Адвокат отстаивает оправдательный приговор доверителю, который признавал свою вину

Первый кассационный суд оценит приговор, где по одному из эпизодов первая инстанция согласилась с адвокатом, а по другому пошла еще дальше – признала, что подсудимый оговаривает себя

Адвокат Наталья Дорофеева рассказала «АГ», что выдающихся сложностей по делу не было, кроме того, что подзащитный не верил в справедливый приговор и раскаивался, сам не понимая, в чем. Несмотря на «научения» защитника, мужчина трижды приходил в судебное заседание с вещами и в последнем слове просил суд не наказывать строго.

Адвокат АП Белгородской области Наталья Дорофеева сначала добилась оправдания как защитник по назначению, а теперь продолжает отстаивать приговор «на общественных началах» уже в кассации (все необходимые документы есть у редакции).

Обвиняемый признавал свою вину и на дознании, и в суде

Антона Николаева (имя и фамилия изменены – Прим. ред.) обвиняли в совершении двух преступлений. Первое – незаконное приобретение, хранение и ношение взрывчатых веществ (ч. 1 ст. 222.1 УК). По версии дознавателя, в конце июля 2020 г. Николаев нашел бумажный сверток с 200 г пороха и решил оставить его себе.

Второе – неоднократное несоблюдение лицом, в отношении которого установлен административный надзор, определенных судом ограничений, сопряженное с совершением этим же лицом административного правонарушения против общественного порядка и общественной безопасности (ч. 2 ст. 314.1 УК). Дело в том, что по условиям административного надзора Николаев должен был находиться дома с 22:00 до 06:00 и дважды в месяц отмечаться в отделе МВД. Летом 2020 г. мужчину четыре раза привлекли к административной ответственности по ст. 19.24 КоАП за нарушение этих обязанностей и в пятый раз – по ст. 20.21 КоАП за появление в общественном месте после 22:00 «в состоянии опьянения, оскорбляющем человеческое достоинство и общественную нравственность».

На предварительном расследовании и в первой инстанции Антон Николаев признавал свою вину.

Позиция защитника

По эпизоду с порохом Наталья Дорофеева обратила внимание суда на то, что преступление и его расследование похожи «на инсценировку»: непонятно откуда взявшиеся оперативные данные о том, что у Николаева при себе может быть взрывчатое вещество, проведенный без законных оснований личный досмотр (искали наркотики, а нашли порох) и быстрые осмотры мест происшествий – в общей сложности за 20 минут.

По словам адвоката, она не рискнула прямо говорить, что ее подзащитный оговаривает себя. Но из текста выступления в прениях видно, что Наталья Дорофеева подталкивала суд к такому выводу. Например, говорила, что сначала Николаев утверждал, что положил порох в куртку и забыл, а потом, уже в судебном заседании, «для большей убедительности» добавлял, что дома пересыпал порох и поджигал его. Мужчина признавался, что собирался использовать порох для фейерверка. До того, как полицейские нашли порох, у Николаева было время использовать его по назначению, в том числе «масса поводов для фейерверков» (день России, день молодежи, день города), но подсудимый этого не делал, добавляла адвокат. Спасти своего доверителя от уголовной ответственности по этому эпизоду Наталья Дорофеева попыталась ссылкой на малозначительность (ч. 2 ст. 14 УК).

По второму эпизоду (ч. 2 ст. 314.1 УК) адвокат указала, что постановление об административном правонарушении по ст. 20.21 КоАП было вынесено лишь на основании протокола об административном правонарушении и рапортов полицейских. Антон Николаев при этом не присутствовал, т.е. было нарушено его право на защиту, пояснила Наталья Дорофеева. При этом, добавила она, объективная сторона такого правонарушения заключается в том, что лицо находится в общественном месте не просто в пьяном виде, а в пьяном виде, оскорбляющем человеческое достоинство и общественную нравственность. Речь идет о ситуациях, когда выпивший человек явно нарушает общепризнанные нормы (например, непристойно ругается или назойливо пристает к другим людям), находится в общественном месте в неприличном виде (например, в грязной или расстегнутой одежде) или теряет способность ориентироваться в пространстве.

Адвокат отметила, что в суде полицейские не смогли сказать, чем именно Антон Николаев оскорблял человеческое достоинство и общественную нравственность. Объяснения и протоколы допросов двух очевидцев, по словам Натальи Дорофеевой, были написаны «как под копирку». При этом в суде один из этих свидетелей сказал, что Николаев вел себя адекватно и одет был опрятно. А второй, хотя и утверждал, что на Николаеве была грязная одежда, не смог подробно описать, в чем это выражалось.

Кроме того, и без графологической экспертизы видно, что в акте медицинского освидетельствования на опьянение во фразе «внешне не опрятен» частица «не» дописана другим почерком, указала защитник. В этой части Антона Николаева нужно оправдать за отсутствием состава преступления, заключила она.

Суд услышал адвоката и сделал даже больше, чем та просила

В ноябре 2020 г. Алексеевский районный суд Белгородской области по эпизоду с нарушением правил административного надзора согласился с адвокатом, а в ситуации с незаконным приобретением пороха пошел еще дальше: признал, что Николаев оговаривает себя.

Изучив материалы дела, первая инстанция установила, что подсудимый не совершал административное правонарушение против общественного порядка и общественной безопасности. Статья 20.21 КоАП предусматривает ответственность за появление в общественных местах в состоянии опьянения, оскорбляющем человеческое достоинство и общественную нравственность, напомнил суд. «Объективная сторона данного правонарушения заключается в том, что лицо находится в общественном месте не просто в пьяном виде, а в такой степени опьянения, которая оскорбляет человеческое достоинство, общественную нравственность: неопрятный внешний вид, вызывающий брезгливость и отвращение; грязная, мокрая, расстегнутая одежда; из-за опьянения лицо полностью или в значительной степени утратило способность ориентироваться; полная беспомощность пьяного», – указала первая инстанция на то, о чем говорила адвокат в прениях.

В постановлении об административном правонарушении зафиксировано лишь то, что Антон Николаев был пьян, заметил суд. Он установил, что свидетели по-разному отзывались о внешнем виде подсудимого, но все подтвердили, что мужчина вел себя адекватно и «не допускал оскорбительного приставания к гражданам или вызывающего поведения». При этом, добавила первая инстанция, в копии акта медицинского освидетельствования на состояние опьянения «неизвестным лицом внесены исправления о неопрятности подсудимого». То, что Николаев не смог выполнить пробу Шульте при медосвидетельствовании (найти конкретное число в таблице – Прим. ред.), не значит, что он был «в состоянии, оскорбляющем человеческое достоинство и общественную нравственность», подчеркнул суд. По ч. 2 ст. 314.1 УК подсудимого оправдали из-за отсутствия в его деянии состава преступления.

По эпизоду с незаконным приобретением пороха районный суд прежде всего отметил незаконность личного досмотра Антона Николаева. «Личный досмотр как мера обеспечения подготовки и проведения оперативно-розыскных мероприятий или достижения каких-либо целей оперативно-розыскной деятельности одноименным законом не предусмотрен», – сказано в приговоре. Иными словами, протокол личного досмотра был получен по итогам не предусмотренного законом ОРМ.

Не применим в данном случае и п. 16 ч. 1 ст. 13 Закона о полиции, которая позволяет проводить личный досмотр граждан в установленном КоАП порядке. Сотрудники полиции не смогли подтвердить, что у них была информация о причастности Николаева к незаконным действиям с взрывчатыми веществами. Более того, в протоколе в качестве основания для досмотра фигурировало подозрение в хранении наркотиков, заметил суд. Полицейские составили рапорты о том, что имеются сведения о хранении Николаевым взрывчатых веществ, но сделали это уже после изъятия у мужчины пороха. Поэтому протокол личного досмотра был признан недопустимым доказательством.

«Из материалов предварительного следствия усматривается, что дело возбуждено по процессуальным документам, оформленным при задержании Николаева, однако в связи с допущенными нарушениями уголовно-процессуальных норм эти материалы не могли быть использованы в качестве повода и оснований для возбуждения уголовного дела», – подчеркнул суд. Все другие обвинительные доказательства по этому эпизоду также были признаны недопустимыми как производные от протокола.

При этом суд засомневался в том, что порох мог находиться в том месте, где его якобы нашел Антон Николаев. «“Оперативное” составление документов и стремительное перемещение участников процессуальных действий между местами досмотра <…>, возможного обнаружения пороха и жительства подсудимого, которые, безусловно, по чистому совпадению, оказались расположены в непосредственной близости друг от друга, свидетельствуют о небрежном и поверхностном отношении к установлению обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, что не способствует повышению уровня доверия к полученным результатам такой деятельности», – подчеркнула первая инстанция.

Она обратила внимание на то, что сторона обвинения не разграничивает ношение и хранение, хотя это разные деяния. «Никаких доказательств хранения пороха, т.е. сокрытия в помещениях, тайниках, а также в иных местах, обеспечивающих их сохранность, суду вовсе не представлено», – сказано в приговоре. При этом суд не поверил признательным показаниям подсудимого. Они «не только не подтверждены совокупностью достоверных доказательств, но и являются непоследовательными, имеющими существенные внутренние противоречия, а в некоторых моментах просто абсурдными», подчеркнула первая инстанция. В частности, она засомневалась, что Николаев искал металлолом в три часа ночи и носил куртку в 30-градусную жару.

«В равной степени нелепыми выглядят объяснения подсудимого о причинах невыдачи пороха перед началом личного досмотра (“забыл о нем” и “надеялся, не найдут”). Такие показания не могут быть положены в основу обвинительного приговора, при этом объяснение существенных противоречий, приведенное подсудимым (подписал протокол, не ознакомившись с его содержанием), выглядит неубедительным», – подчеркнул суд. По этому эпизоду Николаева оправдали из-за непричастности к преступлению.

Суд также вынес частное постановление на имя руководителя ОМВД России по Алексеевскому району Белгородской области.

Апелляция указала на обвинительный уклон

В апелляционном представлении прокурор, в частности, пытался доказать, что «следственные» и «судебные» показания Николаева друг другу не противоречат. Это, по мнению гособвинителя, было просто «уточнение» первоначальных показаний.

В Белгородском областном суде Антона Николаева защищал адвокат АП БО Леонид Венжик (связаться с ним «АГ» не удалось). Еще до этого возражения на апелляционное представление прокурора направила Наталья Дорофеева. Среди прочих доводов адвокат указала, что признательные показания подсудимого (которые тот менял в зависимости от показаний свидетелей) не подтвердились совокупностью достоверных доказательств, а значит, не могут быть положены в основу обвинения. «По непонятным для суда и защиты причинам подсудимый не желал публично признать самооговор и признавал себя виновным, не понимая до конца, в чем», – подчеркивала Наталья Дорофеева.

Изучив материалы дела, апелляция отказалась удовлетворять требования прокурора. «Из исследованных доказательств видно, что проведенное расследование по делу не было беспристрастным. Дознаватели расследовали дело исключительно с обвинительным уклоном, тем самым допущено нарушение ст. 6 УПК РФ о том, что уголовное судопроизводство имеет своим назначением защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения», – подчеркнула она.

Прокурор уже подал кассационное представление

В кассационном представлении прокурор утверждает, что решения нижестоящих судов нужно отменить из-за существенного нарушения УПК и несоответствия выводов установленным в первой инстанции фактическим обстоятельствам. Как и в апелляционном представлении, гособвинитель снова говорит, что в случае сомнений в обоснованности привлечения Николаева к административной ответственности по эпизоду со ст. 314.1 УК суд должен был вернуть уголовное дело прокурору.

Что касается рапортов, которые первая инстанция не приняла в качестве доказательств, то они, по мнению прокурора, подтверждают наличие информации о возможном хранении пороха. «То обстоятельство, что они [рапорты] составлены уже после обнаружения и изъятия взрывчатого вещества, не свидетельствует об их подложности», – полагает гособвинитель.

Часть доводов первой инстанции прокурор называет «предположениями, а не установленными и проверенными в судебном заседании фактами». Это, в частности, данные о высокой температуре воздуха в день, когда Николаев носил куртку, и рассуждения суда о порохе. Так, первая инстанция не поверила, что подсудимый смог поджечь мокрый порох после просушивания, потому что это вещество «согласно общеизвестным данным, будучи подмоченным, навсегда теряет свои свойства, и они не восстанавливаются даже при высушивании». По мнению прокурора, обоснование приговора такими «предположениями» существенно нарушает ст. 240 УПК о непосредственности судебного разбирательства.

Наталья Дорофеева в своих возражениях подчеркнула, что эти утверждения первой инстанции относятся к общеизвестным фактам. «Нет необходимости научно доказывать, что селитра, входящая в состав дымного пороха, после увлажнения своих свойств не восстанавливает. Специалист, утверждающий обратное, стороной обвинения в судебное заседание не приглашался. Общеизвестность же данного факта, безусловно, зависит от суммы знаний, складывающихся в процессе профессионально-практической деятельности, а также характеризующих общеизвестные знания историко-бытового характера», – считает защитник.

На сайте Первого кассационного суда общей юрисдикции пока нет информации об этом уголовном деле.

Комментарий защитника

Наталья Дорофеева рассказала «АГ», что защиту начала осуществлять в первой инстанции по назначению, а возражения на апелляционное и кассационное представления писала «на общественных началах». В апелляционной инстанции возражения поддерживал другой защитник по назначению, поскольку, по словам Натальи Дорофеевой, ехать в областной центр ей было неудобно: далеко, да и дорого. Ведь ни государство, ни подзащитный за это не платили.

«Выдающихся сложностей по делу не было, кроме упертой позиции подзащитного, который не верил в справедливый приговор и твердил, что виновен. Трижды в судебные заседания приходил с вещами. Несмотря на мои научения, в последнем слове просил суд строго не наказывать, раскаивался, сам не понимая, в чем. Считаю, что мой подзащитный был под влиянием сотрудников правоохранительных органов: в судебные заседания его привозили и увозили оперативники, с их подачи он изменял свои показания, когда сам в них запутывался. И, видимо, был жесткий запрет довериться адвокату, поскольку даже в приватной беседе со мной он озвучивал только “официальную” заученную (плохо заученную) версию событий», – отметила защитник.

По ее словам, разбирательство в первой инстанции проводил грамотный, внимательный – «слушающий и слышащий» – судья. «В процессе была состязательность, на адвоката обращалось такое же внимание, как и на государственного обвинителя. Приговор стал для меня “методическим пособием”. Для алексеевских прокуратуры и дознания не было сомнений в предъявленном обвинении и его доказательствах, а оправдательный приговор стал шоком», – заключила адвокат.