Заключение под стражу не может быть основано на предположениях

Судебный порядок избрания меры пресечения требует реформирования

Лазарев Константин
Руководитель направления «Уголовное право» КА «Тарло и партнеры»

01 Декабря 2020
Судебная практикаУголовное право и процесс

Участие в судебных заседаниях по рассмотрению ходатайств следователей об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей все больше убеждает в том, что эта процедура является серьезной проблемой для правосудия.

По большей части как ходатайства следователей, так и судебные постановления основываются на предположениях.

При принятии решения о заключении подозреваемого (обвиняемого) под стражу УПК РФ обязывает следователя предоставить, а суд – оценить доказательства того, что лицо, в отношении которого избирается такая мера пресечения, может скрыться, оказать воздействие на свидетелей, продолжить заниматься преступной деятельностью или воспрепятствовать следствию иным способом.

Следователи зачастую просто переписывают эти формулировки из Кодекса. Суд, лишенный доказательств, подтверждающих изложенные в ходатайстве доводы, вынужден в такой ситуации строить предположения, исходя из тяжести предъявленного следствием обвинения: если оно тяжкое, значит, это заставит обвиняемого скрыться.

Разве на это рассчитывали законодатели, передавая вопрос об избрании меры пресечения на рассмотрение суда?

Если следователь указывает в ходатайстве, что обвиняемый может скрыться, он должен представить доказательства. Предположения должны быть обоснованными. Кроме того, необходимы, на мой взгляд, подтверждения того, что обвиняемый пытался, например, купить билеты в другой город, обращался в турагентства, бронировал номера в гостиницах, с кем-то договаривался о переезде и т.п. Полагаю, что аналогичным образом должны быть представлены доказательства в отношении намерений воздействовать на свидетелей или продолжения осуществления преступных действий.

Вызывает возмущение, когда следователь указывает в ходатайстве такой довод, как «иным способом воспрепятствует производству по делу». Каким таким «иным» способом? Это слово содержится в УПК не для того, чтобы его механически переносили в ходатайство или судебное постановление. Оно означает, что следователь и суд вправе аргументировать свои решения обстоятельствами, не вошедшими в стандартный перечень, что он не является исчерпывающим.

Однако самая большая, на мой взгляд, проблема при избрании меры пресечения судом – отсутствие оценки постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого.

Необходимость содержания обвиняемого под стражей следствие всегда обосновывает в первую очередь тяжестью обвинения. При этом суд зачастую предъявленному обвинению не дает оценки. Неисследование ключевого аргумента следствия обесценивает судебный порядок принятия решения по заявленному ходатайству, превращая его в практически предопределенное. Поскольку суд оставляет без внимания главный аргумент, утрачивается сущность правосудия (ст. 8 УПК) – получается, что фактически решение уже принято следователем, а не судом.

Полагаю, в целях обеспечения принципа равенства сторон необходимо законодательно закрепить обязанность суда проверять законность вынесенного постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого, не предрешая без исследования вопросов достаточности обвинительных доказательств выводы суда, который будет рассматривать дело по существу в первой инстанции.

Отсутствие названной прямой обязанности нередко используется судами так, что они даже не заглядывают в фабулу обвинения, учитывая только резолютивную часть, где указан номер статьи УК РФ.

Оценивая обвинения, суд должен исследовать, насколько раскрыты признаки преступления, все ли они присутствуют, соответствуют ли той статье УК, которая вменяется.

Следствие порой описывает обычную хозяйственную деятельность, а в конце резюмирует: обвиняемый «таким образом совершил мошенничество». Единственным признаком преступления является замена терминов «договорился» на «вступил в сговор», «полученная прибыль» на «хищение» и т.п.

В то же время, всего одно слово может выступить «разграничителем» тяжкого преступления и преступления средней тяжести и существенно повлиять на меру пресечения. Например, излюбленным термином, которым следователи описывают завладение чужим имуществом, является «распорядился им по собственному усмотрению». Но это не характеризует деяние как мошенничество! Для квалификации действия как мошенничества необходимо, чтобы виновное лицо использовало полученное имущество в личных целях. А если оно распорядилось полученным имуществом, передав его другому юридическому лицу по реально существующему обязательству, оно им не завладело, а именно распорядилось. «Распоряжается по собственному усмотрению» любой директор предприятия, это его обязанность. До тех пор, пока он не присвоил его в личных целях, это либо не преступление вовсе, либо деяние с признаками составов ст. 160 и 165 УК РФ. Однако данные составы не относятся к категории тяжких преступлений.

Так, по делу Ш., в котором я участвовал в качестве защитника, на стадии предварительного следствия предпринимателю было предъявлено обвинение по ч. 4 ст. 159 УК, и он был заключен под стражу. По окончании судебного следствия, в прениях, прокурор был вынужден просить суд переквалифицировать деяние моего подзащитного на ст. 165 УК. Наказание ему было назначено в размере реально отбытого срока стражи на стадии следствия.

Даже если внесение предложенных изменений в УПК кардинально не решит обозначенную проблему (суды, думается, все равно в большинстве случаев продолжат оставаться на стороне следствия), это поможет расширить арсенал защиты и немного выправить дисбаланс прав участников процесса.