КС не усомнился в порядке зачета домашнего ареста в срок содержания под стражей

Суд указал, что установление законодателем правил, в соответствии с которыми два дня домашнего ареста засчитываются за один день содержания под стражей, не может само по себе рассматриваться как выходящее за рамки его дискреционных полномочий, поскольку домашний арест является более гуманной мерой пресечения

По мнению одной из адвокатов, не совсем понятна суть поставленных заявителем в жалобе вопросов, поскольку практика зачета срока содержания под стражей имеет устойчивый характер применения. Другой же считает, что КС подошел к вопросу формально, хотя от него требовалось дать оценку несправедливости законодательной нормы о зачете времени. Третья подчеркнула, что необходим единый подход касаемо применения зачета срока домашнего ареста в счет срока содержания под стражей по вопросам как уголовного, так и уголовно-процессуального закона.

Конституционный Суд опубликовал Определение № 1453-О от 9 июня 2022 г. об отказе в принятии к рассмотрению жалобы на ч. 3.4 ст. 72 УК РФ, устанавливающую порядок зачета времени нахождения под домашним арестом в срок содержания под стражей до судебного разбирательства и в срок лишения свободы.

Повод для обращения в КС

В сентябре 2019 г. Валерий Гринцов был задержан в качестве подозреваемого, после чего ему было предъявлено обвинение в преступлении, предусмотренном п. «б» ч. 2 ст. 171 «Незаконное предпринимательство» УК РФ и отнесенном к категории средней тяжести. На следующий день Центральным районным судом г. Тулы ему была избрана мера пресечения в виде домашнего ареста, который впоследствии несколько раз продлевался, в общей сложности под домашним арестом он провел 5 месяцев 20 дней. В марте 2020 г. мера пресечения была изменена на запрет определенных действий, срок которого с учетом продлений составил 5 месяцев 2 дня.

В июле 2020 г. в отношении Валерия Гринцова было возбуждено новое уголовное дело по признакам тяжкого преступления, предусмотренного п. «б» ч. 4 ст. 174.1 «Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления» УК РФ; в тот же день уголовные дела были соединены в одно производство, а на следующий день ему предъявлено новое обвинение. 13 августа 2020 г. суд пришел к выводу о наличии оснований для избрания обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу, срок которой неоднократно продлевался.

Основываясь на собственном подсчете времени применения к нему мер пресечения в виде домашнего ареста и заключения под стражу, согласно которому общий срок содержания под стражей составил 13 месяцев, Валерий Гринцов обратился с жалобой в кассационный суд на нарушение судом первой инстанции требований ст. 109 УПК РФ. Определением кассационного суда от 8 июля 2021 г. было изменено постановление суда первой инстанции от 30 декабря 2020 г., которым срок содержания под стражей продлевался еще на 24 дня. Одновременно, засчитав в соответствии с ч. 3.4 ст. 72 УК РФ время домашнего ареста в срок содержания под стражей из расчета два дня домашнего ареста за один день содержания под стражей, кассационный суд определил общий срок такого содержания как 11 месяцев и 3 дня. При этом он руководствовался разъяснениями, изложенными в п. 20 Постановления Пленума ВС РФ от 19 декабря 2013 г. № 41, согласно которым для правильного установления даты окончания срока содержания под стражей необходимо учитывать положения ч. 10 ст. 109 УПК РФ, закрепляющей, что в срок содержания под стражей засчитывается, в частности, время: на которое лицо было задержано в качестве подозреваемого; запрета выходить в определенные периоды за пределы жилого помещения, в котором оно проживает; домашнего ареста.

Не согласившись с вынесенными решениями, Валерий Гринцов обратился с жалобой в Верховный Суд, однако ему было отказано в передаче ее для рассмотрения в судебном заседании.

КС не усмотрел неопределенности в спорной норме

В жалобе в Конституционный Суд Валерий Гринцов указал, что основанные на ч. 3.4 ст. 72 УК РФ судебные акты нарушили его права, гарантируемые Конституцией. По его мнению, оспариваемая норма позволила зачесть – на этапе предварительного расследования – в срок содержания под стражей время нахождения под домашним арестом из расчета два дня домашнего ареста за один день содержания под стражей. Кроме того, он полагает, что распространение уголовного закона на уголовно-процессуальные отношения противоречит действующему уголовно-процессуальному регулированию, которым предусмотрены одинаковые правила зачета времени содержания под стражей в срок домашнего ареста (ч. 2.1 ст. 107 УПК) и обратного зачета времени домашнего ареста в срок содержания под стражей (ч. 10 ст. 109 УПК).

Отказывая в принятии жалобы, КС пояснил, что всякое ограничение или лишение права на свободу и личную неприкосновенность в связи с необходимостью изоляции лица от общества, применяемое в виде меры пресечения в процессе судопроизводства либо в виде уголовного или административного наказания, должно обеспечиваться судебным контролем и другими правовыми гарантиями его справедливости и соразмерности.

Суд отметил, что законодательное регулирование оснований и условий применения такой меры пресечения, как домашний арест, предполагает соблюдение общих гарантий права на свободу и личную неприкосновенность в их совокупности, учитывая сопоставимость по степени тяжести ограничений, обусловленных избранием этой меры пресечения, с ограничениями, присущими содержанию под стражей. Это, как подчеркнул КС, в свою очередь, требует согласования правил зачета как срока домашнего ареста или содержания под стражей в срок лишения свободы, так и сроков указанных мер пресечения между собой (постановления КС РФ от 16 июня 2009 г. № 9-П, от 6 декабря 2011 г. № 27-П, от 22 марта 2018 г. № 12- П и др.).

В определении указано, что оспоренная заявителем норма включена в уголовный закон поправками 3 июля 2018 г. № 186-ФЗ «О внесении изменений в статью 72 Уголовного кодекса Российской Федерации» (далее – Закон № 186-ФЗ). До вступления этого закона в силу правовое регулирование не предусматривало специальных правил зачета срока домашнего ареста в срок содержания под стражей, в связи с чем, согласно ст. 109 УПК, не определяющей каких-либо коэффициентов такого зачета, он осуществлялся судами из расчета один день домашнего ареста за один день содержания под стражей и наоборот.

Конституционный Суд напомнил свою неоднократно выраженную позицию о том, что домашний арест является более гуманной (менее строгой) мерой пресечения по сравнению с заключением под стражу, поскольку находящееся под домашним арестом лицо содержится в жилом помещении, где оно проживает, а не в специализированном учреждении и, как правило, не изолировано от совместно проживающих с ним лиц. С учетом этого установление законодателем правил зачета времени нахождения под домашним арестом в срок содержания под стражей до судебного разбирательства, повлекшее введение коэффициента, в соответствии с которым два дня домашнего ареста должны засчитываться за один день содержания под стражей или лишения свободы, не может само по себе рассматриваться как выходящее за рамки его дискреционных полномочий.

КС также дал разъяснение утверждению заявителя о недопустимости регулирования уголовным законом уголовно-процессуальных отношений, в том числе в части вопросов, связанных с условиями зачета времени нахождения под домашним арестом в срок содержания под стражей. Так, он подчеркнул, что надо иметь в виду, что уголовное судопроизводство, предназначенное как для защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, так и для защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод, не может осуществляться без учета положений уголовного закона. Данный закон устанавливает основания и принципы уголовной ответственности, определяет, какие опасные для личности, общества и государства деяния признаются преступлениями, и предусматривает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений, уточнил он. При этом Суд добавил, что УПК РФ, закрепляя принцип законности при производстве по уголовному делу, не содержит – в отличие от УК РФ – запрета на применение закона по аналогии.

Таким образом, Конституционный Суд пришел к выводу, что установленные оспариваемой нормой условия зачета времени нахождения под домашним арестом в срок содержания под стражей до судебного разбирательства, хотя формально данный вопрос и не относится к сфере уголовно-правового регулирования, не могут быть признаны принципиально неприемлемыми.

При этом КС указал, что это не лишает законодателя возможности внести – в целях приведения порядка зачета срока домашнего ареста в срок содержания под стражей и наоборот в соответствие со сложившейся в российской правовой системе и нашедшей отражение в Конституции РФ отраслевой структурой законодательства – в правовое регулирование изменения, сопряженные с содержанием оспоренной заявителем нормы.

Эксперты оценили выводы Суда

По мнению адвоката АП г. Москвы Лидии Шевцовой, не совсем понятна суть поставленных заявителем в жалобе вопросов, поскольку практика зачета срока содержания под стражей имеет устойчивый характер применения. «Проблемы в рассматриваемом случае могут возникать, наоборот, с неправильными расчетами при применении зачета срока той или иной меры пресечения, незаконным отказом в зачете, например, срока содержания под стражей», – полагает адвокат.

Лидия Шевцова также согласна с позицией КС РФ в части, касающейся применения уголовного законодательства для зачета времени нахождения под домашним арестом в срок содержания под стражей. Указанная правовая конструкция не ущемляет прав подозреваемых, обвиняемых, подсудимых при проведении предварительного или судебного разбирательства и согласуется с соответствующими нормами уголовно-процессуального законодательства, убеждена адвокат.

Старший партнер АБ ZKS Андрей Гривцов с сожалением отметил, что Конституционный Суд подошел к вопросу формально и фактически просто повторил положения закона о зачете времени содержания под домашним арестом из расчета два дня домашнего ареста за один день лишения свободы. Требовалось же от КС РФ, как считает адвокат, дать оценку несправедливости законодательной нормы о зачете времени.

Андрей Гривцов поделился, что в реальности обозначенная заявителем проблема существует. Он указал, что домашний арест – это практически столь же строгая мера пресечения, как и заключение под стражу, поскольку предусматривает наложение на человека множества ограничений, связанных с ограничением его свободы. «Почему законодатель оценил строгость этой меры пресечения столь незначительно по сравнению с заключением под стражу, не понятно. На мой взгляд, правильным исчислением был бы зачет одного дня домашнего ареста за один день лишения свободы. Нынешняя же законодательная ситуация связана с тем, что многие обвиняемые вообще считают нахождение под домашним арестом невыгодным: в случае применения меры пресечения в виде заключения под стражу работают иные коэффициенты, и окончательно освободиться от отбытия наказания можно быстрее», – прокомментировал адвокат.

Андрей Гривцов считает, что, несмотря на то что введение коэффициентов было направлено на сокращение количества лиц, отбывающих наказание, практика данную либерализацию откорректировала и, по сути, нивелировала: «Теперь лицам, содержавшимся под стражей, просто в большинстве случаев за те же деяния назначают чуть большее наказание, чем до законодательных изменений. Таким образом, по факту человек отбывает примерно такое же наказание, как отбывал раньше, но по приговору наказание выглядит даже строже».

Адвокат АБ ЕМПП Людмила Щедрова также считает, что затронутая проблема действительно актуальна. Она указала, что оспариваемая заявителем норма относится к институту назначения наказания, но при этом, в частности, затрагивает вопрос, который относится к «исключительной компетенции» УПК РФ. Так, вопросы взаимозачета сроков домашнего ареста и содержания под стражей (институт мер пресечения) регулируются положениями ч. 2.1 ст. 107 и п. 2 ч. 10 ст. 109 УПК РФ, пояснила эксперт. «Несмотря на это, законодатель не ввел соответствующих изменений в указанные статьи УПК РФ. В связи с этим, согласно положениям УПК РФ, при взаимозачете сроков домашнего ареста и содержания под стражей применяется формула “один день к одному”. Иного в УПК РФ не сказано», – уточнила Людмила Щедрова.

Адвокат согласна с позицией КС РФ, согласно которой УПК не запрещает применение уголовного закона по аналогии, однако она отметила, что в рассматриваемом случае имеет место не аналогия закона, а неприменение и игнорирование имеющихся положений УПК. В данной ситуации Конституционный Суд, по сути, проигнорировал наличие пробела в уголовно-процессуальном законе, полагает Людмила Щедрова. Даже при законности и справедливости положений ч. 3.4 ст. 72 УК РФ в контексте зачета наказания данные положения не могут распространяться на уголовно-процессуальные отношения при наличии совершенно иной формулировки в ст. 107 и 109 УПК РФ, считает она.

Адвокат обратила внимание, что вопрос, касающийся справедливости положений ч. 3.4 ст. 72 УК РФ в части формулы зачета срока домашнего ареста в срок содержания под стражей (2:1), также является актуальной проблемой и требует отдельного анализа. «Представляется целесообразным изложить п. 2 ч. 10 ст. 109 УПК РФ и ч. 2.1 ст. 107 УПК РФ в редакции, которая бы соответствовала положениям оспариваемой нормы. То есть необходим единый подход касаемо применения зачета срока домашнего ареста в счет срока содержания под стражей как по вопросам уголовного закона (назначения наказания), так и по вопросам уголовно-процессуального закона (применение мер пресечения и исчисления их сроков)», – заключила Людмила Щедрова.

Анжела Арстанова