Когда судьба залога зависит от добросовестности залогодержателя

Суды обладают высокой дискрецией, квалифицируя действия сторон по этому критерию

Усольцев Дмитрий
Юрист юридической фирмы «Арбитраж.ру»

15 Сентября 2020
Судебная практикаГражданское право и процесс

Споры о сохранении залогового права в судебной практике не редкость. До реформы гражданского законодательства возможность защиты прав залогодержателя была ограничена. Закон не предусматривал возможности сохранения залога даже в ситуации, когда залогодержатель являлся добросовестным, – суды не удовлетворяли такие требования (см. например, постановления ФАС Северо-Западного округа от 10 июля 2009 г. по делу № А21-4359/2008, ФАС Уральского округа от 29 апреля 2010 г. по делу № А50-23988/2009).

Впервые Высший Арбитражный Суд РФ предоставил защиту добросовестному залогодержателю, заключившему договор с несобственником, в Постановлении Президиума ВАС от 26 июля 2011 г. № 2763/11 по делу № А56-24071/2010. С тех пор ВАС последовательно придерживался позиции о сохранении права залога за добросовестным залогодержателем при применении последствий недействительности сделки, по которой залогодатель приобрел переданное в залог имущество. Аналогичные выводы были изложены в Постановлении Президиума ВАС от 7 июня 2012 г. № 16513/11 по делу № А37-2221/2010.

Впоследствии Верховный Суд РФ подчеркивал, что, несмотря на то что выводы ВАС были сформулированы применительно к сделкам, оспоренным по специальным основаниям Закона о банкротстве, они не были поставлены однако в зависимость от этих оснований и иным образом наличием именно этих оснований не обусловлены (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС от 24 января 2017 г. по делу № 310-ЭС16-14179, А64-5745/2015).

После реформы в ст. 335 ГК РФ было включено положение, согласно которому залог сохраняет силу, если залогодержатель не знал и не должен был знать, что вещь передана в залог лицом, которое не являлось ее собственником или не было надлежащим образом управомочено распоряжаться ею.

Это позволило достичь единообразия в судебной практике. При установлении добросовестности залогодержателя он получал защиту: суды подчеркивали, что залогодержатель обязан проявить должную степень осмотрительности при совершении сделки и проверить права залогодателя на имущество (см., к примеру, постановление АС Центрального округа от 26 сентября 2017 г. № Ф10-3672/2017 по делу № А35-6336/2016).

3 сентября 2020 г. Коллегия по экономическим спорам ВС вынесла Определение от № 307-ЭС20-5284 по делу об оспаривании финансовым управляющим гражданина-банкрота сделок по продаже квартиры, впоследствии приобретенной в ипотеку и находящейся в залоге у банка.

ВС указал, что, признавая сделку купли-продажи недействительной и прекращая залог банка на квартиру, суды нижестоящих инстанций должны были исследовать вопрос о добросовестности действий банка: «исходя из предусмотренной законом презумпции добросовестности залогодержателя, выбытия спорной квартиры из владения должника по его воле, суд апелляционной инстанции, вменяя залогодержателю поведение, отличное от обычного поведения кредитной организации, должен был установить конкретные обстоятельства, касающиеся реальной осведомленности банка о порочности отчуждения квартиры, переход права собственности на которую был в установленном законом порядке зарегистрирован в публичном реестре».

В связи с этим выводы Коллегии по экономическим спорам ВС представляются обоснованными и соответствующими вектору практики, сложившемуся после 1 июля 2014 г. В рассматриваемом деле судьбу залога невозможно разрешить без исследования вопроса о добросовестности залогодержателя.

Следует учитывать, что добросовестность является абстрактной, оценочной категорией – суды обладают высокой дискрецией, квалифицируя действия сторон сквозь призму добросовестности. Так, суды указывали, что разумные сомнения в праве продавца на отчуждение имущества может вызвать частая смена собственников (Обзор судебной практики по делам, связанным с истребованием жилых помещений от добросовестных приобретателей, по искам государственных органов и органов местного самоуправления, утвержденный Президиумом ВС РФ 1 октября 2014 г.).

Кроме того, суды неоднократно подчеркивали, что кредитная организация, являясь профессиональным залогодержателем, при заключении обеспечительных договоров в виде залога в целях проверки качества предлагаемого заемщиком обеспечения и исключения рисков, связанных с кредитованием, исходя из обычаев делового оборота, выполняет документальную проверку прав залогодателя на передаваемое имущество (постановления АС Северо-Кавказского округа от 18 апреля 2019 г. № Ф08-1910/2019 по делу № А32-22695/2018, АС Волго-Вятского округа от 20 декабря 2018 г. № Ф01-5224/2018 по делу № А11-2332/2017).

Как видим, при оценке добросовестности действий залогодержателя к банку как профессиональному участнику рынка предъявляются повышенные по сравнению со стандартными требования к доказыванию. Ответ на вопрос, являлось ли поведение банка при заключении сделки добросовестным, будет зависеть от того, какие действия были предприняты для проверки прав залогодателя на имущество – вероятно, факта наличия зарегистрированного права залогодателя на имущество в публичном реестре окажется недостаточно.