Минюст хочет исполнить решение КС через внесение поправок в статью, не признанную неконституционной

Ранее КС признал противоречащими Конституции ряд статей УПК, сохраняющих арест на имущество лица, не являющегося обвиняемым или несущим материальную ответственность за его действия, в целях обеспечения гражданского иска после вступления приговора в силу

Один из адвокатов отметил, что предложенная поправка не имеет практического смысла в защите имущественных прав лиц, не являющихся фигурантами уголовного дела, чье имущество было арестовано в рамках уголовного дела, а лишь только конкретизирует порядок перехода сохраненного ареста имущества из уголовно-процессуального в гражданско-процессуальное судопроизводство. Второй посчитал, что установление конкретных процессуальных сроков по продлению ареста на имущество является улучшением, однако не разрешает проблему в целом и лишь определяет временные границы, за которые не может выйти суд при принятии решения в указанной части.

Минюст России опубликовал законопроект, которым предлагается внести поправки в ст. 309 УПК РФ. Указывается, что изменения разработаны во исполнение Постановления КС № 18 от 17 апреля 2019 г., о котором ранее писала «АГ»

Напомним, с жалобой в Конституционный Суд обращалась Ирина Янмаева, которая указала, что положения п. 8 ч. 1 ст. 73 УПК, предусматривающие при производстве по уголовному делу доказывание обстоятельств, подтверждающих, что имущество, подлежащее конфискации в соответствии со ст. 104.1 УК, получено в результате совершения преступления, как и положения п. 10.1 ч. 1 ст. 299 УПК, предусматривающие при постановлении приговора в обязательном порядке разрешать вопрос суду в совещательной комнате, доказано ли, что имущество, подлежащее конфискации, получено в результате совершения преступления, не предусматривают установления аналогичных обстоятельств и разрешения аналогичного вопроса в отношении имущества, находящегося у лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия.

По мнению заявительницы, это означает, что суды вправе при производстве по уголовному делу и постановлении приговора ограничиться вопросами определения дальнейшей судьбы этого имущества (п. 11 ч. 1 ст. 299 УПК).

При этом, указала Ирина Янмаева, поскольку ст. 307 УПК также не предусматривает обязательного содержания в описательно-мотивировочной части обвинительного приговора доказательств, на которых основаны выводы суда о том, что имущество, не подлежащее конфискации, находящееся у лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия, получено в результате совершения преступления, то суды, соответственно, вправе не указывать в описательно-мотивировочной части обвинительного приговора и эти доказательства.

Кроме того, она отмечала, что норма ст. 307 УПК, так же как и ч. 1 ст. 73 и ч. 1 ст. 299 УПК, при обжаловании приговора в вышестоящих судебных инстанциях существенно усложняет таким лицам защиту их прав и законных интересов в том смысле, что приводить правильные доводы и представлять необходимые доказательства добросовестности приобретения имущества приходится на обстоятельства причастности имущества к преступной деятельности обвиняемого, установленные не приговором суда, а постановлением о наложении ареста на имущество, принятым в порядке ст. 115 УПК.

В связи с этим Янмаева просила признать не соответствующими Конституции ч. 1 ст. 73, ч. 1 ст. 299 и ст. 307 УПК в той мере, в какой в системе действующего правового регулирования по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, данные нормы позволяют сохранять после вступления приговора в законную силу арест, наложенный в рамках производства по уголовному делу на имущество лица, не являющегося обвиняемым или лицом, несущим по закону материальную ответственность за его действия, в целях обеспечения гражданского иска.

Тогда КС пришел к выводу, что сохранение ареста на имущество лица, не являющегося обвиняемым или лицом, несущим по закону материальную ответственность за его действия, в целях обеспечения гражданского иска после вступления приговора в законную силу означает несоразмерное и необоснованное умаление права собственности. Кроме того, это не отвечает конституционным критериям справедливости и соразмерности ограничений прав и свобод, не обеспечивает гарантии охраны собственности законом, вытекающие из принципа неприкосновенности собственности, а также гарантии судебной защиты, а потому противоречит Конституции.

КС отметил, что ч. 2 ст. 309 УПК предусматривает возможность признания в приговоре суда за гражданским истцом права на удовлетворение гражданского иска и передачи вопроса о размере возмещения для разрешения в порядке гражданского судопроизводства. В связи с этим дальнейшее, после постановления приговора, производство по такому гражданскому иску также предполагает возможность обеспечения посредством наложения ареста на имущество. Однако арест не может произвольно применяться к имуществу лица, не являющегося обвиняемым или лицом, несущим по закону материальную ответственность за его действия.

Суд указал, что тем не менее необходимость достижения баланса прав и законных интересов такого лица, на имущество которого наложен арест, с одной стороны, и конституционно защищаемых прав потерпевших от преступлений, с другой стороны, не исключает правомочия федерального законодателя осуществлять правовое регулирование такого ареста для целей возмещения причиненного преступлением вреда, включая предоставление надлежащих процессуальных гарантий защиты прав лиц, у которых находится это имущество, и установление процедурных механизмов перевода ареста этого имущества из уголовного в гражданское (арбитражное) судопроизводство в случае признания в приговоре права на удовлетворение гражданского иска при обосновании в нем фактической принадлежности имущества лицу, признанному приговором виновным в совершении преступления.

Таким образом, Конституционный Суд постановил признать ч. 1 ст. 73, ч. 1 ст. 299 и ст. 307 УПК не соответствующими Конституции.

Разработанным во исполнение постановления КС законопроектом предлагается внести изменения в ч. 2 ст. 309 УПК, дополнив ее указанием на то, что срок ареста, наложенного на имущество для обеспечения приговора в части гражданского иска, продлевается на срок, не превышающий двух месяцев с момента вступления приговора в законную силу. Копии материалов уголовного дела, необходимых для рассмотрения гражданского дела, подлежат направлению в суд, к подсудности которого оно отнесено законом.

В карточке проекта закона указывается, что, принимая во внимание, что он подготовлен в целях реализации решения Конституционного Суда, а также ограниченные сроки его разработки, представляется целесообразным не проводить его общественное обсуждение.

Как сообщили «АГ» в пресс-службе Минюста, установленные Аппаратом Правительства сокращенные сроки подготовки законопроекта не позволяют провести его общественное обсуждение. Кроме того, в ответе указывается, что в целях достижения баланса прав и законных интересов лица, на имущество которого наложен арест, с одной стороны, и конституционно защищаемых прав потерпевших от преступлений, с другой стороны, законопроект предусматривает пресекательный двухмесячный срок ареста на имущество с момента вступления приговора в законную силу, необходимый для передачи копий материалов уголовного дела в части гражданского иска в суд для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства. «При этом в случае необходимости по заявлению лиц, участвующих в гражданском деле, арест на имущество может быть наложен в рамках применения мер по обеспечению иска», – указали в Минюсте, подчеркнув, что законопроект разработан с учетом предложений заинтересованных федеральных государственных органов.

В комментарии «АГ» адвокат АК «Кожанов и партнеры» Виктор Кожанов, который представлял интересы Ирины Янмаевой в Конституционном Суде, отметил, что поправки в ст. 309 УПК не совсем соотносятся с постановлением КС, ведь Суд признал не соответствующими Конституции нормы ст. 73, 299 и 307 УПК.

Виктор Кожанов указал, что в случае принятия изменений сохраненный в уголовном производстве арест перейдет в гражданско-процессуальную плоскость, где в качестве обеспечительной меры может сохраняться, пока не разрешится вопрос с гражданским иском. «При этом лицо, имущество которого было арестовано в рамках уголовного дела, все также остается лишенным процессуальных гарантий защиты своих имущественных прав как в уголовном, так и в гражданском производстве, поскольку законодатель еще не обязал суды при вынесении приговора рассматривать вопрос о принадлежности его имущества к преступной деятельности осужденного. Поэтому, на мой взгляд, указанная поправка не имеет практического смысла в защите имущественных прав лиц, не являющихся фигурантами уголовного дела, чье имущество было арестовано в рамках уголовного дела, а лишь только конкретизирует порядок перехода сохраненного ареста имущества с уголовно-процессуального (ст. 115 УПК РФ) в гражданско-процессуальное поле (140 ГПК РФ)», – отметил Виктор Кожанов.

Партнер АБ «ЗКС» Алексей Новиков посчитал, что законопроект не разрешает наиболее существенные проблемы, связанные с арестом имущества. «Наиболее наболевшими и требующими скорейшего разрешения являются вопросы, связанные именно с арестом имущества на этапе предварительного следствия и решением его судьбы на указанной процессуальной стадии, ведь до момента направления уголовного дела для рассмотрения по существу, как показывает практика, проходят годы. Небыстро протекают и рассмотрения дел в суде. За этот период имущество может утратить свои свойства или вовсе обесцениться», – указал он.

Алексей Новиков отметил, что установление конкретных процессуальных сроков по продлению ареста на имущество является улучшением, однако не разрешает имеющуюся проблему и лишь определяет временные границы, за которые не может выйти суд при принятии решения в указанной части. Таким образом, посчитал он, у сторон появляется возможность разрешать вопросы, связанные с арестованным имуществом в определенные сроки, чего не было в действующей редакции ст. 309 УПК РФ.