КС отклонил жалобу на порядок привлечения к ответственности за организацию преступного сообщества

Суд отметил, что УК не исключает установление наличия преступного сообщества, в частности в государственном или муниципальном органе, его структурном подразделении

По мнению одного адвоката, Конституционный Суд очень последовательно разъяснил позицию по применению ст. 210 УК, четко проведя грань между руководством юрлицом и организацией деятельности преступной группы. Другой полагает, что распространение положений этой статьи на сотрудников и руководителей федеральных органов исполнительной власти и их структурных подразделений само по себе не выглядит их дискриминацией по отношению к работникам коммерческих организаций.

Конституционный Суд вынес Определение № 1366-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы на несоответствие Конституции РФ ст. 210 УК РФ об ответственности за организацию преступного сообщества или участие в нем.

В апреле 2017 г. Московский городской суд вынес обвинительный приговор бывшему полицейскому Евгению Шерманову за совершение преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 210 и п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ «Превышение должностных полномочий». Тогда суд выявил участие подсудимого с использованием своего служебного положения в преступном сообществе, созданном для совместного совершения нескольких тяжких преступлений, которое было выстроено на основе структурного подразделения центрального аппарата МВД России – Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции.

Впоследствии апелляция несколько изменила обвинительный приговор, а Верховный Суд отказался рассматривать надзорную жалобу осужденного. В частности, судьей ВС был отклонен довод осужденного о том, что после вступления в силу поправок в Уголовный кодекс, принятых Законом № 73-ФЗ от 1 апреля 2020 г., в его действиях отсутствовали – по смыслу п. 1 примечаний к ст. 210 УК – событие преступления и состав участия в преступном сообществе.

Далее Евгений Шерманов ходатайствовал о приведении приговора в соответствие с новым уголовным законом. Тем не менее суд отказал в этом, указав, что осужденного признали виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 210 УК РФ, не в силу организационно-штатной структуры организации или ее структурного подразделения и совершения какого-либо преступления в связи с осуществлением им полномочий по управлению организацией.

В свою очередь апелляция добавила, что заявитель был осужден не только в силу совершения какого-либо преступления в связи с осуществлением им полномочий по управлению структурным подразделением МВД России, но и вследствие фальсификации результатов ОРД, которые являлись этапами общего преступного умысла членов преступного сообщества, направленного на достижение совместного преступного результата. В передаче кассационной жалобы на рассмотрение было отказано.

В жалобе в Конституционный Суд Евгений Шерманов указал, что п. 1 примечаний к спорной статье УК РФ во взаимосвязи с ее ч. 1 противоречит Основному Закону, поскольку они вследствие собственной неопределенности могут применяться произвольно и препятствуют распространению исключающих уголовную ответственность положений на сотрудников и руководителей (должностных лиц) федеральных органов исполнительной власти (являющихся юрлицами без цели осуществления экономической деятельности и извлечения прибыли) и их структурных подразделений, тем самым допуская дискриминацию таких лиц по сравнению с работниками коммерческих организаций, зарегистрированных в качестве юрлиц.

После изучения доводов жалобы Конституционный Суд не нашел основания для ее принятия. Как пояснил Суд, ч. 1 ст. 210 УК не содержит каких-либо положений, допускающих привлечение к уголовной ответственности за создание преступного сообщества (преступной организации), целью которого (которой) не являлось совершение тяжких или особо тяжких преступлений. Сама эта статья, предусматривая ответственность за организацию (в том числе создание, руководство) особого вида организованной группы или участие в ней, связывает ее с дополнительными признаками такой группы, закрепленными во взаимосвязанных собственных положениях и ч. 4 ст. 35 Кодекса.

«Названные нормы не содержат и положений, допускающих уголовную ответственность сотрудников и руководителей (должностных лиц) за организацию преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней) только в силу организационно-штатной структуры федеральных органов исполнительной власти, органов государственной власти субъектов РФ, органов местного самоуправления, иных органов или организаций, организаций или юридических лиц, а также в связи с наличием трудовых, производственных, служебных отношений между ними», – отмечено в определении.

КС добавил, что новая редакция примечаний к ст. 210 УК РФ, как следует из пояснительной записки к соответствующему законопроекту, ставила цель преодолеть негативную тенденцию в судебно-следственной практике по формальному применению этой статьи в отношении учредителей, руководителей и сотрудников организаций, которые осуществляют обычную экономическую и иную деятельность и никак не связаны с профессиональной организованной преступностью.

Таким образом, п. 1 примечаний к ст. 210 УК РФ, будучи одним из условий создания благоприятного делового климата в стране и сокращения рисков ведения предпринимательской деятельности, служит дополнительной гарантией от незаконного и необоснованного привлечения к уголовной ответственности. «Этим объясняется наличие в нем указаний на то, что лица не подлежат уголовной ответственности по данной статье только в силу организационно-штатной структуры организации и (или) ее структурного подразделения и совершения ими какого-либо преступления в связи с осуществлением ими полномочий по управлению организацией либо именно в связи с осуществлением организацией предпринимательской или иной экономической деятельности. Предположение же о деятельности в качестве преступной организации как такового государственного или муниципального органа, его структурного подразделения само по себе является настолько парадоксальным и не возникавшим в правоприменительной практике, что обоснованно не требовало соответствующего нормативного уточнения в примечании к ст. 210 УК РФ», – подчеркнул КС.

Суд также пояснил, что содержащаяся в п. 1 примечаний к ст. 210 УК РФ норма во всяком случае не означает, что к уголовной ответственности за организацию преступного сообщества или участие в нем можно привлечь лицо без наличия в его деянии определенных в уголовном законе составообразующих признаков, наличие которых позволяет отграничивать названное деяние от иных противоправных, а тем более законных действий. При этом не исключается установление наличия преступного сообщества, в частности в государственном или муниципальном органе, его структурном подразделении, как и в любой другой организации, что само по себе не означает распространение на соответствующий орган (структурное подразделение) в целом данного противоправного признака.

Таким образом, заключил Конституционный Суд, оспариваемые положения ст. 210 УК РФ не содержат неопределенности и не могут расцениваться как нарушающие права заявителя в указанном им аспекте. Проверка же ее применения с учетом фактических обстоятельств в конкретном уголовном деле, по существу, не относится к компетенции КС.

Старший партнер АБ «Нянькин и партнеры» Алексей Нянькин отметил, что ключевым выводом Конституционного Суда является суждение о достаточной правовой определенности содержания как диспозиции ст. 210 УК РФ, так и п. 1 примечания к ней в редакции Закона № 73-ФЗ. «Парируя доводы заявителя жалобы, КС отмечает, что целью поправок в это примечание было преодоление негативной тенденции в судебно-следственной практике по формальному применению названной статьи в отношении учредителей, руководителей и сотрудников организаций, которые осуществляют обычную экономическую и иную деятельность и никак не связаны с профессиональной организованной преступностью (за исключением создания организации либо ее структурных подразделений исключительно для совершения преступлений)», – подчеркнул он.

По словам эксперта, распространение положений ст. 210 УК РФ на сотрудников и руководителей федеральных органов исполнительной власти (являющихся юрлицами без цели осуществления экономической деятельности и извлечения прибыли) и их структурных подразделений само по себе не выглядит их дискриминацией по отношению к работникам коммерческих организаций. «Так, к примеру, к поведению сотрудников ОВД федеральными законами предъявляются повышенные этические требования (Закон о полиции, Закон о службе в ОВД и пр.). Такие же повышенные требования стандартов поведения предъявляются к лицам, замещающим должности государственной и муниципальной службы. Из этого следует, что изначально подход к квалификации проступков, совершенных лицами, состоящими на государственной или муниципальной службе, по сравнению с иными лицами, в том числе занимающимися предпринимательской деятельностью, и их последствиям в виде применения мер юридической ответственности различается», – пояснил Алексей Нянькин.

Он добавил, что привлечение к уголовной ответственности за руководство или участие в преступном сообществе никак не вытекает из профессионального характера деятельности должностных лиц правоохранительных органов, их организационной структуры, а непосредственно следует из доказанной в установленном порядке структуированности организованной группы или объединений организованных групп, члены которых объединены в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды. «Профессиональная принадлежность к составу должностных лиц правоохранительных органов либо иных органов исполнительной власти может служить лишь обстоятельством, отягчающим квалификацию совершенных деяний», – подчеркнул адвокат.

В то же время, по его словам, использование в тексте обвинения формулировок, включающих в себя указание на профессиональную деятельность осужденного с отражением сведений об организационной структуре госоргана, служба в котором использовалась для совершения преступления, а также служила организации связей между организаторами и участниками преступного сообщества, не может рассматриваться как нарушение общих принципов уголовной ответственности, а, наоборот, с учетом подробного описания объективной стороны преступления должно позволять защите возражать против этого обвинения, реализовывая свое конституционное право. «Таким образом, Конституционный Суд своими выводами дополнил Постановление Пленума Верховного Суда от 10 июня 2010 г. № 12 “О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)”, закрепив сложившийся подход относительно применения п. 1 примечания к ст. 210 УК РФ», – заключил Алексей Нянькин.

Адвокат АБ «А2К» Дмитрий Хомич полагает, что КС РФ очень последовательно разъяснил позицию по применению ст. 210 УК РФ, четко проведя грань между руководством юрлицом и организацией деятельности преступной группы. «Действительно, действующее законодательство исключает уголовную ответственность за деятельность по управлению административно-хозяйственной деятельностью юрлица, однако такая деятельность не исключает ответственность, если одновременно целью деятельности ряда членов такой организации является совершение тяжких и особо тяжких преступлений в организованной группе», – отметил он.

По словам эксперта, если организацией такой преступной деятельности руководит управленец юрлица, то не возникает какого-либо противоречия в случае его привлечения к уголовной ответственности по ст. 210 УК РФ. «В данном случае предметом доказывания будет именно доказывание участия в преступном сообществе и роли, которую такой руководитель исполняет именно в нем. С точки зрения организации защиты вполне объяснимо желание осужденного свести свою деятельность исключительно к управленческим функциям в рамках законной и уставной деятельности юридического лица. Однако в рамках конкретного дела была доказана деятельность осужденного именно в совершении преступлений преступной организованной группой в рамках структуры МВД России. Изложенная правовая позиция КС полностью соответствует устоявшейся судебной практике судов общей юрисдикции, еще раз обращает внимание на предмет доказывания по ст. 210 УК РФ», – резюмировал Дмитрий Хомич.