Незаконное ОРМ не является преступлением, если оперативно значимая информация не получена

ВС подтвердил оправдательный приговор в отношении сотрудников правоохранительного органа, отметив, что право на тайну частной жизни не нарушается, если гражданин добровольно сообщил сведения, которые сотрудник затем не стал распространять

На стороне защиты выступили сразу четыре адвоката. Они сообщили, что добиться оправдания удалось, доказав отсутствие общественно опасных последствий, которые являются обязательным признаком объективной стороны превышения должностных полномочий. Уже в Верховном Суде с этим согласилась и представитель Генпрокуратуры, отказавшись поддерживать апелляционное представление.

26 июля Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ вынесла апелляционное определение, которым поддержала оправдательный приговор в отношении трех сотрудников таможни, обвинявшихся в превышении должностных полномочий (судебные акты имеются у «АГ»). Защитники оправданных рассказали «АГ» об обстоятельствах дела.

Причины уголовного преследования

В., будучи начальником отдела по борьбе с контрабандой наркотиков оперативной таможни ФТС России, предложил заместителю начальника оперативно-поисковой службы одного из филиалов ФТС провести опрос граждан Е. и М. без наличия оснований для оперативно-розыскного мероприятия и без соблюдения порядка его проведения. К. согласился и, несмотря на то, что не был соблюден установленный законом порядок проведения ОРМ, поручил своему подчиненному, старшему уполномоченному по особо важным делам Ф. опросить указанных граждан.

Ф. выполнил оперативное задание, хотя знал, что требования закона не соблюдены. В ходе опроса гражданин Е. подтвердил свои имя и адрес проживания, уже известные оперативнику. Дополнительно Ф. выяснил, что Е. отрицательно относится к наркотикам и алкоголю, а также сожительствует с М., у которой имеются судебные споры. Оперативник имел предусмотренное Законом об ОРД удостоверение прикрытия с указанием на то, что он является сотрудником ОВД. Поскольку опрос вызвал у Е. беспокойство, Ф. показал ему данное удостоверение и даже дал номер своего телефона.

После выполнения задания Ф. позвонил своему руководителю К. и сообщил, что в ходе ОРМ не получил оперативно значимой информации. Позднее К. сообщил об этом В.

В дальнейшем в отношении таможенников было возбуждено уголовное дело.

Обвинение в превышении должностных полномочий

В результате расследования В. было предъявлено обвинение в подстрекательстве к превышению должностных полномочий (ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 286 УК РФ). К. и Ф. обвинялись в превышении должностных полномочий. Помощник прокурора настаивал на том, что все подсудимые являлись должностными лицами. При этом действия К. и Ф. явно выходили за пределы их полномочий и, более того, повлекли существенное нарушение прав и законных интересов Е. и М., а также общества и государства.

Общественно опасные последствия выразились, по мнению обвинения, в том, что были нарушены гарантированные ст. 23 Конституции права и законные интересы граждан на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну. А также в том, что преступное деяние привело к нарушению охраняемых ст. 5 Закона об ОРД интересов общества и государства по соблюдению прав и свобод человека и гражданина при осуществлении оперативно-розыскной деятельности.

Суд увидел признаки дисциплинарного проступка, а не преступления

Санкт-Петербургский городской суд счел установленным тот факт, что К. и Ф., совершая вменяемые им действия, выступали в качестве должностных лиц. Однако вопреки доводам обвинения должностное положение В. в данном случае, как указала первая инстанция, значения не имело. Суд указал, что К. действительно поручил проведение опроса конкретных граждан именно Ф., последний же выполнил задание, хотя оно не было оформлено в соответствии с требованиями закона.

Городской суд подчеркнул, что Ф. получил от Е. только информацию об имени и адресе проживания последнего, которая и без этого была известна оперативнику. Дополнительно сотрудник выяснил, что Е. проживает в квартире вместе со своей сожительницей М., у которой имеются судебные споры, а также выяснил отношение гражданина к наркотикам и алкоголю. При этом, по мнению первой инстанции, утверждение обвинения о том, что в результате ОРМ Ф. получил информацию о Е. и М. в большем объеме, представленными доказательствами не подтверждалось.

Первая инстанция согласилась с тем, что Е. добровольно сообщил сведения о себе. Потерпевший и сторона обвинения настаивали на том, что Е. раскрыл информацию только потому, что Ф. показал удостоверение сотрудника органов внутренних дел. Однако суд подчеркнул: гражданин добровольно сообщил сведения о себе, руководствуясь, что Ф. является оперативным сотрудником правоохранительного органа, что соответствовало действительности. По мнению суда, то обстоятельство, что Ф. предъявил не свое настоящее служебное удостоверение, а удостоверение прикрытия, в данном случае для оценки действий гражданина как добровольных значения не имеет.

Первая инстанция обратила внимание на тот факт, что, вопреки утверждению автора обвинительного заключения, Ф. сообщил К. не информацию о личной жизни граждан, а лишь сведения об отсутствии оперативно значимого результата проведенного им ОРМ. То же самое К. позднее рассказал В.

Суд еще раз подчеркнул: не только свидетель, но и потерпевшие подтвердили, что оперативник никак не пытался уточнить или расширить полученную от Е. информацию. При этом К. и В. не интересовали ни объем полученной информации, ни ее содержание. Им было достаточно узнать, что опрос не выявил оперативно значимых сведений. Поэтому суд счел, что ОРМ, очевидно, не было направлено на получение информации о личной жизни граждан.

Первая инстанция согласилась с тем, что при подстрекательстве со стороны В. должностные лица К. и Ф. нарушили требования ст. 5 Закона об ОРД и нормативного акта ФТС РФ, чем превысили свои должностные полномочия.

Однако, подчеркнул суд, обязательными признаками состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 286 УК РФ, являются наличие у виновных умысла на причинение общественно опасных последствий в виде существенного нарушения прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства, а также факт наступления таких последствий. По мнению суда, в действиях подсудимых усматривались признаки дисциплинарного проступка, а не преступления.

Суд учел два основных обстоятельства. Первое – это недоказанность направленности ОРМ на сбор информации о личной жизни граждан. Как указано в приговоре, у подсудимых отсутствовал умысел на нарушение прав потерпевших на неприкосновенность их частной жизни, личную и семейную тайну.

Второе значимое обстоятельство – добровольное сообщение гражданином сведений оперативному сотруднику правоохранительного органа. Как уже было указано, первая инстанция решила, что принадлежность к конкретному правоохранительному органу в данном случае не имеет значения. Суд еще раз напомнил, что данная информация не доводилась до сведений третьих лиц и никаким образом не использовалась. Поэтому, учитывая характер и объем этой информации, суд пришел к выводу о том, что действиями подсудимых охраняемое Конституцией право потерпевших на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну нарушено не было.

Потерпевшие заявляли о существенном вреде, причиненном их правам и законным интересам действиями подсудимых. Е. и М. ссылались на негативные последствия, которые произошли с ними после рассматриваемых событий. Но суд не принял этот довод, сочтя, что причинно-следственная связь между действиями подсудимых с какими-либо иными событиями из жизни потерпевших не установлена.

Исходя из этого, суд сделал вывод об отсутствии в деянии каждого из подсудимых состава вменяемых им преступлений и оправдал их, признав за ними право на реабилитацию. Иски потерпевших о взыскании морального вреда были оставлены без рассмотрения.

Судебная коллегия подтвердила законность оправдания

Прокурор и потерпевшие обжаловали приговор в Верховный Суд, не согласившись со всеми выводами первой инстанции. В частности, гособвинитель указал, что суд допустил противоречие, поскольку, установив факт незаконного проведения ОРМ, сделал вывод об отсутствии у подсудимых умысла на существенное нарушение прав и охраняемых законом интересов потерпевших.

Однако Судебная коллегия по уголовным делам посчитала оправдательный приговор законным и обоснованным и не увидела в нем каких-либо противоречий.

Гособвинение утверждало, что Ф. ввел Е. в заблуждение относительно своей принадлежности к правоохранительным органам и оказал на него психологическое давление. ВС с этим доводом не согласился, указав, что борьба с контрабандой наркотических средств, осуществляемая таможенной службой, относится к одной из разновидностей правоохранительной деятельности. В связи с чем предъявление вместо удостоверения оперативного сотрудника таможенной службы удостоверения оперативного сотрудника органа внутренних дел не вводит гражданина в заблуждение и не влияет на добровольность сообщения им какой-либо информации.

Психологическое давление, по мнению Коллегии, могло выражаться в угрозах, однако в материалах дела нет никаких доказательств высказывания оперативником угроз. Более того, было установлено, что Ф. сообщил Е. свой настоящий номер мобильного телефона, чтобы успокоить последнего.

ВС согласился с отсутствием состава преступления в деяниях подсудимых. Он посчитал, что вывод первой инстанции основан на разъяснениях, данных в п. 18 Постановления Пленума от 16 октября 2009 г. № 19, посвященном злоупотреблению должностными полномочиями и их превышению. В соответствии с ними под существенным нарушением прав граждан следует понимать нарушение прав и свобод, гарантированных общепризнанными принципами и нормами международного права и Конституцией РФ. При оценке существенности вреда необходимо учитывать степень, число потерпевших граждан, тяжесть причиненного им физического, морального или имущественного вреда и т.п.

Судебная коллегия разделила точку зрения суда первой инстанции о том, что сам по себе факт проведения ОРМ с нарушением порядка, предусмотренного законом, не образует состава должностного преступления, поскольку оперативно значимая информация в результате данного мероприятия не была получена.

ВС также подтвердил, что объем и характер информации, добытой в результате опроса, не позволяют сделать вывод о направленности умысла подсудимых на нарушение прав граждан на неприкосновенность их частной жизни, личной и семейной тайны. Коллегия обратила внимание на тот факт, что подсудимым не предъявлялось обвинение в том, что сведения, полученные Ф., каким-либо образом использовались ими в нарушение законных прав и интересов Е. и М., что повлекло за собой причинение последним физического, морального или имущественного вреда.

Интересы подсудимых представляли четыре адвоката

Адвокат АП Ленинградской области Андрей Кужельный, защищавший подсудимого К., сообщил «АГ», что в Верховном Суде представитель Генеральной прокуратуры не поддержала доводы апелляционного представления. «Думаю, что обвинение не имеет намерений обжаловать приговор», – сказал он.

Он отметил, что его подзащитный на протяжении служебной и доследственной проверки, в ходе предварительного и судебного следствия давал последовательные и правдивые показания, никогда их не менял. «К. изначально признал, что без надлежаще оформленного задания он дал указание своему подчиненному провести ОРМ. Но после судебного допроса потерпевших стало очевидно, что существенное нарушение их прав и законных интересов, а также охраняемых законом интересов общества и государства из-за действий К. не наступило», – пояснил Андрей Кужельный. По его мнению, это можно было бы установить еще во время предварительного расследования, однако следователи «не пожелали установить истину по делу».

Как сообщил защитник, в данном деле нет каких-либо существенных нарушений чьих-либо прав и законных интересов граждан. «Признак существенности вреда является обязательным для данного состава, при его отсутствии уголовное дело и уголовное преследование прекращаются», – указал Андрей Кужельный.

Интересы В. отстаивали сразу два защитника. Один из них, адвокат ННО «ЛОКА», филиала «Адвокатской фирмы “ТонковЪ и Партнеры”» Кирилл Лапенков сообщил, что в ходе судебного следствия сторона защиты заявила в порядке ст. 235 УПК РФ ходатайство об исключении части доказательств в связи с нарушением норм уголовно-процессуального права. «В рамках исследования доказательств сторона защиты акцентировала внимание на обстоятельствах, подлежащих доказыванию со стороны обвинения, которые в ходе досудебного разбирательства не были учтены», – сказал он.

По его словам, адвокаты ходатайствовали о проведении допросов лиц, показания которых не были учтены в рамках предъявленного обвинения. «В результате судебного следствия после проведения указанных допросов возникли противоречия по обстоятельствам совершения инкриминируемого преступного деяния. Мой подзащитный с момента предъявления обвинения свою вину не признавал, правовая позиция на всех стадиях уголовного преследования не менялась, что оказало позитивный настрой в формировании процесса защиты и доказывания непричастности подзащитного в совершении преступного деяния, в том числе в возникновении преступного намерения», – сообщил Кирилл Лапенков.

Второй защитник подсудимого В., адвокат АП г. Санкт-Петербурга Александр Милявин рассказал «АГ», что изначально защита В. строилась на непризнании им своей вины. «Когда я вступил в дело, стало понятно отсутствие необходимости такой линии защиты. Превысил он свои служебные полномочия или нет – не имело решающего значения. Главный пробел обвинения – это недоказанность последствий деяния В., т.е. существенного нарушения прав и интересов потерпевших».

Адвокат пояснил, что ни морального вреда, ни иных существенных нарушений конституционных прав потерпевших в суде не было выявлено. «Таким образом, недоказанность наступления общественно опасных последствий деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 286 УК РФ, легла в основу оправдательного приговора В. и, соответственно, остальных обвиняемых».

Адвокат АП г. Санкт-Петербурга Александр Зайцев, представляющий интересы Ф., сообщил, что ему удалось исключить ряд доказательств, полученных стороной обвинения после возвращения дела судом в порядке ст. 237 УПК. Он рассказал, что в Верховном Суде обвинение отказалось от своей позиции и согласилось с оправданием. Исходя из этого, адвокат полагает, что дальнейшего обжалования приговора не будет. «Дело изначально было “мертвым”, – прокомментировал Александр Зайцев. – Мне кажется, сейчас такое время. Дела возбуждают на ровном месте, чтобы показать, что что-то делается. Это печальная тенденция».

Екатерина Коробка