За равную строгость оценки действий обоих родителей

При рассмотрении дел о похищении родителем своего ребенка важно учитывать обстоятельства

Макаров Сергей
Советник ФПА РФ, адвокат АП МО, руководитель Практики по семейным и наследственным делам МКА «ГРАД», доцент кафедры адвокатуры Университета им. О.Е. Кутафина, к.ю.н.

07 Сентября 2020
Судебная практикаСемейное право

27 августа «АГ» опубликовала прекрасную, на мой взгляд, заметку Алексея Саранова «Похищение ребенка вторым родителем: “слабое звено” закона».

Автор справедливо обратил внимание на проблему ничтожно малой, а потому совершенно неэффективной ответственности родителя, проживающего отдельно от ребенка, за его похищение (в том числе за невыполнение обязанности вернуть ребенка родителю, с которым определено его место жительства в соответствии с решением суда о порядке общения с ребенком родителя, проживающего отдельно).

Алексей Саранов привел убедительные примеры, в том числе со ссылкой на международно-правовой компонент, способный существенно осложнить возвращение похищенного несовершеннолетнего.

Полностью поддерживая тезис о крайне несерьезной ответственности за похищение родителем собственного ребенка, хочу все же отметить целесообразность диверсификации возможных вариантов привлечения такого родителя к ответственности, чтобы можно было выбирать. В частности, возможно привлечение родителя-похитителя к уголовной ответственности по ст. 315 УК РФ, однако для этого необходимо наличие следующих условий:

• во-первых, порядок общения отдельно проживающего родителя с ребенком должен быть определен судебным актом (решением или определением об утверждении мирового соглашения);

• во-вторых, до привлечения к уголовной ответственности родитель уже привлекался к ответственности за административное правонарушение в соответствии с ч. 4 ст. 17.15 КоАП РФ.

Проблема в том, что, как только происходит похищение либо просто нарушение условий, установленных судебным актом, родитель, с которым определено место жительства ребенка, зачастую не считает нужным обращаться в правоохранительные органы, а подает заявление лишь тогда, когда похищение уже состоялось и стало очевидным.

Однако проблема, обозначенная Алексеем Сарановым, шире и глубже. В отличие от автора, не разделявшего ситуации по гендерному признаку, я вынужден затронуть этот аспект, поскольку в подавляющем большинстве случаев суды оставляют ребенка с матерью, и в положении родителя, проживающего отдельно от ребенка и стремящегося поддерживать общение с ним, оказывается отец.

Согласитесь, когда возникает крайняя ситуация и отец увозит ребенка, пряча его от матери, общество ополчается на отца. И лишь адвокаты, оказывающие таким отцам помощь, знают – и готовы рассказать обществу при наличии разрешения доверителя – предысторию такого деяния. А она в большинстве случаев весьма грустная: формально не запрещая отцу видеться с ребенком, мать сопровождает организацию встречи таким нагромождением условий, на соблюдении которых жестко настаивает, что фактически это превращается в запрет.

Причем иногда условия выглядят обоснованными (порой даже кажутся лишь заботой о здоровье ребенка), но из контекста становится понятно, что скорее всего это отговорки, направленные на воспрепятствование встречам ребенка с отцом.

В практике встречаются самые разные обстоятельства, в силу которых матери, с которыми проживают дети, запрещают им встречи с отдельно проживающими отцами, например:

• запрет на встречу ребенка с нынешней (актуальной) женой его отца;

• ребенка в семье отца кормят картофелем-фри;

• отец садится на кровать детей в одежде, в которой ходит по улице;

• по выходным дети занимаются в секциях (притом, что мать потом увезла детей в отпуск на два месяца);

• встречаться можно только в городе, где проживают мать и дети, с категорическим запретом вывозить детей за его пределы;

• именно в день встречи с отцом ребенка пригласил одноклассник на празднование дня рождения;

• именно в день встречи с отцом бабушка по материнской линии взяла билеты в театр на детский спектакль.

Неудивительно, что отец, стиснутый рамками подобных условий, в какой-то момент, отчаявшись, действительно может забрать ребенка, чтобы общаться с ним без искусственно нагроможденных препятствий, которыми обставила их общение мать сверх условий, установленных решением суда.

И если мотивация отца, забирающего ребенка (прошу обратить внимание – в данном случае я намеренно не использую термин «похищающего»), именно такова, эти обстоятельства обязательно нужно учитывать при рассмотрении соответствующих дел в порядке гражданского, уголовного или административного судопроизводства.

В заключение отмечу, что наличие решения суда, по которому место жительства ребенка определяется с одним родителем, а другой становится «проживающим отдельно», не отменяет равенства прав обоих родителей в отношении общих детей. Следовательно, требования к родителям должны быть равными, и критическая оценка поведения каждого из них также должна быть объективной на одинаковых паритетных началах. То есть при рассмотрении соответствующих споров должно оцениваться поведение обоих родителей.