых для совершения договора: заключение в письменной форме соглашения между банком и вкладчиком и фактическая передача банку конкретной денежной суммы, зачисляемой на счет вкладчика, открытый ему в банке (п. 1 ст. 836 ГК). Таким образом, договор банковского вклада считается заключенным с момента, когда банком были получены конкретные денежные суммы, а право требования вклада, принадлежащее вкладчику, и корреспондирующая ему обязанность банка по возврату вклада возникают, соответственно, лишь в случае внесения средств вкладчиком.

Исходя из того что п. 1 ст. 836 ГК допускает подтверждение соблюдения письменной формы договора банковского вклада выданным банком вкладчику документом, отвечающим требованиям, установленным банковскими правилами и применяемыми в банковской практике обычаями делового оборота, то есть перечень документов, которые могут удостоверять факт заключения договора банковского вклада, не является исчерпывающим, внесение денежных средств на счет банка гражданином-вкладчиком, действующим при заключении договора банковского вклада разумно и добросовестно, может доказываться любыми выданными ему банком документами. При этом несение неблагоприятных последствий несоблюдения требований к форме договора банковского вклада и процедуры его заключения возлагается непосредственно на банк, поскольку как составление проекта такого договора, так и оформление принятия денежных средств от гражданина во вклад осуществляются именно банком, который, будучи коммерческой организацией, самостоятельно, на свой риск занимается особым видом предпринимательской деятельности, направленной на систематическое получение прибыли (абз. 3 п. 1 ст. 2 и ст. 50 ГК), обладает специальной правоспособностью и является, в отличие от гражданина-вкладчика, не знакомого с банковскими правилами и обычаями делового оборота, профессионалом в банковской сфере, требующей специальных познаний.

Подобная ситуация имеет место и в случае, когда договор банковского вклада заключается уполномоченным работником банка, но вопреки интересам своего работодателя, то есть без зачисления на счет по вкладу поступившей от гражданина-вкладчика денежной суммы, притом что для самого гражданина из сложившейся обстановки определенно явствует, что этот работник действует от имени и в интересах банка.

Суд не вправе квалифицировать, руководствуясь п. 2 ст. 836 ГК во взаимосвязи с его ст. 166, как ничтожный или незаключенный договор банковского вклада с гражданином на том лишь основании, что он заключен неуполномоченным работником банка и в банке отсутствуют сведения о вкладе, в тех случаях, когда – принимая во внимание особенности договора банковского вклада с гражданином как публичного договора и договора присоединения, – разумность и добросовестность действий вкладчика при заключении договора и передаче денег неуполномоченному работнику банка не опровергнуты. В таких случаях бремя негативных последствий должен нести банк, в частности создавший условия для неправомерного поведения своего работника или предоставивший неуправомоченному лицу, несмотря на повышенные требования к экономической безопасности банковской деятельности, доступ в служебные помещения банка, не осуществивший должный контроль за действиями своих работников или наделивший полномочиями лицо, которое воспользовалось положением работника банка в личных целях, без надлежащей проверки.

При этом на гражданина-вкладчика, не обладающего профессиональными знаниями в сфере банковской деятельности и не имеющего реальной возможности изменить содержание предлагаемого от имени банка набора документов, необходимых для заключения данного договора, возлагается лишь обязанность проявить обычную в таких условиях осмотрительность при совершении соответствующих действий. Поэтому с точки зрения конституционных гарантий равенства, справедливости и обеспечения эффективной судебной защиты необходимо исходить из того, что гражданин-вкладчик, учитывая обстановку, в которой действовали работники банка, имел все основания считать, что полученные им в банке документы, в которых указывается на факт внесения им денежных сумм, подтверждают заключение договора банковского вклада и одновременно удостоверяют факт внесения им вклада. Иное означало бы существенное нарушение прав граждан-вкладчиков как добросовестных и разумных участников гражданского оборота.

В связи с этим положения, закрепляющие требования к форме договора банковского вклада, не препятствуют суду на основании анализа фактических обстоятельств конкретного дела признать требования к форме договора банковского вклада соблюденными, а договор – заключенным, если будет установлено, что прием от гражданина денежных средств для внесения во вклад подтверждается документами, которые были выданы ему банком (лицом, которое, исходя из обстановки заключения договора, воспринималось гражданином как действующее от имени банка) и в тексте которых отражен факт внесения соответствующих денежных средств, и что поведение гражданина являлось разумным и добросовестным.

Таким образом, указал ВС, в данном случае для правильного рассмотрения дела требовалось определить и установить юридически значимые обстоятельства с учетом правовой позиции, изложенной в Постановлении КС № 28-П/2015, чего судом сделано не было. Так, в обоснование отказа в иске Светлане Федотовой суды сослались на урегулированное внутренними документами банка распределение полномочий между его сотрудниками по заключению договоров вклада и получению денежных средств, а также на выдачу истцу банковского ордера вместо кассового, не дав оценку тому, было ли это известно и должно ли быть это известно потребителю, непрофессиональность которого предполагается, пока не доказано иное. Судами также не дано оценки тому, соответствовал ли такой порядок заключения договоров и принятия денег во вклад обычной практике, а если нет, то должно ли это быть известно истцу как потребителю, в частности явствовало ли это из обстановки. При этом, заметил ВС, суды не подтвердили и не опровергли сам факт внесения Светланой Федотовой во вклад денежных средств.

Верховный Суд обратил внимание, что из установленных судом обстоятельств и материалов дела следует, что Заурбек Тяжгов являлся руководителем операционного офиса, согласно должностной инструкции и выданной банком доверенности, в его полномочия входило в том числе привлечение денежных средств во вклад от имени как физлиц, так и юридических лиц, реализация расчетно-кассового обслуживания в банке, подписание кредитных договоров, договоров банковского счета или банковского вклада и иных договоров и документов, обеспечивающих работу оперативного офиса. «С учетом изложенного судам надлежало дать оценку тому, явствовало ли из обстановки наличие или отсутствие у Заурбека Тяжгова полномочий на заключение с истцом договора вклада и на получение от него денежных средств, на подписание и выдачу указанных выше документов от имени банка», – указывается в определении. ВС отменил решения апелляции и кассации и направил дело на новое апелляционное рассмотрение.

Адвокаты считают, что практика по таким делам будет разниться

Адвокат КА г. Москвы «Правовик-К» Марина Марченко заметила, что определение ВС, безусловно, отвечает требованиям справедливости, поскольку восстанавливает права гражданина-вкладчика как более слабой стороны в правоотношениях с банками и продолжает ранее сформулированные ВС РФ и КС РФ позиции. Она указала, что проблема недобросовестных действий со стороны как сотрудников банков, так и самих банков имеет уже многолетнюю историю, в том числе в судебных спорах с ГК «Агентство по страхованию вкладов». После принятия Конституционным Судом Постановления № 28-П/2015 в юридической литературе было сформулировано понятие «забалансового» вкладчика, для признания права которого на возврат денежных средств банком (или ГК «АСВ» в случае банкротства банка) стало необходимо установление двух фактов: наличия у вкладчика документа любой формы, подтверждающего внесение денег во вклад, и добросовестного и осмотрительного его поведения.

Марина Марченко с сожалением отметила, что, несмотря на периодическое принятие и Верховным Судом (например, Определение от 25 апреля 2019 г. № 305-ЭС17-10167(6)), и Конституционном Судом (Постановление № 4-П/1999, Постановление № 28-П/2015) показательных судебных актов по единичным делам, в которых совершенно обоснованно указано, что несение неблагоприятных последствий неправомерного поведения своего работника должно возлагаться непосредственно на банк, суды нижестоящих инстанций при схожих обстоятельствах продолжают выносить судебные акты в пользу банков и АСВ, зачастую игнорируя вышеизложенные правовые позиции.

Адвокат, управляющий партнер адвокатского бюро ЕМПП Сергей Егоров полагает, что в рассматриваемом случае имелись все основания считать договор банковского вклада заключенным. Следовательно, ущерб путем хищения денежных средств был причинен непосредственно банку, а не вкладчику. А у вкладчика имелись все основания для предъявления иска к банку о возврате переданных средств за рамками уголовного дела. «Полагаю, что по похожим делам практика будет оставаться различной, что не требует дополнительных разъяснений ВС РФ. Судам в каждом конкретном деле потребуется проверять, проявил ли потребитель требуемую от него по ситуации разумность и добросовестность. В зависимости от ответа на этот вопрос за потребителем может быть признано право истребовать сумму ущерба от финансовой организации, а не от ее работника», – указал он.

Председатель Совета КАМО «Линников и Партнеры» Александр Линников заметил, что практика по этой категории дел далека от единообразия, а суды общей юрисдикции, разрешая подобные споры, зачастую демонстрируют неосведомленность о специфике правового регулирования банковской деятельности, непонимание особенностей правового положения кредитных организаций как юридических лиц специальной правоспособности, а также применяют весьма поверхностные подходы к вопросу оценки документального оформления и реального содержания правоотношений банка и клиента.

«Безусловно, данное определение – это шаг к усилению ответственности кредитных организаций, которые, располагая необходимыми организационными и кадровыми ресурсами (например, имея в штате профессиональные службы внутреннего контроля и применяя достаточно совершенные процедуры и политики внутреннего контроля и аудита), должны принимать более действенные меры к защите прав своих кредиторов и вкладчиков. Очевидно, что в ситуациях, аналогичных обстоятельствам спора между Федотовой и ПАО “МИнБанк”, именно на банке должна лежать обязанность создать условия, исключающие всякую возможность введения клиента в заблуждение. Кредитная организация как лицензированный государством субъект банковской деятельности, руководствуясь соображениями добросовестности и осмотрительности, должна принять все разумные меры для недопущения случаев обмана и злоупотребления доверием клиентов, в особенности клиентов – физических лиц, не располагающих специальными знаниями в сфере правового регулирования денежно-кредитных отношений», – считает Александр Линников.

По мнению адвоката, Верховный Суд успешно восполняет некоторые из накопившихся в практике пробелов, что нельзя не приветствовать. Вместе с тем невозможно не отметить, что отдельные тезисы правовой позиции ВС сохраняют неопределенность и расплывчатость и, следовательно, требуют дальнейших разъяснений и уточнений.

«В целом логично и последовательно излагая подлежащие применению положения материального закона, ВС тем не менее воздерживается от критики и предметной оценки законности, обоснованности и справедливости конкретных положений актов нижестоящих инстанций. Кроме того, судебный акт содержит ряд положений, которые можно считать спорными с точки зрения последовательности и достоверности аргументации. Например, вызывает недоумение то, что ВС ссылается на один лишь факт возбуждения уголовного дела в отношении сотрудника банка и строит свои рассуждения на сведениях, предположительно полученных органом следствия в ходе расследования. Однако из текста определения не явствует, завершено ли предварительное следствие по делу и вынесен ли в отношении сотрудника банка обвинительный приговор», – указал он.

Адвокат Палаты адвокатов Нижегородской области Михаил Гаранин полагает, что Верховный Суд исправил очевидные ошибки судов апелляционной и кассационной инстанций, сославшись на Постановление КС № 28-П/2015. «Действительно, в ситуации, когда гражданин, находясь в офисе банка, передает деньги действующим сотрудникам банка, при этом получает от этих сотрудников документы, подтверждающие внесение денег, было бы неправильным ожидать от него правовой экспертизы этих документов и полномочий банковских работников. Тем более если речь идет о ВИП-обслуживании, когда все оформляется, пока клиент пьет кофе с руководителем филиала, а от клиента требуется лишь подпись на том, что ему принесли. Такая ситуация диаметрально отличается от ситуации, к примеру, с фальшивым пунктом обмена валюты. Другое дело – история с неправильно оформленными вкладами в кредитные учреждения, находящиеся в ситуации отзыва лицензии или проходящие санацию. Эта история не нова. Нередко она является результатом недобросовестных и даже криминальных действий участников», – отметил адвокат.

Михаил Гаранин полагает, что если банк не попытается доказать недобросовестность действий истца, подтвердив, к примеру, безденежность операции, то при новом рассмотрении решение будет в пользу Светланы Федотовой.

Марина Нагорная