Генпрокурор высказался за изменение УК и УПК в части уголовных дел коррупционной направленности

Игорь Краснов предложил наделить следствие полномочиями незамедлительно арестовывать любое имущество коррупционеров, а также ограничить применение к ним судебного штрафа

Одна из адвокатов назвала перечень дополнительных возможностей для следователей, предлагаемый генеральным прокурором, чрезмерно широким и предположила, что это приведет к росту количества необоснованных решений и действий. Другой назвал идею заслуживающей внимания, но требующей тщательной проработки и введения параллельно обязательного судебного контроля произведенного ареста имущества. При этом он негативно оценил предложение, касающееся ограничения применения судебного штрафа, отметив, что заявленной генпрокурором цели можно достичь иначе.

9 декабря генеральный прокурор Игорь Краснов провел координационное совещание, посвященное результатам работы правоохранительных органов по противодействию коррупции, в том числе в рамках выполнения Национального плана противодействия коррупции на 2018–2020 гг.

По словам Игоря Краснова, реализация поручений Нацплана в целом оказала позитивное влияние на результаты работы: «Разрушен миф о недосягаемости для правосудия причастных к коррупции высокопоставленных чиновников федерального и регионального уровней. Привлечение их к уголовной ответственности – уже далеко не редкость».

Также генпрокурор отметил признаки улучшения качества следственной работы, что выразилось в сокращении числа уголовных дел, возвращенных прокурорами для дополнительного расследования, а также судами для устранения препятствий к их рассмотрению. Вместе с тем Игорь Краснов отметил, что ряд проблем остаются нерешенными.

В частности, он обратил внимание на то, что сохраняется практика позднего выявления коррупционных преступлений, что затрудняет установление всех обстоятельств, приводит к утрате доказательств и прекращению уголовных дел по реабилитирующим основаниям. Таким образом, создаются благоприятные условия для легализации преступных доходов. Также, по его словам, не в полной мере используются возможности по обнаружению, изъятию и обращению в казну незаконно нажитого имущества коррупционеров, в том числе выведенных за рубеж активов. Службе судебных приставов никак не удается достичь приемлемого уровня исполнения судебных решений, при этом взыскиваемость по ним остается невысокой, а взыскиваемость штрафов по приговорам за коррупционные преступления не превышает 2%.

Игорь Краснов подчеркнул необходимость законодательных изменений. В частности, он поддержал предложение проработать вопрос о наделении следователей полномочиями по неотложному аресту имущества коррупционеров, не только подлежащего конфискации, но и для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска, взыскания штрафа и иных имущественных взысканий. При этом он высказался о необходимости предусмотреть также возможность ареста имущества, которое «хотя и не было получено в результате преступной деятельности, но отчуждено третьим лицам с целью его сокрытия и уклонения от возмещения ущерба».

Также генеральный прокурор напомнил о подготовленном ведомством законопроекте, который предусматривает установление в качестве дополнительных квалифицирующих признаков мелкого взяточничества его организованные формы и получение такой взятки, сопряженное с вымогательством.

Одной из проблем, требующей законодательного регулирования, Игорь Краснов назвал существующую практику назначения судебного штрафа за коррупционные преступления: «Освобождение коррупционеров, совершивших преступления небольшой и средней тяжести, от наказания с назначением им судебного штрафа не влечет для них судимости, не образует рецидива, что в дальнейшем дает возможность таким лицам претендовать на должности государственной и муниципальной службы».

По его мнению, необходимо проанализировать ситуацию и проработать вопрос о внесении поправок в УК и УПК, ограничивающих применение судебного штрафа для коррупционеров. Кроме того, Игорь Краснов обратил внимание на то, что выявляются факты направления в суд дел с ходатайством о применении судебного штрафа при отсутствии необходимых доказательств, с заниженной квалификацией деяния и другими нарушениями.

Комментируя «АГ» предложение генпрокурора о наделении органов следствия новыми полномочиями при расследовании коррупционных преступлений адвоката, младший партнер Адвокатского бюро «ЗКС» Виктории Буклова заметила, что исходя из действующих положений УПК состязательность и гласность при аресте имущества не реализуются в полном объеме. Эффективность отдельных действий следователя при производстве по делу достигается по большей части внезапностью. Норма УПК о наложении ареста на имущество являлась предметом исследования Конституционного Суда РФ, в результате чего в 2015 г. подверглась изменениям.

«Исходя из содержания приоритетных направлений, определенных Генеральным прокурором РФ, и разъяснений КС РФ в Постановлении № 1 от 9 января 2019 г. о том, что конфискация у знакомых и родственников коррупционеров согласуется с Конституцией, скорее всего, в ближайшее время ряд норм УПК РФ будут дополнены или изменены. Однако перечень дополнительных возможностей для следователей, предлагаемый генеральным прокурором, чрезмерно широк и приведет, скорее всего, к тому, что возрастет количество необоснованных решений и действий, со ссылкой лишь на ст. 38 УПК РФ, т.е. на самостоятельность и собственное усмотрение следователя», – заметила она.

По мнению адвоката, в таком случае, скорее всего, возрастет количество граждан, не имеющих, по сути, никакого отношения к уголовному делу и доходам обвиняемого, и не замещающих государственные должности, но которым в силу обстоятельств и принятого следователем решения предстоит очень долго доказывать, что их арестованное имущество приобретено законно, а по сути – доказывать соответствие собственного дохода или дохода семьи стоимости арестованного имущества. «Обвиняемый на определенный период фактически лишится возможности совершить сделку с законно приобретенным имуществом, поскольку отчуждение такового будет, скорее всего, априори расцениваться как его сокрытие с целью уклонения от возмещения ущерба. При этом необходимость отчуждения в действительности может иметь совершенно другую цель», – добавила эксперт.

В любом случае, заключила Виктория Буклова, при расширении полномочий органов предварительного расследования необходимо вести одновременно речь о всеобъемлющей ответственности за произвол и злоупотребление, иначе неизбежен рост количества ситуаций, при которых права граждан будут нарушаться. «При этом ответственность не должна быть номинальной. В ином случае невозможно повышение эффективности, компетентности и авторитета правоохранительных органов», – подчеркнула она.

В свою очередь адвокат АК «СанктаЛекс» Павел Гейко назвал это предложение генпрокурора заслуживающим внимания и требующим проработки. «Если сравнить полномочия следователя в части наложения ареста на имущество с полномочиями на применение такой меры процессуального принуждения, как задержание подозреваемого, то возникает очевидный вопрос: если следователю доверили принимать решения о задержании человека, т.е. ограничивать его в одном из самых важнейших его прав – быть свободным, то почему принимать решения об ограничении вещных прав может только суд?» – задался эксперт вопросом, добавив, что при этом сейчас УПК уполномочивает следователей изымать имущество в иных целях.

Адвокат подчеркнул, что при подготовке таких поправок важно предусмотреть в законе требование об обязательной последующей проверке судом произведенного следственного действия. «Безусловно, количество злоупотреблений вырастет, поскольку можно вполне обоснованно предположить, что количество арестов имущества значительно увеличится, но будут ли сами по себе изменения в законе причиной злоупотреблений – утверждать нельзя. Если суды будут надлежащим образом контролировать следователей в данной части, то злоупотребления навряд ли будут иметь массовый характер. Вместе с тем польза для достижения такой цели уголовного судопроизводства, как защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, от наделения такими полномочиями следователя однозначно будет», – заключил он.

Относительно ограничения применения судебного штрафа Павел Гейко отметил, что это предложение имеет несколько дискриминационный характер в отношении коррупционеров по сравнению с остальными преступниками. «Закладывать в УПК РФ такой подход считаю нецелесообразно. Мы уже имеем несколько норм, на основании которых можно выделить такое сословие, как предприниматели, к которым предусмотрен более гуманный подход, нежели к иным категориям лиц. При таком подходе нам скоро придется под каждое сословие или категорию преступников принимать свой УПК. На мой взгляд, обозначенную проблему можно решить путем внесения изменений в законодательство, регулирующее занятие тех или иных должностей, и предусмотреть в нем ограничения для лиц, ранее привлекавшихся к уголовной ответственности, производство в отношении которых прекращено или окончено по нереабилитирующим основаниям», – пояснил он.