Суд назначил компенсацию морального вреда за смерть пациентки из-за неправильного лечения COVID-19

Первая инстанция признала наличие косвенной причинной связи между дефектами диагностики, оказания медицинской помощи и смертью пенсионерки, находящейся в группе риска

В комментарии «АГ» адвокат истца оценил решение как прогрессивное, но сообщил, что размер присужденной компенсации будет обжалован. По мнению одного из экспертов «АГ», решение в целом соответствует позиции Верховного Суда по аналогичным делам и является одним из примеров формирующейся судебной практики. Другая полагает, что уникальность этого решения заключается в том, что суд при отсутствии прямой причинно-следственной связи между действиями медиков и наступившими последствиями все-таки взыскал компенсацию по наличию установленных дефектов медицинской помощи.

Шатурский городской суд Московской области изготовил мотивированное решение от 19 августа (есть у «АГ») по делу о взыскании компенсации морального вреда с подмосковных больницы и станции скорой помощи за смерть пациентки в результате неправильного лечения COVID-19.

Врачи не смогли вовремя диагностировать коронавирусную инфекцию

10 мая 2020 г. пожилая жительница Подмосковья Анна Самохвалова вызвала врача на дом в связи с высокой температурой. Прибывший врач порекомендовала пенсионерке лишь прием лекарств «Арбидол» и «Ибуклин». При этом медик не предложила женщине сдать анализ на коронавирус и провести компьютерную томографию, хотя та находилась в группе риска. Спустя три дня у Анны Самохваловой вновь поднялась температура свыше 40 °С, ей вызвали «скорую помощь». Врач сделал укол, послушал дыхание пациентки и сказал, что легкие чистые, а также сообщил, что на следующий день к ней придет медработник для сдачи анализа на коронавирус. Тогда же женщине был поставлен диагноз – легкое течение ОРВИ.

На следующий день Анне Самохваловой вновь стало плохо, по приезде родственников она едва дышала. «Скорая» отвезла женщину в Шатурскую центральную районную больницу, где врач отказался принимать ее для лечения со ссылкой на отсутствие снимка компьютерной томографии и свободного аппарата ИВЛ. Позже в приемном покое больной сделали рентгенограмму, которая показала полное поражение легких. В итоге Анна Самохвалова скончалась в приемном отделении, не получив никакой медицинской помощи. Согласно справке о смерти, ее причиной стали дыхательная недостаточность, вирусная пневмония, коронавирусная инфекция и гипертрофическая кардиомиопатия.

Сын покойной Павел Самохвалов обратился в Шатурскую городскую прокуратуру с требованием провести проверку относительно бездействия медиков в отношении лечения его матери. По результатам проверки прокуратура сделала вывод, что медицинский персонал Московской областной станции скорой медицинской помощи и Шатурской ЦРБ не принял необходимые меры по госпитализации Анны Самохваловой, не провел в отношении нее никакого лечения и не выписал ни одного рецепта, что привело к ее смерти. Прокуратура сочла, что медики нарушили требования Минздрава России от 19 марта 2020 г. № 198н «О временном порядке организации работы медицинских организаций в целях реализации мер по профилактике и снижению рисков распространения новой коронавирусной инфекции COVID-19», согласно которому относящиеся к группе риска пациенты с признаками ОРВИ подлежат госпитализации. В связи с этим прокуратура вынесла представление главному врачу Шатурской ЦРБ об устранении нарушений законодательства по охране здоровья граждан, материал проверки был направлен в соответствующий следственный орган для принятия решения.

При этом врачебная комиссия Юго-Восточного филиала Московской областной станции скорой медицинской помощи по итогам проверки сочла, что при первом вызове бригады «скорой помощи» оснований для экстренной госпитализации пациентки не имелось. Во время второго вызова «скорой», по мнению комиссии, Анна Самохвалова была незамедлительно эвакуирована в больницу, при этом был выявлен дефект в оказании медпомощи – не была проведена катетеризация вены ввиду объективных причин. Из объяснительной фельдшера Т. следовало, что инфузионная терапия не проводилась из-за спавшихся вен.

Суд посчитал, что медики должны нести ответственность

Впоследствии Павел Самохвалов обратился с иском к медицинским учреждениям, потребовав взыскать с них в солидарном порядке компенсацию морального вреда в размере 2 млн руб.

В заключении прокурора на иск указывалось, что требования следует удовлетворить частично, поскольку, согласно заключению эксперта, причиной смерти матери истца стало заболевание коронавирусной инфекцией, а между заболеванием и наступлением смерти Анны Самохваловой имелась прямая причинно-следственная связь. В документе также отмечалось, что врачи не нанесли ущерб здоровью женщины, но результаты экспертизы выявили ряд дефектов, в том числе недостатки диагностики и лечения.

В ходе судебного разбирательства была назначена судебно-медицинская экспертиза в Бюро СМЭ Министерства здравоохранения Московской области с целью установления фактов нарушения качества оказания медицинских услуг Анне Самохваловой, а также наличия причинно-следственной связи между ее смертью и действиями или бездействием медиков. Результаты исследования выявили ряд дефектов в оказании медпомощи пациентке персоналом «скорой» и больницы.

Шатурский городской суд Московской области счел, что, согласно предоставленным медицинским документам, госпитализация Анны Самохваловой была показана только 14 мая 2020 г., когда было установлено ее тяжелое состояние, тогда как 11 мая при посещении врачом на дому и 13 мая при вызове «скорой помощи» показаний для госпитализации не имелось. Причиной смерти Анны Самохваловой стало осложнение коронавирусной инфекции – двухсторонняя пневмония, при этом коронавирусная инфекция имелась у пациентки до оказания ей медицинской помощи. Следовательно, указал суд, между имевшимся у женщины заболеванием и наступлением ее смерти имеется прямая причинно-следственная связь.

«При рассмотрении оказания медицинской помощи Анне Самохваловой 11, 13 и 14 мая 2020 г. выявлены дефекты оказания медицинской помощи, которые не вызвали у нее нового заболевания (состояния), то есть с судебно-медицинской точки зрения не состоят в прямой причинно-следственной связи с наступлением ее смерти. Вместе с тем в данном случае юридическое значение может иметь и косвенная (опосредованная) причинная связь, если дефекты (недостатки) оказания медицинской помощи могли способствовать ухудшению состояния здоровья пациента и привести к неблагоприятному для него исходу, то есть к смерти», – подчеркивается в решении суда.

Шатурский городской суд добавил, что результаты экспертизы выявили ряд дефектов диагностики в отношении пациентки. Так, при первичном посещении 11 мая у больной из группы риска с признаками ОРЗ не взяли мазок для проведения ПЦР-теста. Кроме того, имелись недостатки в тактике лечения: вначале был назначен «Циклоферон» и не был прописан жаропонижающий препарат, не имелось сведений о невозможности сотрудниками скорой помощи обеспечить 14 мая внутривенный доступ для проведения инфузионной терапии, вопрос о проведении внутрикостного доступа для такой терапии не рассматривался.

Как пояснил суд, правильная диагностика является основой для избрания нужной тактики и средств лечения, в связи с чем имелось безусловное наличие косвенной причинно-следственной связи между этим дефектом оказания медицинской помощи и ухудшением состояния здоровья Анны Самохваловой с последующей ее смертью. Между бездействием фельдшера по проведению внутрикостного доступа с целью инфузионной терапии и смертью пациентки также имелась косвенная причинно-следственная связь. Суд отметил, что ухудшение состояния здоровья человека вследствие ненадлежащего оказания ему медицинской помощи причиняет вред как самому пациенту, так и его родным, что является достаточным основанием для компенсации такого вреда.

В то же время при определении компенсации морального вреда суд учел имевшую место грубую неосторожность Анны Самохваловой, выразившуюся в непринятии мер к своевременному обращению за медицинской помощью. «С марта 2020 г. в России, как и в большинстве стран мира, принимались масштабные меры по предотвращению распространения новой коронавирусной инфекции. Средства массовой информации, органы государственной власти, местного самоуправления всеми доступными способами распространяли информацию о необходимости выполнять защитные мероприятия и при появлении первых признаков заболевания, информация о которых также распространялась, незамедлительно обращаться за медицинской помощью», – отмечается в решении.

Также было учтено, что ответчики являются бюджетными организациями и что смерть Анны Самохваловой наступила в период появления новой коронавирусной инфекции, когда средства и стандарты медицинских действий по лечению инфекции только разрабатывались, заболеваемость носила массовый характер, в связи с чем значительно возросла нагрузка, как физическая, так и эмоциональная, на медицинские учреждения и медицинский персонал.

Таким образом, суд вынес решение о частичном удовлетворении иска и взыскал с ответчиков в пользу истца компенсацию морального вреда в размере 50 тыс. руб.

Эксперты оценили решение суда

В комментарии «АГ» адвокат АП г. Москвы Григорий Червонный, представлявший интересы истца в суде, оценил решение как прогрессивное. «Тем не менее мизерный размер компенсации морального вреда мы будем обжаловать в вышестоящем суде. Это первое судебное решение по дефектам лечения коронавирусной инфекции, в котором суд счел, что косвенной связи между дефектами оказания медпомощи достаточно для установления вины ответчиков», – отметил он.

Адвокат АП Челябинской области Елена Цыпина обратила внимание, что решение суда в целом соответствует текущей позиции ВС РФ по аналогичным делам и является одним из примеров формирующейся судебной практики. Она согласилась с выводом суда о наличии оснований для удовлетворения исковых требований, но отметила, что в части обоснования суммы компенсации морального вреда судом допущена ошибка.

По словам эксперта, судом правильно учтено, что в рассматриваемом случае юридическое значение может иметь и косвенная причинная связь. Адвокат добавила, что применительно к спорным отношениям ответчики должны были доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда истцу в связи со смертью его матери, медицинская помощь которой была оказана ненадлежащим образом. «Фактически медицинские учреждения должны были доказать, что ими были выполнены все меры по предотвращению наступления у Анны Самохваловой смертельного исхода, – то есть, что бы они ни сделали в сложившейся медицинской ситуации, такой исход по ряду объективных причин был бы неизбежен. Однако доказательств отсутствия своей вины медицинские учреждения суду не представили», – подчеркнула Елена Цыпина.

Она также отметила, что присужденная компенсация морального вреда крайне мала и не отвечает принципам разумности и справедливости. «Считаю, что указание суда в обосновании установленной им суммы компенсации морального вреда на то, что со стороны матери истца имелась грубая неосторожность, выразившаяся в непринятии мер к своевременному обращению за медицинской помощью, не является обстоятельством, влияющим на сумму такой компенсации. Суду необходимо было оценить не поведение матери Павла Самохвалова, а поведение самого истца в сложившейся для матери неблагоприятной ситуации», – убеждена адвокат.

По ее мнению, если оценивать связь позднего обращения женщины с развитием у нее течения заболевания, появления патологических симптомов и синдромов, то в этой части суд вышел за пределы своей компетенции, поскольку разрешение таких вопросов – это все же компетенция специалиста. «Также полагаю, что довод суда о возросшей в условиях пандемии нагрузке на лечебные учреждения не является основанием для определения суммы компенсации морального вреда», – заключила Елена Цыпина.

Юрист правозащитной организации «Зона права» Анастасия Коптеева положительно оценила решение Шатурского городского суда. «Уникальность этого решения заключается в том, что суд при отсутствии причинно-следственной между действиями медиков и наступившими последствиями у пациента взыскал компенсацию по наличию установленных дефектов медицинской помощи. ВС РФ в последние годы вынес немало судебных актов относительно правильности такой позиции по взысканию компенсации морального вреда даже без причинной связи, а только лишь на основе дефектов. Вместе с тем далеко не всегда нижестоящие суды такую правовую позицию применяют при вынесении своих судебных актов», – отметил она.

Эксперт также обратила внимание на то, что суд при определении суммы компенсации морального вреда сослался на соблюдение ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая обеспечивает защиту прав на уважение семейной жизни и охватывает существование семейных связей между родственниками. «При этом взысканная мизерная сумма компенсации не может отвечать требованиям разумности и справедливого возмещения за утрату близкого человека в государственном учреждении, а присужденная компенсация не соответствует практике международного взыскания», – подчеркнула Анастасия Коптеева.

Зинаида Павлова