Адвокат добился оправдания инженера госучреждения по делу о злоупотреблении в сфере закупок

Суд указал, что сторона обвинения не представила каких-либо доказательств, свидетельствующих о корыстных побуждениях обвиняемого при визировании актов о приемке выполненных работ подрядчика, а вывод обвинения в этой части носит характер предположения

В комментарии «АГ» защитник оправданного отметил, что для возбуждения уголовного дела изначально не имелось оснований ввиду непризнания подрядчика и заказчика строительных работ фигурантами уголовного преследования и разрешения возникшего спора в арбитражном суде.

20 ноября Северо-Курильский районный суд Сахалинской области оправдал по делу о злоупотреблении в сфере закупок сотрудника госучреждения, осуществлявшего приемку выполненных работ по государственному контракту (документ есть у «АГ»). Защитник оправданного, адвокат АП Приморского края Алексей Кирпиченко рассказал о ходе рассмотрения дела.

Визирование актов о приемке выполненных работ подрядчиком

В 2016 г. М. был принят в отдел капитального строительства ГКУ «Д.» на должность ведущего специалиста. Согласно срочному трудовому договору М., в частности, был обязан ежемесячно принимать у исполнителя объемы выполненных работ; осуществлять контроль за строительством объекта. Кроме того, он должен был регулярно посещать объект, проверять соответствие объемов, методов, технологии и качества выполняемых строительно-монтажных работ утвержденным проектам и сметам, строительным нормам и правилам, стандартам и другим нормативно-правовым документам. Согласно должностной инструкции М. имел право беспрепятственного доступа и осуществления функций технического надзора на объектах, заказчиком которых является ГКУ «Д.»; запрещать применять не отвечающие требованиям ГОСТов и технических условий недоброкачественные строительные материалы и конструкции; сообщать руководству обо всех недостатках, выявленных в процессе работы, и вносить предложения по их устранению.

10 апреля 2019 г. ГКУ «Д.» заключило с подрядчиком ООО «С.» государственный контракт, предметом которого является строительство центральной районной больницы. Согласно приказу и.о. директора учреждения «Д.» ответственными лицами за качественное и своевременное выполнение мероприятий по реализации строительства объекта назначены М. и главный специалист Р.

В рамках реализации госконтракта, в период с 28 мая по 23 июля 2019 г. работниками общества «С.» были выполнены работы по берегоукреплению левого берега реки Матросская, предусмотренные локально-сметным расчетом. 24 июня и 23 июля 2019 г. М. завизировал акты о приемке выполненных работ на общую стоимость 51,4 млн руб., подтвердив, что объем соответствует выполнению. М. направил акты в офис учреждения, чем обеспечил приему указанных работ и последующую выплату подрядчику денежных средств со стороны заказчика.

Впоследствии относительно работ по берегоукреплению госучреждению начали поступать замечания от администрации Северо-Курильского государственного округа о том, что работы якобы выполнены не по проекту. После проверки, проведенной Государственной инспекцией строительного надзора, на объекте строительства проводилось еще множество осмотров, по результатам которых стало очевидно, что работы по берегоукреплению действительно выполнены с существенным отклонением от проекта.

Возбуждение уголовного дела и позиция стороны обвинения

В декабре 2020 г. в отношении М. было возбуждено уголовное дело по п. «б» ч. 2 ст. 200.4 «Злоупотребления в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных или муниципальных нужд» УК РФ. По версии следствия, работы подрядчиком были выполнены из габионов, имеющих меньший размер армопанели, чем указанные в проектной документации габионы, и заполнение камнем габионных конструкций не соответствовало нормативам. Обратная засыпка, предусмотренная берегоукреплением, была частично не армирована, как предусмотрено проектной документацией, на ряде участков отсутствовала обратная засыпка. Таким образом, в ходе выполнения работ подрядчиком были допущены нарушения, препятствующие надлежащей эксплуатации объекта строительства. При этом М. регулярно контролировал ход строительства и выполняемые на нем работы, в том числе работы в части берегоукрепления левого берега реки, в связи с чем нарушения строительных работ были очевидны для него и достоверно ему известны.

Как указало следствие, М., осуществляя контроль за строительством больницы без дополнительных проверок, не заявил подрядчику о выявлении недостатков и нарушений в выполненных работах, не требовал от строительной организации выполнения работ в полном соответствии с утвержденной проектной документацией, точного соблюдения строительных норм. Он не запретил применять не отвечающие ГОСТам и техническим условиям недоброкачественные строительные материалы, не производил записей результатов технического надзора за строительством в журнале с указанием обнаруженных отступлений от проекта. Также М. подписал подготовленные работниками подрядчика акты о приемке выполненных работ на общую сумму 51,4 млн руб., содержащие заведомо для него недостоверные сведения. При этом обвиняемый достоверно знал о том, что не является должностным лицом, а является лицом, осуществляющим приемку выполненных обществом «С.» работ.

Следствие также указало, что 12 сентября 2018 г. в Межрайонной инспекции ФНС России № 5 по Сахалинской области было зарегистрировано ООО «М.», в котором М. является единственным учредителем и генеральным директором с момента его создания. Помещение, в котором расположено данное общество, предоставлено обвиняемому генеральным директором ООО «Н.» П., которая является матерью А. и Е. – единственных учредителей ООО «С.», которое также расположено в том же помещении. Таким образом, правоохранители пришли к выводу, что М. действовал из корыстной заинтересованности, а именно из стремления получить выгоду для подрядчика и его руководителей А. и Е., с которыми был лично знаком, желая в дальнейшем получить выгоду для себя путем заключения сделок между ООО «М.» и ООО «С.».

Кроме того, согласно версии стороны обвинения, у М. была и иная личная заинтересованность, выраженная в желании скрыть и приукрасить истинное положение при выполнении госконтракта, поскольку его мать работала в должности кладовщика организации «С.», в связи с чем М. стремился обеспечить благожелательное отношение к ней со стороны руководства компании.

Таким образом, следствие указало, что М. причинил ГКУ «Д.» ущерб в размере 51,4 млн руб., а его действия были квалифицированы как нарушение законодательства РФ о контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд лицом, осуществляющим приемку выполненных работ, которое не является должностным лицом или лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, если это деяние совершено из корыстной и иной личной заинтересованности и причинило особо крупный ущерб.

Доводы защиты

Дело рассматривалось Северо-Курильским районным судом Сахалинской области. Подсудимый вину не признал и утверждал, что свои должностные обязанности он выполнял настолько хорошо, насколько у него было навыков. М. указал, что предоставлял в учреждение еженедельные отчеты, которые с фотографиями направлялись и руководству, и Р., при этом ни у кого вопросов ни по качеству, ни по количеству не возникало, от руководства работы не были скрыты, и их видно по сегодняшний день.

М. подчеркнул, что корыстной заинтересованности он не имел, с Е. по объекту разговоров никаких не вел, а с А. вовсе не знаком. По словам подсудимого, он действительно является учредителем и директором организации «М.», у которой каких-либо долгов или обязательств перед ООО «С.» не имеется. Он указал, что гарантийное письмо общества «Н.» было дано еще в 2018 г., тогда как госконтракт заключен в 2019 г. Компания «М.» размещалась в том же помещении, где и «С.», поскольку в 2019 г. на территории округа отсутствовали помещения под сдачу, а конфликтов интересов в связи с работой его матери в обществе «С.» кладовщиком не было.

Защитник Алексей Кирпиченко в прениях отмечал, что нет законных оснований даже предполагать, что его подзащитный, являясь рядовым сотрудником госучреждения, не имея каких-либо взаимоотношений с подрядчиком и соответствующих полномочий, причинил ущерб заказчику более чем в 50 млн руб. Адвокат указал, что 14 июля 2022 г. были внесены изменения в абз. 1 ч. 1 ст. 200.4 УК, которыми слова в диспозиции статьи «из корыстной или иной личной заинтересованности» были заменены словами «из корыстной заинтересованности». Таким образом, как отмечал защитник, начиная с указанной даты судебное следствие проводилась по завышенному обвинению.

Алексей Кирпиченко подчеркивал, что из положений, закрепленных государственным контрактом, следует, что М. лишь визировал объем работ, т.е. смотрел рабочую документацию и сверял ее с документами, предоставленными представителем «С.», а Р. проверял их соответствие по смете, в том числе и ценообразование. При этом визирование является процедурой, предусмотренной одним пунктом контракта, не возлагающей по унифицированной форме какую-либо ответственность, добавил адвокат.

Суд счел, что действия подсудимого не образуют состава преступления

Заместитель прокурора Сахалинской области в судебном заседании заявил гражданский иск на сумму 51,4 млн руб. Представитель потерпевшего госучреждения в судебном заседании пояснила, что инженером М. были подписаны исполнительные документы по берегоукреплению реки, на основании чего была произведена оплата. Она также отметила, что в арбитражном процессе вынесено решение о взыскании с общества «С.» 112 млн руб., куда вошла сумма, выплаченная за работы по берегоукреплению; данная сумма вошла в конкурсную документацию по банкротству этого общества.

Рассмотрев дело, суд исключил из объема обвинения М. «иную личную заинтересованность» как мотив совершения преступления, отметив, что субъективная сторона преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 200.4 УК, характеризуется виной в форме умысла, а также обязательным мотивом – корыстной заинтересованностью. Данное деяние совершается лицом с преследованием целей корыстной заинтересованности, под которой понимается стремление должностного лица путем совершения неправомерных действий получить для себя или других лиц выгоду имущественного характера, не связанную с незаконным безвозмездным обращением имущества в свою пользу или пользу других лиц (п. 16 Постановление Пленума ВС РФ от 16 октября 2009 г. № 19). Суд пояснил, что без ее установления нельзя сделать вывод о наличии в действиях лица состава преступления, предусмотренного названным пунктом, а отсутствие у субъекта корыстной заинтересованности исключает возможность его привлечения к уголовной статье по указанному составу.

Также суд указал: утверждение обвинения о том, что действия по визированию актов о приемке выполненных работ были осуществлены М. с корыстной заинтересованностью, своего подтверждения в ходе судебного разбирательства не нашло. Так, предъявленное обвинение содержит утверждение о совершении М. действий «из корыстной заинтересованности, обусловленной желанием извлечь материальную выгоду для “С.”, его руководителей А. и Е. и себя лично». Сам по себе факт визирования М. актов выполненных работ не свидетельствует о наличии в его действия корыстной заинтересованности.

С учетом совокупности исследованных доказательств суд пришел к выводу, что сторона обвинения не представила каких-либо доказательств, свидетельствующих о корыстных побуждениях М., а вывод обвинения в этой части носит характер предположения. Доказательств, подтверждающих получение подсудимым в результате визирования актов выполненных работ выгод материального или иного другого характера лично для себя или для других лиц, стороной обвинения не представлено.

В приговоре отмечается, что указание в обвинении в качестве мотива совершения преступления стремление М. получить выгоду неимущественного характера, обусловленную карьеризмом и семейственностью, не охватывается корыстной заинтересованностью, а может быть при наличии к тому оснований расценено как иная личная заинтересованность, но исключено судом из состава обвинения.

Суд также отметил, что меньший размер габионов был указан как в ведомости работ, так и в локально-сметном расчете к госконтракту, к составлению и подписанию которых М. отношения не имел. В свою очередь, акты выполненных работ проверялись на соответствие смете главным инженером Р. Работы по заполнению камнем габионных конструкций не являются скрытыми, что следует из фотографий к протоколу осмотра места происшествия, к заключению эксперта и визуально установлено при осмотре местности судом. При этом М. еженедельно направлял фотоотчеты в ГКУ, что подтверждается показаниями свидетелей.

Также суд подчеркнул, что не нашло своего подтверждения использование габионов меньшего размера, чем указано в проектной документации, так как выводов об этом заключение эксперта не содержит. Согласно исследовательской части заключения эксперта размеры комплектов габионов совпадают по размерам с указанными в проектной документации. По факту заполнения габионных конструкций камнем меньшего размера, чем предусмотрено нормами, суд учел, что согласно исследовательской части заключения в проектной документации предусмотрено, что количество фракции размером менее 5 см должно составлять не более 20%. Исследование на количественное соотношение камней в габионных конструкциях не проводилось.

Принимая это во внимание, а также положения ч. 3 ст. 14 УПК РФ о том, что все неустранимые сомнения в виновности обвиняемого толкуются в его пользу, суд пришел к выводу, что действия М. не образуют состава преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 200.4 УК РФ. Таким образом, Северо-Курильский районный суд оправдал М. по предъявленному обвинению в связи с отсутствием в его деянии состава преступления, признав за ним право на реабилитацию. Суд оставил без рассмотрения гражданский иск заместителя прокурора.

Комментарий защитника

В комментарии «АГ» адвокат Алексей Кирпиченко отметил, что с момента возбуждения уголовного дела и до вынесения приговора прошло практически три года, непосредственно судебное следствие длилось более полутора лет. Он указал, что в данном случае оправдательный приговор – закономерный итог рассмотрения уголовного дела, с учетом того что для возбуждения дела не имелось оснований ввиду непризнания подрядчика и заказчика строительных работ фигурантами уголовного преследования и разрешения возникшего спора в арбитражном суде.

По словам адвоката, наибольшую сложность в данном деле представляло акцентирование внимания стороны обвинения на отсутствии у доверителя мотива совершения деяния, что имеет решающее значение для состава преступления. «До моего вступления в дело в судебных заседаниях по большей части подлежали выяснению обстоятельства наполнения габионов и матрацев, а также отличие бутового камня от галечного. На протяжении полугода приходилось изучать арбитражный процесс между учреждением и “С.”, приобщать из материалов дела экспертизу, которая свидетельствует о наличии требуемых физико-химических свойств даже у галечного грунта», – рассказал Алексей Кирпиченко.

Он отметил: ключевым является то, что судом было учтено отсутствие корыстного мотива у подсудимого, на что сторона защиты неоднократно обращала внимание суда и участников заседания в ходе судебного разбирательства. «Участвующий в суде государственный обвинитель в ходе судебного следствия даже не скорректировал обвинение (не привел его в соответствие с действующим законодательством), что, по моему мнению, недопустимо. Обвинение им поддержано в старой редакции закона, допускавшей не только корыстный мотив, но и иную личную заинтересованность. Актуальность такой редакции обвинения утратила силу еще на стадии судебного следствия, что осталось без внимания прокурора», – прокомментировал адвокат.

Анжела Арстанова