КС не рассмотрел жалобу на использование доказательств, полученных при участии подлежащего отводу защитника

Суд подчеркнул, что сами по себе оспоренные положения УПК служат гарантией принятия законного и обоснованного решения по уголовному делу и не могут расцениваться как нарушающие чьи-либо права

Один из адвокатов согласился с тем, что какая-либо неопределенность в тексте закона отсутствует, но посчитал, что имеет место уклонение правоприменителя от соблюдения духа и буквы правовой нормы. Другой полагает, что КС фактически легитимизировал определение судьи Верховного Суда, посчитавшего, что ситуация, когда один защитник может защищать интересы разных обвиняемых с противоречащими позициями (в том случае, если их уголовные дела разделены в разные производства), не является существенным процессуальным нарушением. 

Конституционный Суд опубликовал Определение № 363-О от 26 февраля по жалобе на ряд положений УПК, затрагивающих вопрос признания допустимыми доказательств, полученных при участии адвоката, который в соответствии с Кодексом должен был быть отведен от участия в уголовном деле.

28 августа 2020 г. судья Верховного Суда отказался передавать на рассмотрение надзорную жалобу об оспаривании обвинительного приговора и определения апелляции по уголовному делу в отношении Владимира Колобова. Судья согласился с выводом апелляции о несостоятельности доводов защиты о недопустимости показаний обвиняемого К., чье дело было выделено в отдельное производство, данных им с участием адвоката А., ранее оказывавшего по другому уголовному делу юридическую помощь Владимиру Колобову, чьи интересы противоречат интересам К. Таким образом, судья ВС посчитал, что существенные нарушения закона, повлиявшие на исход уголовного дела, отсутствуют.

В жалобе в Конституционный Суд Владимир Колобов подверг сомнению конституционность п. 3 ч. 1 ст. 72 «Обстоятельства, исключающие участие в производстве по уголовному делу защитника, представителя потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика», ч. 1 и п. 1 ч. 2 ст. 75 «Недопустимые доказательства», п. 1 ч. 1 ст. 153 «Соединение уголовных дел», п. 3 и 4 ч. 1 и ч. 4 ст. 154 «Выделение уголовного дела», п. 2 ст. 389.15 «Основания отмены или изменения судебного решения в апелляционном порядке» и п. 9 ч. 2 ст. 389.17 «Существенные нарушения уголовно-процессуального закона» УПК. По мнению заявителя, они нарушают его права, поскольку позволяют суду расценивать и использовать в качестве допустимого доказательства по основному уголовному делу (в том числе ссылаться на такое доказательство в напутственном слове председательствующего перед коллегией присяжных заседателей) показания лица, в отношении которого дело выделено в отдельное производство, данные им на досудебной стадии при участии защитника, подлежащего отводу.

Отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, КС подчеркнул, что Конституцией не допускается использование при осуществлении правосудия доказательств, полученных с нарушением федерального закона. В развитие этого принципа ст. 75 УПК устанавливает, что доказательства, полученные с нарушением требований Кодекса, являются недопустимыми, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для установления любого из обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу. «К недопустимым доказательствам относятся в том числе показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде, а также иные доказательства, полученные с нарушением требований этого Кодекса», – напомнил КС и отдельно подчеркнул, что положения ст. 75 УПК служат гарантией принятия законного и обоснованного решения по уголовному делу и не могут расцениваться как нарушающие чьи-либо права.

Также Суд указал, что к процессуальному решению относительно допустимости доказательств предъявляются требования законности, обоснованности и мотивированности. УПК не содержит норм, освобождающих суд, прокурора, следователя и дознавателя от обязанности исследовать доводы о признании тех или иных доказательств не имеющими юридической силы и при возникновении сомнений в допустимости или достоверности доказательств – отвергнуть их.

Со ссылкой на п. 13 Постановления Пленума ВС РФ от 19 декабря 2017 г. № 51 «О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)» КС напомнил, что при рассмотрении ходатайства стороны о признании доказательств недопустимыми в соответствии с п. 3 ч. 2 ст. 75 УПК РФ суд должен выяснять, в чем конкретно выразилось нарушение требований уголовно-процессуального закона. Доказательства признаются недопустимыми, в частности, если имели место существенные нарушения установленного порядка их собирания и закрепления, а также если это осуществлено ненадлежащим лицом или органом либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами. «Следовательно, оспариваемые заявителем положения ст. 75 УПК РФ какой-либо неопределенности, допускающей их произвольное применение, не содержат», – подчеркивается в определении.

Говоря об иных оспариваемых заявителем положениях УПК, КС указал, что они не содержат каких-либо исключений из установленного порядка доказывания по уголовным делам, согласно которому, в частности, доказательства подлежат проверке и оценке с точки зрения относимости, допустимости и достоверности, а в их совокупности – достаточности для разрешения дела.

Адвокат АП Свердловской области Сергей Колосовский отметил, что вопрос, поднятый заявителем, действительно актуален и регулярно возникает в правоприменительной практике. «Несмотря на то что норма закона, конституционность которой оспаривается в жалобе, сформулирована вполне понятно, при ее применении следствие и суд стремятся придать ей некий ограниченный смысл. Так, в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он оказывает или ранее оказывал юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам сегодняшнего доверителя», – пояснил он, заметив, что как правоприменители, так и адвокаты достаточно часто забывают приведенное положение закона, последние осуществляют защиту и представление интересов нескольких лиц, интересы которых противоречат.

«Когда данный факт выявляется с целью спасения недопустимых доказательств и признания законными процессуальных действий, произведенных с нарушением права на защиту, обвинение и суд зачастую усматривают в п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК смысл, который в ней отсутствует, – якобы данная норма касается лишь случаев конфликтной защиты в рамках одного уголовного дела. Такое понимание в корне противоречит задачам института отвода, который призван исключить любые обстоятельства, дающие основания сомневаться в добросовестности защиты, например в силу зависимости позиции адвоката от предыдущего доверителя», – подчеркнул эксперт.

Вместе с тем, добавил он, какая-либо неопределенность в тексте закона отсутствует, а имеет место уклонение правоприменителя от соблюдения духа и буквы правовой нормы: «Это подтверждается и тем, что наряду с ограниченным толкованием п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК данная норма достаточно часто правильно применяется судами. Так, например, всего лишь месяц назад Миасский городской суд удовлетворил мое заявление об отводе представителя потерпевшего, поскольку ранее в иных делах он участвовал в качестве представителя лица, привлеченного к настоящему делу в качестве гражданского ответчика».

Сергей Колосовский заметил, что заявитель также обжаловал ряд процессуальных норм, неконституционность которых проявлялась лишь во взаимосвязи с неправильным применением ст. 72 УПК. «Такое увеличение объема, собственно, и позволило Конституционному Суду сформулировать отказ в принятии жалобы в достаточно общих выражениях. Поэтому не исключено, что если бы заявитель сформулировал запрос несколько уже – исключительно относительно неопределенности только п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК, позволяющего защитнику в разных делах представлять лиц, интересы которых противоречат, то отказное определение Конституционного Суда содержало бы более конкретные выводы по затронутой проблеме. И это, в свою очередь, в очередной раз подтверждает мысль, высказанную уже многими специалистами, включая президента ФПА: обращение в Конституционный Суд – очень тонкий инструмент, с которым нужно обращаться крайне аккуратно», – заключил он.

Директор КА «Презумпция» Филипп Шишов полагает, что КС РФ устранился от решения вопроса по жалобе, фактически легитимизировав определение судьи Верховного Суда, посчитавшего, что ситуация, когда один защитник может защищать интересы разных обвиняемых с противоречащими позициями (в том случае, если их уголовные дела разделены в разные производства), не является существенным процессуальным нарушением.

«Институт признания недопустимыми доказательств, заложенный в 2001 г. в Уголовно- процессуальный кодекс РФ, во многом является недействующим и мертвым. Хорошая и светлая идея осталась во многом ею лишь на бумаге. Это касается и закрепленной в УПК возможности стороны защиты на предварительном слушании подавать ходатайство об исключении доказательств, которое в большинстве своем отклоняется судом как преждевременное, поскольку заявляется до начала судебного следствия. Как правило, по делам без участия присяжных судьи отказывают в ходатайствах о признании доказательств недопустимыми, обещая дать доводам такого ходатайства оценку в совещательной комнате при написании приговора», – пояснил адвокат.

Тем более остро, по мнению эксперта, стоит данный вопрос при использовании недопустимых доказательств в суде присяжных, перед которыми процессуальные и юридические вопросы вообще не ставятся, а они являются лишь «судьями факта». «К сожалению, закрепленная в 2001 г. новелла о недопустимости использования доказательств, полученных в отсутствие защитника, а также о недопустимости осуществлять защиту лиц, интересы которых противоречат друг другу, обросла спорной правоприменительной практикой, из которой следует, что если дело одного из фигурантов выделено следователем в отдельное производство, то после этого субъективного разделения уголовных дел интересы данных лиц уже не расходятся. Фактически КС РФ намекает на то, что недостаточно четкая формулировка в законе оставляет больше возможностей для судейского усмотрения в ту или иную сторону при решении вопроса о том, в каком случае можно констатировать при отводе защитника, что адвокат оказывает или ранее оказывал юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им обвиняемого», – резюмировал Филипп Шишов.

Он добавил, что УПК, несомненно, нуждается в постоянной регулировке, внесении косметических изменений, более точных и конкретных формулировок, а порой – и в значительном реформировании (в том числе при подходе к оценке доказательств, оформлении и порядке допуска защитника к обвиняемому и т.п.). «В связи с этим неплохо было бы продумать и проработать проект изменений, согласно которым недопустимым доказательством будет являться протокол допроса обвиняемого, произведенного как в отсутствие защитника, так и в присутствии защитника, подлежащего отводу, или в присутствии защитника, чьи действия впоследствии были впоследствии признаны незаконными или противоречащими КПЭА», – убежден адвокат.

Справедливости ради, пояснил эксперт, стоит отметить некоторую положительную работу законодателя по усовершенствованию института признания доказательств недопустимыми. Он напомнил, что в 2017 г. после прокатившейся по России волны обысков у адвокатов, а также после ряда возбужденных против защитников уголовных дел и поднявшегося в связи с этим возмущения со стороны адвокатского сообщества в УПК была введена норма относительно недопустимости использования для доказывания сведений, предметов, документов, входящих в адвокатские досье и полученных в результате ОРМ или обыска. Также в 2019 г. Кодекс был дополнен положением, согласно которому нельзя использовать против лица сведения из декларации, поданной им при использовании амнистии капиталов, объявленной на высшем государственном уровне в 2015 г. с целью выхода бизнеса из тени и возврата вывезенных из России денежных средств за период с 2003 г. и вовремя незадекларированных.

«Применительно к конкретному делу заявителя ему можно посоветовать обратиться к Уполномоченному по правам человека в РФ с жалобой на имя председателя Верховного Суда РФ, а также направить жалобу в Европейский Суд», – считает Филипп Шишов.