Допуск адвоката возможен только по письменному ходатайству задержанного?

К такому выводу пришел Мосгорсуд, в очередной раз отказавшись признать незаконность недопуска адвоката Марии Эйсмонт к задержанным на митинге под предлогом плана «Крепость»

Один из представителей Марии Эйсмонт в комментарии «АГ» отметил, что суд фактически подменяет основание недопуска, ссылаясь на то, что вовсе не план «Крепость» стал основной его причиной, а отсутствие ходатайства от задержанных. Другой заметил, что при этом апелляционное определение интересно и тем, что суд воспринял некоторые доводы административного истца. В ФПА РФ полагают, что решение Мосгорсуда знаменует очень опасный тренд все большего удаления от принципов правового государства.

Московский городской суд изготовил мотивировочную часть апелляционного определения
от 13 августа по делу № 33а-2898/2021, которым оставлено в силе решение Пресненского районного суда, при новом рассмотрении отказавшего в удовлетворении административного иска адвоката АП г. Москвы Марии Эйсмонт к столичному ОМВД России по району «Аэропорт» в связи с ее недопуском к доверителям в июне 2019 г. под предлогом введения плана «Крепость».

Первый круг рассмотрения дела

Как сообщала ранее «АГ», в ноябре 2019 г. Мария Эйсмонт обратилась в суд с административным иском, в котором указала, что 12 июня того же года ей было отказано в проходе на территорию районного ОМВД для оказания квалифицированной юридической помощи гражданам, задержанным на мирном шествии в центре столицы и обвиняемым в совершении правонарушения по ч. 6.1 ст. 20.2 КоАП РФ («Нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования»). Со ссылкой на ряд положений Закона об адвокатуре Мария Эйсмонт отмечала, что ее недопуск к подзащитным являлся вмешательством в адвокатскую деятельность, поскольку он не был основан на законе, не преследовал какой-либо законной цели и являлся, по сути, произвольным.

В решении от 28 января 2020 г. Пресненский районный суд г. Москвы со ссылкой на ч. 2 ст. 1 ГК РФ отметил, что гражданские права могут быть ограничены на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. «Таким образом, действия начальника отдела по введению на территории органа внутренних дел плана “Крепость” направлены на противодействие терроризму и обеспечение безопасности и антитеррористической защищенности объектов отдела», – заключил тогда суд. В этой связи в удовлетворении административного иска адвоката было отказано.

В свою очередь, 18 июня 2020 г. апелляционным определением Мосгорсуд оставил в силе решение первой инстанции, поддержав ее вывод об отсутствии доказательств, подтверждающих, что оспариваемыми действиями были нарушены или оспорены права, свободы и законные интересы непосредственно административного истца, созданы препятствия к их осуществлению или на нее незаконно возложены какие-либо обязанности.

Помимо прочего Мосгорсуд подчеркнул, что доводы апелляционной жалобы об отсутствии необходимости введения в ОМВД плана «Крепость» не могут быть признаны состоятельными в силу направленности на переоценку установленных в ходе судебных разбирательств фактических обстоятельств и собранных по делу доказательств. «Как установлено в ходе судебного разбирательства, решение о введении на территории ОМВД плана “Крепость” принято административным ответчиком в пределах предоставленной ему компетенции с учетом обстановки, сложившейся 12 июня 2019 г. Обстоятельств, свидетельствующих о превышении полномочий должностных лиц ОМВД или использовании их вопреки законной цели и правам, законным интересам административного истца, в ходе судебного разбирательства не установлено, – заключила апелляция. – Утверждения в апелляционной жалобе административного истца о том, что введение плана “Крепость” не могло служить препятствием для осуществления допуска на территорию ОМВД адвоката в целях оказания квалифицированной юридической помощи лицам, привлекаемым к административной ответственности, основанием к отмене постановленного по делу судебного решения служить не могут, поскольку не свидетельствуют о нарушении оспариваемыми решениями и действиями непосредственно прав административного истца».

Кассация вернула дело на новое рассмотрение

В кассационной жалобе Мария Эйсмонт указывала, что суды неверно применили нормы Закона о полиции, которые не позволяют не пускать адвоката к своему доверителю. «Суд первой инстанции в своем решении, а затем и суд апелляционной инстанции в определении, дословно копируя в этой части решение суда первой инстанции, ссылаются на необходимость именно антитеррористической защиты, приводя в обоснование пункты Положения об отделе МВД РФ по району “Аэропорт” г. Москвы. Между тем содержание рапорта противоречит выводам судов о том, что требовалась именно антитеррористическая защита. Даже если верить сказанному в рапорте, речь шла лишь о незначительном скоплении граждан недалеко от отдела – до 10 человек», – пояснила тогда Мария Эйсмонт.

21 октября 2020 г. Второй кассационный суд общей юрисдикции отменил оспариваемые судебные акты и вернул дело на новое рассмотрение в первую инстанцию. В кассационном определении
отмечалось, что нижестоящие суды ограничились формальным указанием на введение на территории отдела полиции плана «Крепость». «Между тем с учетом приведенных положений судам следовало установить процедуру и время введения, период действия на территории ОМВД по району Аэропорт плана “Крепость”, какие ограничения вводились указанным планом, момент возбуждения дел об административных правонарушениях, совершение либо несовершение с задержанными процессуальных действий, предусмотренных КоАП РФ в период введения плана, время прибытия в отдел адвоката Марии Эйсмонт, представление ею документов, подтверждающих полномочия выступать в качестве защитника лиц, задержанных по ч. 6.1 ст. 20.2 КоАП РФ, наличие у нее права участвовать при совершении процессуальных действий и беспрепятственно встречаться со своими доверителями», – подчеркнул кассационный суд.

Второй КСОЮ добавил, что вышеуказанные обстоятельства судами на обсуждение не ставились, сторонам не предлагалось представить доказательства в их подтверждение и опровержение, хотя данные факторы имеют значение для правильного разрешения настоящего административного дела и подлежат обязательному установлению, исследованию и соответствующей оценке судом. Кроме того, судами не истребовались и не исследовались дела об административных правонарушениях в отношении О., К. и А.

При повторном рассмотрении первая инстанция вновь отказала в удовлетворении иска

Тем не менее при новом рассмотрении дела Пресненский районный суд вновь указал, что действия начальника ОВД по введению на территории отдела плана «Крепость» были направлены на противодействие терроризму и обеспечение безопасности и антитеррористической защищенности объекта. «Учитывая обстоятельства, при которых было принято вышеуказанное решение, суд приходит к выводу, что превышения административным ответчиком полномочий либо использования их вопреки законным целям и правам, законным интересам граждан, организаций, государства и общества при принятии оспариваемого решения не установлено», – отмечалось в решении суда от 28 января 2021 г.

Первая судебная инстанция добавила, что надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем предполагает не только оказание ему (или назначенному им лицу) квалифицированной юридической помощи, но и оформление договорных правоотношений с доверителем в строгом соответствии с законом. Как подчеркнул суд, из представленных материалов не следует, что между адвокатом и гражданами О., К., А. были заключены соглашения об оказании юрпомощи – защите по административным делам. При отсутствии такого документа адвокат Мария Эйсмонт не могла предъявить ордера, так как отсутствовало объективное основание для их выдачи (соглашение). Таким образом, отметил суд, довод административного истца о нарушении права на защиту, которое не может быть абстрактным, не нашел подтверждения в судебном заседании. В связи с этим в удовлетворении административного иска было отказано.

Мосгорсуд вновь поддержал выводы нижестоящего суда и сделал опасный вывод

В дальнейшем представитель Марии Эйсмонт адвокат АП г. Москвы Александр Мальцев подал апелляционную жалобу (имеется у редакции), в которой он, в частности, указал, что судом нарушены нормы материального права, а именно: положения подп. 7 и 25 ст. 13 Закона о полиции, поскольку суд не оценил, насколько угроза безопасности отделу была действительной и реальной для введения плана «Крепость». «Вывод суда первой инстанции о том, что ограничение права адвоката встречаться со своим доверителем наедине (п. 5 ч. 3 ст. 6 Закона об адвокатуре) оправдано подзаконными актами МВД России, противоречит нормам материального права, – отмечалось в жалобе. – Вывод суда о том, что вопрос о введении плана “Крепость” не подлежит судебной оценке, противоречит нормам процессуального права».

Также внимание суда обращалось на то, что Мария Эйсмонт имела надлежащим образом оформленные полномочия для оказания квалифицированной юридической помощи своим доверителям с момента их задержания. Соответственно, вывод суда первой инстанции о нарушении порядка выдачи ордера и невозможности предъявлять его для представления интересов сделан в нарушение ряда положений Закона об адвокатуре и основан на презумпции недобросовестности адвоката.

В апелляционном определении от 13 августа Судебная коллегия по административным делам Мосгорсуда согласилась с выводами нижестоящего суда, поскольку они соответствуют обстоятельствам дела и нормам материального права. Апелляция сочла, что первая инстанция пришла к обоснованному выводу о том, что действия начальника ОВД по введению плана «Крепость» как направленные на обеспечение безопасности и антитеррористической защищенности объектов органа внутренних дел соответствовали требованиям закона.

«Из имеющихся в материалах дела материалов об административных правонарушениях в отношении О., К. и А. не усматривается факт заявления ими каких-либо ходатайств об оказании юридической помощи защитником. Ссылка в протоколе об административном правонарушении о недопуске адвоката таким ходатайством не является. При таких обстоятельствах оснований для допуска адвоката в качестве защитника при отсутствии соответствующего ходатайства указанных лиц у административного ответчика в данном конкретном случае не имелось. Фактически адвокат был допущен при рассмотрении дела об административном правонарушении», – отмечено в апелляционном определении.

При этом Мосгорсуд подчеркнул, что для осуществления своих полномочий 12 июня 2019 г. Марии Эйсмонт требовался лишь ордер. В связи с этим апелляция оставила в силе решение нижестоящего суда.

Комментарии Марии Эйсмонт и ее представителей

В комментарии «АГ» адвокат Александр Мальцев напомнил, что конституционное право на защиту является абсолютным и не может быть ограничено никаким планом «Крепость». Форма реализации этого права является для задержанных диспозитивной и остается на усмотрение гражданина. «В апелляционном определении мы видим, что суд фактически подменяет основание недопуска адвоката, ссылаясь на то, что вовсе не план “Крепость” стал основной причиной такого недопуска, а отсутствие ходатайства от задержанных. Такая позиция явно ошибочна и сама по себе существенным образом ограничивает право граждан на защиту», – считает он.

По словам адвоката, КоАП не предусматривает какой-либо конкретной формы изъявления желания на пользование помощью защитника. Даже Верховный Суд, давая разъяснение положениям этого Кодекса в Постановлении Пленума №5 от 24 марта 205 г., указал, что достаточно одного только желания гражданина. При этом в силу ч. 3 ст. 25.5 КоАП адвокату необходимо лишь предъявить ордер. Никаких письменных ходатайств заявлять никому не требуется.

«В этой ситуации все очень логично и последовательно, поэтому доводы судов разбиваются об элементарную логику. Подзащитные Марии Эйсмонт заключили с ней соглашение об оказании правовой помощи по делу об административном правонарушении. Затем в отделе полиции они устно изъявили желание о предоставлении им защитника, – подчеркнул Александр Мальцев. – Адвокат прибыла в отдел полиции к своим подзащитным с оформленным ордером и адвокатским удостоверением. Марию Эйсмонт на территорию отдела не допустил сотрудник КПП, который не принимал участия в рассмотрении дела об административном правонарушении, сославшись на введенный план “Крепость”. Факт недопуска адвоката зафиксирован гражданами в протоколах задержания и в протоколах по делу об административном правонарушении. Все эти обстоятельства не оспаривались сторонами и признаны судом доказанными».

Адвокат добавил, что выражение волеизъявления подзащитных, во-первых, закреплено в соглашении с адвокатом, на основании которого выдан ордер, во-вторых, выражено адвокатом, явившейся в отдел полиции для оказания правовой помощи, и, в-третьих, доведено до сведения полицейских устно самими подзащитными, которые, получив отказ, зафиксировали это в протоколе.

«Поэтому аргумент суда о необходимости некоего ходатайства о допуске защитника явно не соответствует закону. Но этим незаконные аргументы в апелляционном определении не исчерпываются. Дело в том, что никакое последующее участие защитника в судебном процессе не может компенсировать и аннулировать нарушения, допущенные правоохранительными органами на досудебных процессуальных стадиях. Суду следовало учесть и применить положение ст. 48 Конституции, где указано, что право на защиту возникает с момента задержания, а не позже – при возбуждении и рассмотрении дела об административном правонарушении. Если бы это было сделано, факт нарушения отделом полиции права на защиту суд проигнорировать бы не смог. На судебные акты по этому делу в ближайшее время будет подана кассационная жалоба. И, полагаю, что с учетом ранее выраженной позиции Второго кассационного суда у этой жалобы есть шанс на успех», – убежден Александр Мальцев.

Юрист Вадим Даньшов, также представляющий интересы Марии Эйсмонт в суде, добавил, что апелляционное определение Мосгорсуда интересно и тем, что суд воспринял некоторые доводы административного истца. «Во-первых, Мосгорсуд раскритиковал аргумент представителей ответчиков о том, что адвокат вообще не подходила к зданию ОМВД. Данная позиция вызвала недоумение у нас в рамках судебного заседания, поскольку при рассмотрении дела в суде первой инстанции ответчики данный факт не оспаривали. Во-вторых, апелляционный суд также отверг довод ответчиков, которые указывали, что Мария Эйсмонт не представила соглашение об оказании юридической помощи задержанным – это послужило самостоятельным основанием для недопуска», – отметил он.

По словам юриста, со ссылками на позиции Конституционного Суда РФ Мосгорсуд указал, что выполнение процессуальных обязанностей защитника предполагает наличие у него только ордера, а действующее правовое регулирование закрепляет уведомительный, а не разрешительный порядок вступления адвоката в дело. Но, к сожалению, указанных выводов суда оказалось недостаточно для отмены решения суда первой инстанции. «Как минимум, нам удалось доказать несостоятельность наиболее абсурдных аргументов со стороны представителей ОМВД, например необходимости предъявления соглашения вместе с ордером при оказании юридической помощи. Это поможет сузить проблематику “Крепости” и сконцентрировать внимание судов на главных проблемах данного дела», – подытожил Вадим Даньшов.

В свою очередь адвокат Мария Эйсмонт высказала мнение, что в России отсутствует независимый суд, поэтому судебный акт Мосгорсуда является типичным для современного российского правосудия, которое утверждает, что «черное – это белое».

В ФПА РФ выразили обеспокоенность выводами Мосгорсуда

Член Комиссии Совета АП г. Москвы по защите прав адвокатов Евгений Бобков отметил, что выводы апелляционного суда о том, что для допуска защитника задержанный должен заявить письменное ходатайство, несостоятельны и не основаны на законе. «Кроме того, Мосгорсуд устранился от оценки доводов о нарушенных профессиональных правах самой Марии Эйсмонт – недопуск адвоката к подзащитным является способом воспрепятствования адвокатской деятельности. А доводы кассационного постановления, которым отменены ранее принятые по этому делу судебные решения, апелляционным судом во внимание, к сожалению, вовсе не приняты», - полагает он.

Вице-президент Федеральной палаты адвокатов, первый вице-президент АП Московской области Михаил Толчеев отметил, что решение апелляционной инстанции знаменует очень опасный тренд все большего удаления от принципов правового государства и подчинения закону лиц, реализующих государственную власть. «Уже в который раз суд признает обоснованным ограничение конституционных прав фактически на основании ничем не подтвержденного рапорта оперативного сотрудника. Ссылаясь на норму о возможности ограничения прав (здесь, правда, суд путает гражданские права в конституционном смысле и в гражданско-правовом, ссылаясь на нормы ГК РФ) для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обороны страны и безопасности государства, суд указывает, что принятие такого решения отнесено к исключительному усмотрению правоприменителя и не подлежит судебному контролю. Вот это и страшно, и очень опасно для принципа законности», – полагает он.

Получается, добавил Михаил Толчеев, у нас есть конституционные права и гарантии, но они могут быть ограничены по заявлению оперативного сотрудника о том, что имеется угроза обороноспособности страны или другим публичным ценностям. «При этом даже суд не может проверить действительность угрозы и обоснованность принятого решения. Такое неограниченное ничем, даже последующим судебным контролем, усмотрение в любой правовой системе принято именовать произволом», – заключил вице-президент ФПА РФ.