Конституционный Суд не увидел нарушений в возможности проводить опознание без участия защитника

В этом же определении КС указал, что для решения вопроса о виновности обвиняемого не имеют преюдициального значения обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором по другому делу или в отношении иных лиц

По мнению одного из экспертов «АГ», в рассматриваемом случае заявитель поставил перед КС РФ два вопроса, которые относятся к типичным нарушениям прав человека, допускаемым судом и следствием при рассмотрении уголовных дел, однако Суд не стал вникать в их исследование. Другой отметил, что действующая редакция ст. 193 УПК давно является «камнем преткновения» как для опознаваемого лица, так и для его защитника, а пространные выводы Суда таят в себе опасность нарушений прав опознаваемых лиц, создают предпосылки для нарушений права на защиту и делают невозможным признание следственных действий, проводимых в отсутствие защитника, недопустимым доказательством.

Конституционный Суд вынес Определение № 1958-О по жалобе на правовые нормы УПК РФ, регламентирующие вопросы преюдиции и предъявления для опознания.

В жалобе в КС осужденный за ряд преступлений Александр Бирюков отметил, что ст. 90 УПК РФ допускает отказ суда в исключении доказательства как недопустимого на том лишь основании, что по другому уголовному делу оно положено в основу вступившего в законную силу обвинительного приговора и, соответственно, недопустимым не признавалось.

Также, по мнению заявителя, ст. 193 УПК РФ позволяет демонстрировать опознающему видеозапись с опознаваемым лицом перед началом процедуры опознания, привлекать к участию в этом следственном действии статистов, значительно отличающихся по внешним данным от опознаваемого, проводить опознание в отсутствие защитника и без разъяснения опознаваемому его процессуальных прав, заблаговременно не уведомлять последнего о точных дате, времени и месте предъявления для опознания.

Изучив материалы жалобы, Конституционный Суд не нашел оснований для ее рассмотрения. Он пояснил, что по смыслу ст. 90 УПК РФ в системе норм процессуального законодательства обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным решением, которым завершено рассмотрение дела по существу в рамках любого вида судопроизводства, имеют преюдициальное значение по уголовному делу в отношении лица, правовое положение которого уже определено ранее вынесенным судебным актом по другому делу.

Соответственно, не имеют преюдициального значения для решения вопроса о виновности обвиняемого по уголовному делу обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором суда по другому уголовному делу или в отношении иных лиц. Такие факторы не могут также предрешать выводы суда, осуществляющего судопроизводство по уголовному делу, в отношении лиц, виновность либо невиновность которых этим приговором не устанавливалась и не была признана (Определение КС РФ от 30 января 2020 г. № 206-О).

Суд напомнил, что право пользоваться помощью адвоката (защитника) принадлежит каждому лицу с момента, когда в отношении него в уголовном судопроизводстве начинает осуществляться публичное уголовное преследование в любых формах, а также когда в целях его изобличения производятся те или иные следственные действия или принимаются меры принудительного характера, реально ограничивающие свободу и личную неприкосновенность этого лица, независимо от его процессуального статуса.

«Вместе с тем по смыслу ряда положений УПК РФ (ст. 157, 164, 165, 182 и 183) требование о незамедлительном обеспечении права на помощь адвоката (защитника) не может быть распространено на случаи проведения следственных действий, не связанных с дачей лицом показаний и носящих безотлагательный характер, подготавливаемых и проводимых без предварительного уведомления лица об их проведении ввиду угрозы уничтожения (утраты) доказательств <…> К числу таких следственных действий относится и предъявление для опознания (ст. 193 данного Кодекса), которое не исключает участия явившегося адвоката (защитника), однако и не приостанавливается для обеспечения его явки (Определение от 25 апреля 2019 г. № 1131-О)», – отмечено в определении.

Конституционный Суд добавил, что заявитель ставит перед ним вопрос о проверке действий и решений правоприменителей в конкретном уголовном деле (в частности, относительно судебной оценки допустимости использованных доказательств), что не входит в его компетенцию.

Комментируя определение КС, адвокат, управляющий партнер АБ «Правовой статус» Алексей Иванов отметил, что действующая редакция ст. 193 УПК РФ давно является «камнем преткновения» как для опознаваемого лица, так и для его защитника.

«Уголовно-процессуальный закон предоставляет возможность проведения опознания без участия защитника. Как правило, попытки признания по этим обстоятельствам протокола предъявления лица для опознания недопустимым доказательством заканчиваются неудачей. По мнению правоприменителя, участие защитника не является обязательным при проведении опознания, об этом говорит и сама статья. “В такой ситуации проведение опознания в отсутствие адвоката, представляющего интересы опознаваемого С., не может повлечь недопустимость названного следственного действия” (см. постановление Ставропольского краевого суда от 8 апреля 2015 г. по делу № 22-1649/2015)», – пояснил он. 

По мнению эксперта, с одной стороны, КС указал, что ст. 193 УПК не предусматривает каких-либо изъятий в порядке сбора, проверки и оценки доказательств, и подчеркнул, что право пользоваться помощью адвоката (защитника) принадлежит каждому лицу с момента, когда в отношении него в уголовном судопроизводстве начинает осуществляться публичное уголовное преследование независимо от его процессуального статуса. «С другой стороны, Суд подчеркнул, что предъявление для опознания не относится к числу следственных действий, проводимых с обязательным участием защитника. Такие пространные рассуждения и половинчатая позиция таят в себе опасность нарушений прав опознаваемых лиц, создают предпосылки для нарушений права на защиту и делают невозможным признание следственных действий, проводимых в отсутствие защитника, недопустимым доказательством», – убежден Алексей Иванов.

Он с сожалением добавил, что правовые позиции Конституционного Суда незаметно перестали иметь практическое значение для правоприменителя, а для адвокатов – служить инструментом реальной защиты. «На примере этой проблемы видно глубину раздела между правовыми позициями КС РФ и суровостью правовой реальностью», – резюмировал адвокат.

Председатель президиума КА «Лапинский и партнеры» Владислав Лапинский полагает, что в рассматриваемом случае заявитель поставил перед судом два вопроса, которые относятся к типичным нарушениям прав человека, допускаемым судом и следствием при рассмотрении уголовных дел. «Он правомерно обратил внимание Конституционного Суда РФ на то, как понимают преюдицию судьи: если судебным актом по уголовному делу признано некое обстоятельство, то оно считается доказанным в отношении любого гражданина, которому предъявлено обвинение в том же преступлении, неважно, участвовал ли он в предыдущем деле или нет! Это очевидное нарушение, которое вытекает из права заявителя на справедливый суд, так как подразумевает право последнего как доказывать свою невиновность и непричастность к произошедшему преступлению, так и опровергать отдельные доказательства по делу, что может привести к уменьшению его роли в совершенном преступлении и, как следствие, к смягчению наказания», – отметил он.

По мнению эксперта, Конституционный Суд в данном определении нечетко обозначил свою позицию по преюдиции, так как указал, что обстоятельства, установленные по ранее рассмотренному делу, имеют преюдициальное значение «в отношении лица, правовое положение которого уже определено ранее вынесенным судебным актом по другому делу». «Вместе с тем на практике известны случаи, когда отдельные суды в своих судебных актах ссылаются на приговор и апелляционное постановление других судов, где указаны конкретные лица, находящихся в розыске и совершившие преступление совместно с лицом, дело которого рассматривается в настоящем процессе. Если следовать буквальной логике Конституционного Суда РФ, то преюдиция в отношении лица, находящегося в розыске, действует, хотя в судебных заседаниях он участия не принимает и был лишен возможности доказывания своей невиновности», – подчеркнул Владислав Лапинский.

По его словам, еще более расплывчата позиция Суда по вопросам опознания. «Заявитель сообщил суду об обычных нарушениях, допускаемых следствием при таком наиважнейшем процессуальном действии, как опознание лица. Предъявление лица для опознания согласно основам криминалистики – одно из самых эффективных следственных действий идентификационного характера, которое всегда проводится в случаях необходимости установления тождества лица с тем, кто имеет отношение к совершению преступления – т.е. предположительно ранее воспринимался опознающим в связи с преступным событием. Естественно, требуется чистота производства опознания, т.е. уверенность в том, что опознающий никогда до совершения опознания не видел опознаваемое лицо, кроме как во время преступного деяния, что опознаваемый не будет выделяться среди статистов, что опознающему не будут указывать на опознаваемое лицо. Это основы производства данного следственного действия», – напомнил адвокат.

Владислав Лапинский считает, что нарушение этих основ встречается почти в каждом уголовном деле. «Опознающим до опознания предъявляются фотографии вероятного преступника, демонстрируют видеозаписи преступления, прямо указывают на опознаваемое лицо, подставляют статистов, совершенно не похожих на опознаваемого, и т.д. Вспоминаю, что у меня по одному из дел, где опознавали темнокожего африканца, статистами были лица славянской и восточноазиатской внешности. Суды в этом нарушения не увидели», – добавил он.

Адвокат полагает, что в рассматриваемом случае заявитель тщетно пытался обратить внимание конституционных судей на эту несправедливость. «Судьи КС, сославшись на общие процессуальные нормы производства опознания, не стали вникать в суть допущенных и привычных нарушений, не ограничили произвол следствия, не обозначили рамки и допущения, вообще не обратили внимания на допущенные при производстве опознания заявителя нарушения, которые стали уже обыденными, и поэтому отказали в защите его конституционного права на справедливый и независимый суд, сославшись, в конечном итоге, только на право получения защиты обвиняемого со стороны профессионального адвоката и неисчерпанную возможность дальнейшего обжалования приговора. К сожалению, это определение продолжает грустную тенденцию формального отношения судей высшего суда страны к нуждам и чаяниям граждан, которые (все чаще напрасно) ждут от них защиты конституционных ценностей», – подытожил Владислав Лапинский.