ВС: Кредиторы не вправе принять решение о размене квартиры должника для включения разницы цены в конкурсную массу

Принимая решение, Суд сослался на постановление КС от 2012 г., во исполнение которого законодатель должен урегулировать данный вопрос на случай, когда недвижимость явно превышает уровень, достаточный для удовлетворения разумной потребности должника

Один из адвокатов указал, что законодатель рассматриваемые правоотношения должным образом так и не урегулировал; КС же, выявляя истинный конституционно-правовой смысл положений ст. 446 ГПК, не дал исчерпывающего конституционно-правового толкования нормы. Вторая предположила, что длительное бездействие законодателя может объясняться сложностью установления универсальных нормативов достаточности жилой площади для удовлетворения разумной потребности в жилище.

Верховный Суд опубликовал Определение № 309-ЭС20-10004 по делу № А71-16753/2017, в котором указал на недопустимость определения собранием кредиторов достойного жилья для должника.

Кредиторы решили купить должнику квартиру меньшей площади

Дмитрий Стружкин является собственником двухкомнатной квартиры площадью 40,3 кв. м, расположенной в Ижевске. 12 октября 2017 г. было возбуждено производство по делу о его банкротстве, а 10 мая 2018 г. Арбитражный суд Удмуртской Республики признал Дмитрия Стружкина банкротом, в отношении его имущества была введена процедура реализации.

На собрании кредиторов должника были приняты в том числе решения о предоставлении конкурсным кредитором должнику в единоличную собственность квартиры площадью 19,8 кв. м, расположенной в том же городе, компенсации конкурсному кредитору цены приобретаемой квартиры в сумме 850 тыс. руб. за счет реализации конкурсной массы, поручении финансовому управляющему заключить от имени и в интересах должника договор передачи жилого помещения.

Посчитав, что решения приняты с нарушением установленных законодательством о несостоятельности пределов компетенции собрания кредиторов, влекут нарушение прав должника, Дмитрий Стружкин обратился в суд с заявлением о признании их недействительными.

Руководствуясь ст. 446 ГПК, ст. 12, 15, 213.25 Закона о банкротстве, суд первой инстанции заявление удовлетворил. Он исходил из несоответствия оспариваемых решений собрания кредиторов требованиям законодательства о несостоятельности, а также нарушения прав должника на единственное пригодное для постоянного проживания жилое помещение.

Апелляция посчитала, что в рассматриваемом случае кредиторы имеют право приобрести должнику иное жилое помещение, удовлетворяющее разумные потребности гражданина-должника и членов его семьи в жилище, взамен имеющейся у него квартиры. Установив, что должником не предпринимаются меры по погашению кредиторской задолженности, имеющаяся у него в собственности квартира не использовалась им в качестве жилой, место фактического жительства должник не раскрывает, в зарегистрированном браке не состоит, нетрудоспособных лиц на иждивении не имеет, суд счел, что предоставление должнику взамен принадлежащей ему квартиры иного жилого помещения, пригодного для проживания, позволит частично погасить требования кредиторов за счет продажи квартиры большей площадью. Суд округа с выводами апелляции согласился.

Не согласившись с позицией апелляции и кассации, Дмитрий Стружкин обратился в Верховный Суд.

ВС указал на противоречия законодательству

Изучив материалы дела, ВС заметил, что п. 2 ст. 12 и п. 12 ст. 213.8 Закона о банкротстве содержат перечень вопросов, решение которых относится к исключительной компетенции собрания кредиторов. Иные вопросы, решение которых также входит в компетенцию собрания кредиторов, определены в Законе о банкротстве применительно к отдельным процедурам, применяемым в деле о банкротстве гражданина.

При этом, указал ВС, законодательство о несостоятельности не содержит запрета на принятие собранием кредиторов решений по другим вопросам, прямо не отнесенным к его компетенции, но разрешение которых необходимо для целей банкротства или защиты прав кредиторов. В то же время такие решения не могут противоречить требованиям законодательства и, в частности, приводить к нарушению конституционных прав гражданина-должника, включая право на жилище (ч. 1 ст. 40 Конституции).

Высшая инстанция сослалась на Постановление Конституционного Суда от 14 мая 2012 г. № 11-П, согласно которому имущественный (исполнительский) иммунитет в отношении жилых помещений, установленный положением абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК, предназначен не для того, чтобы в любом случае сохранить за гражданином-должником принадлежащее ему на праве собственности жилое помещение, а для того, чтобы, не допуская нарушения самого существа конституционного права на жилище и умаления человеческого достоинства, гарантировать гражданину-должнику и членам его семьи уровень обеспеченности жильем, необходимый для нормального существования. При этом КС, не признавая норму неконституционной, исходил из того, что в условиях отсутствия специального законодательного регулирования иное решение повлекло бы риск неоднозначного и, следовательно, произвольного выбора соответствующих критериев правоприменителем, причем в отношениях, характеризующихся высокой степенью социальной уязвимости людей. Конституционный Суд указал, что федеральному законодателю надлежит внести необходимые изменения в гражданское процессуальное законодательство на случай, когда недвижимость явно превышает уровень, достаточный для удовлетворения разумной потребности гражданина-должника и членов его семьи в жилище, а также предусмотреть для таких лиц гарантии сохранения жилищных условий, необходимых для нормального существования.

Таким образом, заметил Верховный Суд, КС прямо и недвусмысленно исключил возможность решения данного вопроса (установления правил предоставления замещающего жилья) правоприменителем до внесения соответствующих изменений в законодательство. ВС добавил, что до настоящего времени такое регулирование федеральным законодателем не установлено, правила обмена роскошного жилья на необходимое не выработаны, критерии определения того и другого не закреплены.

«В рассматриваемом случае кредиторы Стружкина Д.Г., приняв решение о приобретении должнику иного жилого помещения меньшей площадью и стоимостью взамен имеющейся у него квартиры, фактически произвольно в отсутствие законодательного регулирования определили разумно достаточный уровень обеспеченности должника жильем, что не согласуется с позицией Конституционного Суда Российской Федерации. При этом также очевидно, что имеющуюся у должника квартиру площадью 40 кв. м нельзя признать для него роскошным жильем, превышающим разумную потребность в жилище», – подчеркивается в определении.

ВС отметил, что по смыслу абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК наличие у гражданина фактической возможности проживать по иному адресу не означает допустимость безусловного неприменения к находящемуся в его собственности единственному жилью исполнительского иммунитета. Высшая инстанция указала, что довод кредиторов и финансового управляющего о том, что должник предпринимал действия по переводу спорной квартиры в нежилой фонд для использования помещения в коммерческих целях, сам по себе не подтверждает наличие у последнего прав на иное жилье.

«Санкционировав принятые собранием кредиторов решения, суды апелляционной инстанции и округа в нарушение положений статьи 35 Конституции Российской Федерации фактически лишили гражданина частной собственности, на которую не может быть обращено взыскание, против его воли. Одновременно должнику было навязано право собственности на иное имущество, в приобретении которого он заинтересованность не выражал», – подчеркнул Верховный Суд.

ВС посчитал, что оспариваемые решения противоречат действующему законодательству, приняты за пределами компетенции собрания кредиторов и нарушают права должника.

Таким образом, Верховный Суд отменил решения апелляции и кассации, оставив в силе решение первой инстанции.

Адвокаты о разрешении аналогичных споров на практике

В комментарии «АГ» старший партнер Ростовской областной коллегии адвокатов «Советник» Георгий Сухов указал, что сталкивался с такой ситуацией на практике, и отметил, что использовал ее во благо должника. По его мнению, пока не будет надлежащего законодательного регулирования вопроса об имущественном (исполнительском) иммунитете, иное судебное решение не может быть принято.

При этом Георгий Сухов посчитал, что с позицией Верховного Суда сложно согласиться. Во-первых, согласно Определению КС № 153-О от 30 января 2020 г. применение имущественного (исполнительского) иммунитета может осуществляться судами при рассмотрении и разрешении конкретного дела с учетом фактических обстоятельств. «Хотя такая позиция Конституционного Суда не перечеркнет всей сложившейся практики по этому вопросу», – заметил адвокат.

Во-вторых, указал он, в практике встречается немало решений, когда в порядке исключения из конкурсной массы у должника остаются дома более 400–1000 кв. м, при этом требования кредиторов остаются неудовлетворенными. «Законодатель рассматриваемые правоотношения должным образом не урегулировал. КС в то же время, выявляя истинный конституционно-правовой смысл положений ст. 446 ГПК РФ, не пошел до конца и не дал исчерпывающего конституционно-правового толкования. Не была устранена правовая неопределенность, при которой Конституционный Суд указывает на возможность исключительных условий неприменения исполнительского иммунитета, которые будут указаны в законе, а законодатель не вырабатывает таких исключений. С 2012 г. должники уклоняются от имущественной ответственности, используя исполнительский иммунитет, кредиторы не получают удовлетворения своих требований», – указал Георгий Сухов.

Адвокат отметил, что судебной практикой уже выработаны критерии добросовестности должника и признаки его злоупотребления своими правами. «Например, о злоупотреблении правом может говорить совокупность факторов или части факторов: вывод имущества на супругов или третьих лиц, наличие имущества у детей или супругов в отсутствие финансовой возможности данных лиц на ее приобретение, непроживание в жилом помещении, об исключении которого из конкурсной массы просит должник, уклонение от предоставления сведений о фактическом месте проживания, превышение площади жилого помещения в n-е количество раз минимально необходимого и прочее», – рассказал он.

По мнению Георгия Сухова, в связи с этим законодателю стоит создать более гибкие правовые возможности применения положений ст. 446 ГПК, обусловливая это наличием или отсутствием злоупотребления со стороны должника. Также необходима позиция Конституционного и Верховного Судов о толковании злоупотребления правом в рассматриваемом спорном вопросе.

Адвокат, руководитель рабочей группы КА г. Москвы «РКТ» Анастасия Шамшина заметила, что, с одной стороны, КС не усомнился в конституционности самого правила об иммунитете, с другой – признал, что в отдельных ситуациях налицо нарушение баланса интересов должника и кредиторов.

При этом отсутствие законодательного регулирования породило разные прецеденты:

• когда суд выделял долю в единственном жилье должника и обращал на нее взыскание в счет долга;
• когда кредитор становился сособственником спорного жилья;
• когда правило исполнительского иммунитета игнорировалось из-за допущенного должником злоупотребления правом.

Анастасия Шамшина указала, что последняя ситуация была подкреплена Определением ВС № 305-ЭС18-15724 по делу Фрущака (№ А40-67517/2017). Тогда ВС на примере частного случая указал на недопустимость использования правила исполнительского иммунитета в случае, если должник сознательно причинил вред кредиторам и искусственно создал ситуацию, при которой на статус единственного жилья претендовала пятикомнатная трехэтажная квартира общей площадью 198 кв. м и стоимостью более 28 млн руб.

«Комментируемое дело качнуло воображаемый “маятник правоприменения” в противоположную сторону. На примере дела Стружкина Экономколлегия ВС сделала общий вывод о том, что КС в своих правовых позициях недвусмысленно исключил возможность решения судом, рассматривающим конкретный спор, вопроса об установлении правил предоставления замещающего жилья взамен “роскошного” до внесения соответствующих изменений в законодательство», – отметила адвокат.

Анастасия Шамшина подчеркнула, что формулировка ВС – более чем прямая и жесткая. Ее можно трактовать как пресечение практики приобретения должнику «альтернативного» жилья. При этом указанная трактовка опасна в контексте защиты прав кредиторов и, однозначно, не должна позволять недобросовестным должникам прикрываться от обязанности уплаты долга своим конституционным правом на жилище. Это, посчитала она, особенно актуально в случаях, когда жилище представляет собой элитный особняк или трехэтажную квартиру.

«Вместе с тем в мотивировочной части определения ВС есть логическое противоречие. Указав, что никто, кроме законодателя, не вправе определять критерии “элитности” жилого помещения, Коллегия позволила себе вывод о том, что имеющуюся у должника квартиру площадью 40 кв. м. нельзя признать для него роскошным жильем. Иными словами, ВС оценивает единственное жилье на предмет превышения разумной потребности в жилище без установленных законодателем критериев. Указанное противоречие иллюстрирует пробел в регулировании, который приводит к высокой степени судейского усмотрения при разрешении конкретных споров», – заметила адвокат.

По мнению Анастасии Шамшиной, длительное бездействие законодателя может объясняться сложностью установления универсальных нормативов достаточности жилой площади для удовлетворения разумной потребности в жилище. Она указала, что такие нормативы будут разниться от региона к региону, и законодателю необходимо учесть не только их, но и уровень развития инфраструктуры каждого отдельно взятого района.