ЕСПЧ присудил почти 1 млн евро за неэффективное расследование похищений силовиками граждан на Кавказе

Средний размер компенсации морального вреда родственникам пропавших увеличен до 80 тыс. евро за каждого похищенного

Представители отдельных заявителей поддержали выводы ЕСПЧ и выразили удовлетворение размером присужденной компенсации. По мнению эксперта «АГ», как минимум три дела в комментируемом постановлении ЕСПЧ европейские судьи легко могли признать неприемлемыми из-за пассивного поведения заявителей.

27 августа Европейский Суд по правам человека вынес Постановление по делу «Оздоев и другие против России», объединяющее десять жалоб жителей Северного Кавказа, сообщивших о неэффективных расследованиях похищений и убийств их родственников силовиками.

Обстоятельства дела

В Страсбургский суд обратились жители Чечни и Ингушетии с жалобами на неэффективное расследование исчезновения их близких, которые были незаконно задержаны военнослужащими или представителями правоохранительных структур во время проведения спецопераций в подконтрольных Вооруженным силам РФ районах в период с 2000 по 2004 год. Заявители больше не видели своих родственников живыми с момента их пропажи, поэтому местонахождение 13 человек остается невыясненным до сих пор. Среди пропавших без вести лиц: Рашид Оздоев, Тамерлан Цечоев, Расухан Евлоев, Ибрагим Измайлов, Мухади Мальгацов, Абдаллах Занзиев, Алауди Тутханов, Мохади Макаев, Алаш Эльмурзаев, Иса Джабраилов, Махран Таюбов, Ахмед и Абу-Шахид Абдулкеримовы. Все они были признаны в судебном порядке умершими.

Заявители сообщили, что безрезультатно обращались в различные правоохранительные органы по факту пропажи их близких. Расследование по соответствующим уголовным делам периодически возобновлялось и приостанавливалось, в настоящий момент оно до сих пор не завершено. Родные пропавших лиц указали, что получали от следствия и других инстанций лишь формальные отписки, а причастные к похищению граждан лица не установлены до сих пор.

Доводы сторон в ЕСПЧ

В своих жалобах в ЕСПЧ все заявители сообщали о неэффективных расследованиях убийств их родственников силовиками в нарушение ст. 2 (право на жизнь), ст. 5 (право на свободу и личную неприкосновенность), ст. 13 (право на эффективное средство правовой защиты) Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Большинство из них также утверждали о нарушении ст. 3 (запрещение пыток) Конвенции в связи с душевными страданиями, которые понесли в результате исчезновения своих близких.

В возражениях на жалобы Правительство РФ ссылалось на пропуск 6-месячного срока на обращение в Суд, поскольку граждане обратились в ЕСПЧ спустя несколько лет после похищения их родственников. Государство-ответчик также указало на пассивное поведение заявителей в связи с тем, что последние не поддерживали должным образом связь со следствием.

В доводах на возражения государства-ответчика заявители ссылались на своевременное обращение в ЕСПЧ и активные действия по контролю за ходом расследования. Они также указали на отсутствие у них специальных юридических знаний, необходимых финансовых средств для найма адвоката и невозможность получения бесплатной юридической помощи по таким делам. Отдельные граждане утверждали о введении их в заблуждение следователями, которые обещали им найти преступников.

Выводы ЕСПЧ

Европейский Суд отметил, что ситуация с исчезновением людей в Чечне в период с 2000 по 2006 г. представляет собой системную проблему в рамках Конвенции, поэтому уголовное расследование по таким делам не является эффективным средством правовой защиты.

ЕСПЧ отметил, что, как и во многих других случаях, уголовные дела об исчезновении граждан расследовались российскими правоохранительными органами на протяжении многих лет и следствию не удалось выявить какие-либо значимые обстоятельства. Периодическое приостановление производства по уголовным делам лишь снижало шансы на их раскрываемость. Кроме того, следствие так и не допросило потенциальных свидетелей и лиц, причастных к таким преступлениям.

В этой связи Суд заключил, что российские власти неэффективно расследовали обстоятельства исчезновения и смерти 13 граждан. Соответственно, имело место нарушение ст. 2 в материальной и процессуальной ее частях, ст. 13 Конвенции и совокупности вышеуказанных статей. В ряде случаев ЕСПЧ также выявил нарушения ст. 3 и 5 Европейской конвенции.

Таким образом, Европейский Суд присудил большинству заявителей различные денежные суммы в возмещение материального вреда. Все заявители получили компенсацию судебных издержек на разные суммы, а также возмещение морального вреда. Средний размер компенсации морального вреда составил 80 тыс. евро, родственники Занзиева получат 70 тыс. евро. В общей сложности в пользу заявителей взыскано 930 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда, а также около 51 тыс. евро в качестве компенсации материального вреда и судебных издержек.

Представители заявителей прокомментировали выводы Суда

В Европейском Суде интересы отдельных заявителей представляли правозащитный центр «Мемориал» и адвокат АП Чеченской Республики Докка Ицлаев.

В комментарии «АГ» юрист «Мемориала» Татьяна Черникова отметила, что в постановлении ЕСПЧ пришел к обоснованным выводам об ответственности российских властей за похищения и вероятную гибель родственников заявителей. «Например, в деле о похищении помощника прокурора Ингушетии по надзору за деятельностью ФСБ Рашида Оздоева многое указывает на причастность силовиков. За несколько дней до своего похищения Оздоев ездил в Москву докладывать в Генпрокуратуру о случаях причастности сотрудников ФСБ к похищениям людей в Ингушетии. Похищение Оздоева произошло на глазах у сотрудников полиции, которые попытались вмешаться в происходящее, однако отказались от своего намерения после того, как один из похитителей представился сотрудником ФСБ. Сотрудники правоохранительных органов говорили родственникам Оздоева о том, что его доставляли в ФСБ, и даже называли имя человека, отдавшего приказ о похищении», – пояснила она.

По словам эксперта, ЕСПЧ справедливо напомнил о том, что расследование таких уголовных дел должно соответствовать критериям эффективности. «Присужденная компенсация морального вреда также представляется обоснованной. Речь идет о присуждении родственникам 80 тыс. евро за каждого похищенного человека (по жалобе Мархи Юнусовой присудили 160 тыс. за двоих похищенных). Недавно ЕСПЧ повысил эту компенсацию по сравнению с аналогичными делами в прошлом (ранее она составляла 60 тыс.). Но важно помнить, что главное в этой категории дел – не материальная компенсация, а эффективное расследование совершенных преступлений», – уверена Татьяна Черникова.

Докка Ицлаев обратил внимание на то, что, как и в некоторых предыдущих постановлениях Суда, основной проблемой, вызвавшей споры сторон, была приемлемость жалоб. «Правительство РФ утверждало, что заявители подали свои жалобы, пропустив 6-месячный срок, что они были пассивными и не поддерживали связь со следственными органами. Заявители аргументировали соблюдение ими условий приемлемости тем, что не были юридически грамотными, не обладали достаточными средствами для найма адвокатов, национальная правовая система не предоставляла возможность получить бесплатную юридическую помощь, что не позволило им оценить эффективность расследований. Страсбургский суд же пришел к выводу, что заявителями соблюдены условия приемлемости», – отметил он.

По словам адвоката, российское правительство утверждало, что национальные следственные органы не установили причастность представителей государства к совершенным в отношении родственников заявителей преступлений: «В некоторых случаях государство-ответчик вообще не привело доводы по существу жалоб, однако Суд признал нарушение ст. 2 Конвенции в ее материальной и процедурной частях».

Докка Ицлаев отметил, что в последние месяцы Европейский Суд изменил свою практику и стабильно присуждает 80 тыс. евро в делах, в которых признается нарушение материальной части ст. 2 Конвенции. Он также обратил внимание на суммы судебных издержек, присужденные заявителям. «Они колеблются от 850 до 2 тыс. евро. Суд и ранее в почти идентичных как по обстоятельствам, так и по объему работы делах дифференцированно относился к работе адвокатов и правозащитных организаций. Вот и в этих делах Суд был последователен в своем подходе», – заключил он.

Эксперт «АГ» также оценил постановление ЕСПЧ

Эксперт по работе с ЕСПЧ Антон Рыжов полагает, что из десяти дел, которые вошли в корпус постановления, несколько дел европейские судьи легко могли признать неприемлемыми. «Согласно устоявшейся практике ЕСПЧ, в делах о похищениях и убийствах на Северном Кавказе заявители, чтобы обратиться в Страсбург, не должны ждать слишком долго. Ведь с течением времени, как пишет Суд, доказательства исчезают, свидетели забывают, меняют место жительства, наконец, могут просто умереть. Кроме того, европейские судьи постоянно подчеркивают, что близкие родственники похищенных должны проявлять усердие и интерес к участию в деле, периодически обращаться в органы власти с ходатайствами и жалобами», – отметил он.

«С другой стороны, мы все знаем, что в качестве критерия приемлемости для жалобы в ЕСПЧ есть пресловутый 6-месячный срок, в который нужно уложиться для отправки формуляра. В таких делах, как это, где предполагаемое нарушение – неэффективность расследования похищения – является, по сути, длящимся, данный срок начинает течь с момента, когда заявителям стало ясно (или должно было так показаться по всем объективным признакам), что на национальном уровне ждать чудес больше не стоит», – пояснил эксперт.

Он добавил, что в последние годы Европейский Суд неоднократно отказывал заявителям в удовлетворении их жалоб по причине их запоздалого обращения в Страсбург. «ЕСПЧ счел неприемлемым ситуации, когда, например, похищение состоялось в начале 2000-х, затем родственники несколько лет не интересовались делом, никуда не обращались, а потом – лишь в 2006, 2007 или 2008 гг. попытались реанимировать дело, написали в СКР пару ходатайств, а следом направили соответствующие жалобы в ЕСПЧ. Такой отказ был в деле “Гисаев и другие против РФ”».

По словам эксперта, в более свежем деле «Джабраилова и другие против РФ» ЕСПЧ также отклонил несколько жалоб жителей Чечни по причине их запоздалости. «Тогда Суд отметил, что в течение значительных периодов времени (от четырех до семи с половиной лет) как следователи, так и потерпевшие не проявляли активность по соответствующим уголовным делам. Европейские судьи особо подчеркнули: да, иногда заявители пытались связаться со следователями для получения апдейта по своему делу; однако, с учетом того, что граждане являлись близкими родственниками похищенных лиц, они должны были проявить усердие с целью более регулярных контактов с властями, должны были быть более активными в уголовном процессе, а также должны были сделать соответствующие выводы об очевидном отсутствии реального прогресса в расследовании гораздо раньше», – пояснил юрист.

В этой связи Антон Рыжов полагает, что как минимум три дела в комментируемом постановлении ЕСПЧ вызвали у него аналогичные ассоциации. «Так, в деле “Мальцаговы против России” в хронологии, изложенной Судом, есть почти 4-летний пробел. По всей вероятности, заявители никуда не жаловались, даже несмотря на помощь со стороны местной НКО. В деле “Тутхановы против России” такой промежуток неактивности заявителей составил 3 года. В деле “Юнусова против России”, судя по изложению фактов, потерпевшие не интересовались судьбой расследования с октября 2004 г. по февраль 2008 г.», – указал он.

Эксперт счел, что по указанным делам ЕСПЧ сделал обобщающий вывод о том, что семьи похищенных «поддерживали разумный уровень контактов с властями». Он предположил, что европейские судьи постарались переложить всю ответственность на российские власти, указав, что те не представили Суду материалы уголовных дел, и, соответственно, для ЕСПЧ невозможно сделать более-менее объективные выводы об активности потерпевшей стороны. «Хочу заметить, что доказательства активности пострадавших и их родственников, как правило, содержатся не в материалах уголовного дела, а должны всегда иметься у заявителей на руках – это тексты тех самых ходатайств, поданных в рамках ст. 119 УПК РФ; жалоб, направленных в порядке ст. 124–125 УПК РФ; заявлений о преступлении исходя из ст. 144–145 УПК РФ; обращений в рамках соответствующего закона 2006 г. И все это разнообразие должно быть со всевозможными отметками, штампами, талонами-уведомлениями, конвертами “Почты России” и т.п.

Отсутствие подобных документов у заявителей тем более непростительно в силу того, что интересы большинства семей представляли правозащитные организации. В целом, с учетом солидных компенсаций, присужденных ЕСПЧ, данное обстоятельство не может не вызывать вопросов», – резюмировал Антон Рыжов.

Зинаида Павлова