ВС напомнил, что изъятие следствием документов должника снимает ответственность за их непредставление

Верховный Суд подчеркнул, что разбирательство о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности должно всегда сопровождаться изучением причин несостоятельности должника

Эксперты «АГ» поддержали выводы Суда. По мнению одного из них, определение ВС РФ касается крайне актуальной темы привлечения бывших руководителей компаний и других контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по долгам перед кредиторами. Два других юриста сошлись во мнении, что определение лишь развивает ранее озвученную правовую позицию Суда, однако его выводы, безусловно, полезны для рассмотрения данной категории споров судами нижестоящих инстанций.

30 сентября Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС19-10079 по делу о привлечении к субсидиарной ответственности экс-руководителя должника за непередачу конкурсному управляющему документации и материальных ценностей организации-банкрота.

Обстоятельства дела

В апреле 2016 г. суд обязал бывшего руководителя ООО «Управление Бизнес Системами» Ирину Склярову передать временному управляющему копии учредительных документов и бухгалтерской документации. Спустя несколько месяцев суд дополнительно распорядился о передаче конкурсному управляющему печати и штампов должника, его материальных ценностей, а также бухгалтерской документации.

Несмотря на это, Ирина Склярова запрашиваемые документы так и не передала. В связи с этим конкурсный управляющий обратился в суд с заявлением о привлечении бывшего руководителя должника к субсидиарной ответственности на сумму почти в 294 млн руб.

Три инстанции поддержали конкурсного управляющего

В ходе судебного разбирательства ответчица утверждала об изъятии у нее документов следственными органами. Она ссылалась на наличие в материалах дела ее запроса в УЭБ и ПК ГУ МВД по Московской области, а также ответа вышеуказанного органа. Согласно ответу правоохранительного органа полномочия ответчицы как руководителя должника были прекращены, в силу чего ей отказывалось в предоставлении информации о следственных действиях. Ирина Склярова также обращала внимание суда на то, что в ходе изъятия документов следственными органами копии протокола об их изъятии не выдавались.

В рамках судебного процесса по делу суд выявил, что директор общества в 2011 г. приобрела земельный участок и расположенный на нем склад, однако впоследствии складское здание было снесено (в отсутствие обоснования такого управленческого решения), что причинило должнику ущерб. Суд также установил, что в 2013 г. ответчица от имени должника подписывала договоры поручительства, которые в итоге привели общество к банкротству. Кроме того, в октябре 2016 г. арбитражный суд по делу № А41-61037/14 признал недействительной сделку по аренде должником лифтов, в результате которой из активов должника выбыли денежные средства в размере 1,5 млн руб.

Суды всех трех инстанций удовлетворили заявление конкурсного управляющего. Они сочли, что Ирина Склярова не передала документы по дебиторской задолженности на сумму 48 млн руб., документацию, подтверждающую наличие запасов, отраженных в бухгалтерском балансе, стоимостью 9,6 млн руб., а также документы на земельный участок, трансформаторную подстанцию и склад арочного типа. Таким образом, суды заключили, что непредставление бывшим руководителем должника документации конкурсному управляющему и заключение ею невыгодных для должника сделок привели к невозможности погашения требований кредиторов, в связи с чем она подлежит привлечению к субсидиарной ответственности.

Кроме того, суды указали, что Ирина Склярова не обосновала, в рамках каких следственных действий проводилось изъятие документов, о котором она не сообщала конкурсному управляющему в ответ на его запросы. Свою правовую позицию по делу суды обосновали ссылками на ст. 64, 61.10, 61.11 и 126 Закона о банкротстве.

ВС напомнил основные презумпции при привлечении экс-руководителей к субсидиарной ответственности

Впоследствии гражданка обратилась с кассационной жалобой в Верховный Суд РФ, который после изучения материалов дела № А41-87043/2015 нашел ее обоснованной.

Высшая судебная инстанция выявила, что контроль над должником был утрачен заявительницей как директором в любом случае не позднее августа 2016 г. «Таким образом, вменяемые ответчику действия по доведению должника до банкротства также не могли быть совершены после названного месяца. В обозначенный период времени законодателем еще не была принята глава III.2 Закона о банкротстве, а отношения по привлечению контролирующих лиц к субсидиарной ответственности регулировались в первую очередь положениями ст. 10 данного Закона (в редакции Закона от 28 июня 2013 г. № 134-ФЗ)», – отмечено в определении Суда.

В связи ВС РФ признал ошибочной ссылку нижестоящих судов на положения ст. 61.10 и 61.11 Закона о банкротстве, сделанную без учета того, что субсидиарная ответственность по своей правовой природе является разновидностью гражданско-правовой ответственности, привлечение к которой возможно на момент совершения вменяемых ответчикам действий. В то же время Суд отметил, что значительный объем разъяснений норм материального права, изложенных в Постановлении Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 53, может применяться и к ст. 10 Закона о банкротстве в вышеуказанной редакции.

«При этом как ранее, так и в настоящее время процесс доказывания обозначенных выше оснований привлечения к субсидиарной ответственности был упрощен законодателем для истцов посредством введения соответствующих опровержимых презумпций, при подтверждении условий которых предполагается наличие вины ответчика в доведении должника до банкротства и на ответчика перекладывается бремя доказывания отсутствия оснований для удовлетворения иска. При этом как ранее, так и в настоящее время действовала презумпция, согласно которой отсутствие (непередача руководителем арбитражному управляющему) финансовой и иной документации должника, существенно затрудняющее проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, указывает на вину руководителя. Смысл этой презумпции состоит в том, что руководитель, уничтожая, искажая или производя иные манипуляции с названной документацией, скрывает данные о хозяйственной деятельности должника. Предполагается, что целью такого сокрытия, скорее всего, является лишение арбитражного управляющего и конкурсных кредиторов возможности установить факты недобросовестного осуществления руководителем или иными контролирующими лицами своих обязанностей по отношению к должнику. К таковым, в частности, могут относиться сведения о заключении заведомо невыгодных сделок, о выводе активов и т.п., что само по себе позволяет применить иную презумпцию субсидиарной ответственности», – отметил Суд.

Изъятие правоохранительными органами документации должника снимает ответственность с его руководителя за ее непредставление

Как пояснил ВС, непередача документации указывает на наличие причинно-следственной связи между действиями руководителя и невозможностью погашения требований кредиторов. Но если такая передача документации невозможна ввиду объективных факторов, находящихся вне сферы контроля директора, соответствующая презумпция не применяется. При изъятии документации должника правоохранительными органами возникает объективная невозможность исполнения руководителем обязанности по ее передаче арбитражному управляющему. Это, в свою очередь, исключает возможность удовлетворения судом требования об исполнении им в натуре обязанности, предусмотренной абз. 2 п. 2 ст. 126 Закона о банкротстве (Определение ВС РФ от 22 июля 2019 г. № 306-ЭС19-2986).

«Конкурсный управляющий как лицо, осуществляющее полномочия руководителя должника и иных органов управления (п. 1 ст. 129 Закона о банкротстве), для решения задач, возложенных на него этим Законом, имел возможность обратиться в правоохранительные органы с требованием о выдаче копий изъятых документов, а при отказе – просить содействия в получении документации у суда, рассматривающего дело о банкротстве, применительно к правилам ч. 4 ст. 66 АПК РФ. Однако соответствующие действия управляющим предприняты не были. Вместо этого он, зная о совершении в отношении должника следственных действий (обыск с изъятием документов), направил заявление о привлечении Ирины Скляровой к субсидиарной ответственности. Равным образом Ирина Склярова, зная о совершении правоохранительными органами следственных действий, в ответ на запросы управляющего о предоставлении документации не ссылалась на ее изъятие, а заявила соответствующее возражение только в рамках настоящего обособленного спора. Судам надлежало исследовать причины такого поведения управляющего и ответчика и оценить их действия на предмет разумности и добросовестности», – отметил Суд.

Верховный Суд выявил иные нарушения норм права

Высшая судебная инстанция также указала, что нижестоящие суды не дали оценку возражениям ответчицы о целесообразности и разумности сноса склада, который был ветхим. Им также следовало дать правовую оценку существенности произведенных ответчиком манипуляций с конкурсной массой, а именно сопоставить размер неудовлетворенных требований кредиторов с размером потерь от невыгодных сделок (например, от договора аренды лифтов).

Как пояснил ВС, судебное разбирательство о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности в любом случае должно сопровождаться изучением причин несостоятельности должника. Удовлетворение подобного рода исков свидетельствует о том, что суд в качестве причины банкротства признал недобросовестные действия ответчиков, исключив при этом иные (в частности, объективные, рыночные) варианты ухудшения финансового положения должника.

В связи с этим Суд обратил внимание на то, что в рассматриваемом случае Ирина Склярова при рассмотрении спора ссылалась на то, что реальной причиной банкротства послужил невозврат кредитов ООО «Спортивный мир Атеми», за которые поручился должник. «Сама по себе выдача должником поручительства за аффилированное лицо не может быть вменена контролирующему лицу в качестве основания для привлечения его к субсидиарной ответственности даже при условии, что размер обязательства, исполнение которого обеспечено поручительством, превышает размер активов должника. Это объясняется тем, что при кредитовании одного из участников группы лиц, как правило, в конечном счете выгоду в том или ином виде должны получить все ее члены, так как в совокупности имущественная база данной группы прирастает (Определение ВС РФ от 15 февраля 2019 г. № 305-ЭС18-17611)», – отметил ВС в своем определении.

В то же время, как подчеркнул Суд, ссылка на поручительство как причину банкротства не может использоваться контролирующим лицом как условие, освобождающее его от ответственности, если такое лицо выводило активы поручителя, что в свою очередь снизило эффективность обеспечения. «Однако суды проигнорировали названный довод Ирины Скляровой и не выяснили, обусловлена ли выдача поручительства аффилированностью должника с заемщиком либо их отношения имеют иное экономическое основание. В то же время названные обстоятельства имели существенное значение для разрешения настоящего спора при определении причин несостоятельности должника и, как следствие, могли дать возможность сделать мотивированные суждения о вине ответчика в невозможности погашения долгов кредиторов», – указано в определении Суда. Таким образом, Верховный Суд своим определением отменил судебные акты нижестоящих инстанций и отправил дело на новое рассмотрение в Арбитражный суд Московской области.

Эксперты «АГ» поддержали выводы Суда

Арбитражный управляющий, член Ассоциации «Московская саморегулируемая организация профессиональных арбитражных управляющих» Алексей Леонов полагает, что определение ВС РФ касается крайне актуальной темы привлечения бывших руководителей компаний и других контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по долгам перед кредиторами.

«Для практики крайне важным представляется подтверждение Судом вроде бы очевидного тезиса, что положения главы III.2 Закона о банкротстве не имеют обратной силы и что при рассмотрении вопроса о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности следует руководствоваться нормами, действующими на момент вменяемых контролирующим лицам правонарушений. Нижестоящим судам не следовало забывать, что в силу п. 1 ст. 4 ГК РФ акты гражданского законодательства (к которому относится законодательство о банкротстве) не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие», – отметил он. В то же время он посетовал, что высшая судебная инстанция уклонилась от более четкого изложения данного тезиса применительно и к другим спорным нормам Закона о банкротстве.

По словам эксперта, ВС отметил схожесть оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, а также соответствующих презумпций в ранее действующей редакции ст. 10 Закона о банкротстве (от 28 июня 2013 г. № 134-ФЗ), ведь крайне важно знать и о ее отличиях от норм главы III.2 Закона о банкротстве. «Для кого-то из привлекаемых к субсидиарной ответственности контролирующих лиц именно такие различия в правовом регулировании могут оказаться спасительными, а для кого-то, наоборот, – фатальными. К примеру, правовое регулирование о возможности освобождения контролирующего лица от ответственности (если благодаря предоставленным этим лицом сведениям установлено фактически контролировавшее должника лицо и (или) обнаружено скрывавшееся последним имущество должника и (или) контролирующего должника лица) появилось только в главе III.2 Закона о банкротстве. Придание нормам Закона о банкротстве в этой части обратной силы для смягчения гражданско-правовой ответственности применительно к части 1, 2. ст. 54 Конституции РФ, возможно, потребует отдельного разъяснения Верховным Судом», – полагает Алексей Леонов.

По его мнению, судебный акт призывает нижестоящие суды применять более взвешенную оценку доводов и возражений сторон, а также имеющихся доказательств и учитывать все существенные обстоятельства (в том числе объективные, рыночные) ухудшения финансового положения должника.

Юрист юридического бюро «ОЛИМП» Иван Хорев полагает, что определение не является практикообразующим, однако выводы Суда являются, безусловно, полезными для рассмотрения данной категории споров судами нижестоящих инстанций. «Очевидно, что новые нормы Закона о банкротстве в части привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности существенно ужесточили критерии оценки действий таких лиц, порядок привлечения их к ответственности, в том числе путем установления различных опровержимых презумпций в отношении контролирующих лиц. Выводы Верховного Суда в рассматриваемом судебном акте направлены на поиск и установление определенного справедливого баланса между жесткой, где-то излишне формальной оценкой действий (бездействия) контролирующих должника лиц и действительными причинами возникшего состояния неплатежеспособности должника-организации, т.е. установление действительного контекста совершенных сделок и действий в отношении должника-организации», – отметил он.

Эксперт предположил, что такие выводы Верховного Суда смогут побудить нижестоящие инстанции рассматривать вопрос возложения ответственности на руководителя должника-банкрота менее формально и более объективно, а привлекаемых к ответственности лиц – наиболее подробно и добросовестно раскрывать действительные причины банкротства, оказывать содействие конкурсному управляющему и суду в установлении всех существенных обстоятельств, от которых зависит квалификация действий контролирующих должника лиц.

В свою очередь, старший юрист по проектам в области банкротства юридической фирмы VEGAS LEX Анна Евдокимова выразила уверенность в том, что определение ВС значительно не повлияет на судебную практику в делах о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности. «Однако оно является важным, потому что продолжает логику предыдущих выводов ВС РФ по вопросу выдачи должником поручительств за аффилированных лиц», – подчеркнула она.

По словам эксперта, ВС РФ в своем Определении от 15 февраля 2019 г. № 305-ЭС18-17611 пояснил, что лицо не может быть привлечено к субсидиарной ответственности только по основанию выдачи поручительства за аффилированные лицо. «В комментируемом определении Суда его коллегия продолжает говорить о сходном случае, но указывает судам нижестоящих инстанций на то, что ссылка на поручительство как причину банкротства не может использоваться контролирующим лицом как условие, освобождающее его от ответственности, если такое контролирующее лицо осуществляло действия, например, по выводу активов поручителя, что в свою очередь снизило эффективность обеспечения. Такое уточнение не позволит недобросовестным участникам судебных процессов безапелляционно использовать выводы суда из февральского определения ВС РФ в свою пользу», – подытожила Анна Евдокимова.