ВС разъяснил правила признания договора дарения притворной сделкой

Суд подчеркнул, что наличие родственных связей между дарителем и одаряемой само по себе не свидетельствует о недобросовестности сторон сделки и ее притворности

Одна из экспертов обратила внимание, что договоры дарения, как правило, и заключаются между близкими родственниками, что не противоречит обычному гражданскому обороту и не выглядит нелогичным или подозрительным. Другая заметила, что аналогичные вопросы получают особое значение в спорах о банкротстве, особенно физических лиц, где правильная квалификация сделки может существенно повлиять на права кредиторов и получение ими удовлетворения своих требований.

Верховный Суд опубликовал Определение от 20 июня по делу № 18-КГ23-32-К4, в котором рассмотрел спор о признании договора дарения, заключенного между близкими родственниками, притворной сделкой.

В мае 2016 г. Наталья Рыбалко выдала своей сестре и ее супругу – Елене и Олегу Беликовым нотариально удостоверенную доверенность на продажу принадлежащей ей квартиры с правом совершения всех действий и формальностей, связанных с выполнением данного поручения. В октябре того же года между Натальей Рыбалко в лице ее представителя Елены Беликовой, действующей на основании доверенности, и А. Жакубалиевым был заключен предварительный договор купли-продажи квартиры. В соответствии с условиями договора цена квартиры была установлена в 2,7 млн руб., покупатель должен был выплатить продавцу задаток в размере 40 тыс. руб. при подписании предварительного договора, а оставшуюся сумму – за счет кредитных средств после государственной регистрации права собственности на квартиру.

23 ноября 2016 г. Наталья Рыбалко по договору дарения обязалась безвозмездно передать Елене Беликовой 2,7 млн руб., вырученные от продажи квартиры, которые та обязалась использовать при строительстве дома, 154 тыс. руб. – для передачи покупателю квартиры А. Жакубалиеву в целях оплаты им услуг риелтора и 40 тыс. руб. – для оформления документов и в качестве компенсации затрат на совершение сделки купли-продажи квартиры, принадлежащей дарителю. Согласно договору дарения по просьбе одаряемой и обоюдному согласию сторон договора для оперативного использования при строительстве дома денежные средства, полученные от продажи квартиры, должны были быть переданы напрямую супругу одаряемой – Олегу Беликову путем выдачи денежных средств со счета дарителя в банке на основании доверенности. В декабре 2016 г. Олег Беликов по доверенности снял со счета Натальи Рыбалко в банке 2,8 млн руб.

Впоследствии Олег Беликов обратился в суд с иском к Наталье Рыбалко и Елене Беликовой о признании недействительным договора дарения денежных средств от 23 ноября 2016 г. Он ссылался на то, что договор составлен между близкими родственниками после прекращения его семейных отношений с Еленой Беликовой и направлен исключительно на вывод денежной суммы в указанном в договоре размере из совместно нажитого имущества супругов Беликовых.

Первая инстанция отказала в удовлетворении иска, исходя из того, что при заключении оспариваемого договора волеизъявление сторон было направлено на совершение именно дарения, при этом договор дарения исполнен сторонами и не содержит встречного обязательства одаряемой Елены Беликовой. Доказательств того, что действительная воля всех сторон сделки была направлена не на возникновение правовых последствий, вытекающих из заключенной сделки, не представлено. Вместе с тем апелляционная инстанция указанное решение отменила и удовлетворила иск, признав договор дарения недействительным. Апелляция пришла к выводу, что дарение денежных средств между ответчиками, являющимися близкими родственниками, было направлено исключительно на вывод денежной суммы из совместно нажитого имущества супругов, т.е. совершено с пороком воли, и является ничтожной сделкой ввиду притворности. Кассационный суд согласился с этим.

Далее Елена Беликова обратилась с кассационной жалобой в Верховный Суд, который, рассмотрев дело, напомнил, что в соответствии с п. 1 ст. 572 ГК РФ по договору дарения даритель безвозмездно передает или обязуется передать одаряемому вещь в собственность либо имущественное право (требование) к себе или к третьему лицу либо освобождает или обязуется освободить ее от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом. При наличии встречной передачи вещи или права либо встречного обязательства договор не признается дарением. К такому договору применяются правила притворной сделки, предусмотренные п. 2 ст. 170 ГК.

Обращаясь к п. 87 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25, Суд указал, что притворная сделка, т.е. сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, с иным субъектным составом, ничтожна. При этом он подчеркнул, что намерения одного участника совершить притворную сделку для применения указанной нормы недостаточно. В предмет доказывания по делам о признании недействительными притворных сделок входит установление действительной воли сторон, направленной на достижение определенного правового результата, который они имели в виду при заключении договора.

Судебная коллегия указала, что в нарушение приведенных выше норм права и разъяснений Пленума по их применению суд апелляционной инстанции, формально сославшись на иную цель оспариваемого договора, не установил, на заключение какой прикрываемой сделки со всеми ее существенными условиями была направлена действительная воля сторон оспариваемого договора дарения. При этом ВС обратил внимание, что наличие родственных связей между дарителем и одаряемой само по себе не свидетельствует о недобросовестности сторон сделки и ее притворности.

Кроме того, в определении отмечается, что законом в отношении притворных сделок предусмотрены последствия в виде применения к сделке, которую стороны действительно имели в виду, относящихся к ней правил с учетом существа и содержания такой прикрываемой сделки. Однако апелляционный суд, не определив существо прикрываемой сделки, такие последствия не применил, а кассационный суд не исправил данные ошибки. Таким образом, Верховный Суд пришел к выводу, что допущенные судами нарушения являются существенными, а потому отменил обжалуемые судебные постановления, направив дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Адвокат МКА «ГРАД» Юлия Ерошкина заметила, что хотя договоры дарения, как и иные сделки, часто оспариваются, суды редко признают их недействительными по требованиям третьих лиц в связи с мнимостью или притворностью. «Обычно такие судебные акты встречаются в делах о банкротстве при подтверждении направленности действий сторон на вывод ликвидного имущества должника (Определение ВС РФ от 28 октября 2021 г. № 304-ЭС21-9960)», – пояснила она.

По мнению Юлии Ерошкиной, ВС на законных основаниях направил дело на новое рассмотрение, поскольку нижестоящие суды действительно не установили наличие правовых оснований для применения нормы п. 2 ст. 170 ГК. Истец не доказал, что даритель и одаряемая на самом деле совершили иную, возмездную сделку. Она подчеркнула, что вопреки доводам истца указание в договоре на передачу подаренных денежных средств покупателю квартиры, а также незнание истца о том, что полученные его супругой денежные средства были переданы ей в дар, не отменяет действительности и реальности сделки, безвозмездного характера договора.

Эксперт отметила, что исходя из судебного акта первой инстанции даритель неоднократно лично указывала, что она подарила денежные средства своей сестре добровольно, никаких претензий к ней по расходованию денег не имеет. «Разумеется, только факт близкого родства дарителя и одаряемого не свидетельствует об их недобросовестности. Напротив, договоры дарения, как правило, заключаются между близкими родственниками, что не противоречит обычному гражданскому обороту и не выглядит нелогичным или подозрительным», – прокомментировала Юлия Ерошкина.

Юрист практики разрешения споров Capital Legal Services Любовь Дорошенко указала, что ключевой вопрос, который ставит ВС РФ в своем определении, состоит в том, какой состав недействительности и какие правовые последствия применимы к оспариваемому договору дарения. Она пояснила, что состав притворности (п. 2 ст. 170 ГК РФ) предусматривает достаточно специфический предмет доказывания и правовые последствия, не характерные для других составов.

«Так, если по иным составам в предмет судебного установления и бремени доказывания входят только сами признаки недействительности, то для притворной сделки суд должен в дополнение выяснить, какой конкретно договорный тип был “прикрыт” сторонами, – уточнила Любовь Дорошенко. – Более того, в виде последствия суд обязан применить не общий подход ст. 167 ГК РФ (“реституция”), а правила о сделке, которую стороны действительно имели в виду. В частности, суд может прийти к выводу, что прикрываемая сделка противоречит закону или содержит иной порок, который влечет ее недействительность уже по другому основанию. Однако суд может также прийти и к противоположному выводу, что прикрываемая сделка абсолютно законна».

Эксперт указала, что суды апелляционной и кассационной инстанций руководствовались двумя факторами, которые, по их мнению, свидетельствовали о притворности договора дарения в данном деле: дарение денежных средств между ответчиками, являющимися близкими родственниками; цель сделки – вывод денежной суммы из совместно нажитого имущества супругов и, как следствие, уменьшение доли супруга-истца при разделе совместно нажитого имущества. «Однако само по себе близкое родство, как верно отметил ВС РФ, не является достаточным основанием для признания сделки недействительной по какому-либо основанию, в том числе по составу притворности – необходимы дополнительные факты, которые в совокупности с родством могли бы свидетельствовать о том или ином пороке сделки», – подчеркнула она.

Касательно цели сделки Любовь Дорошенко пояснила: даже если суды установили факт намерения вывести денежные средства из совместно нажитого имущества, то это скорее свидетельствует о недобросовестности сторон, но не означает автоматически, что «прикрыта» иная сделка. Поэтому факт недобросовестности также недостаточен для применения п. 2 ст. 170 ГК РФ – необходимо устанавливать, какая именно сделка была прикрыта. По ее мнению, в рассматриваемом деле потенциально речь может идти даже о смешанном договоре. «Представляется, что вопросы разграничения составов недействительности сделок являются достаточно актуальными, что подчеркивает обширное количество споров по ним. Аналогичные вопросы получают особое значение в спорах о банкротстве, особенно физических лиц, где правильная квалификация сделки может существенно повлиять на права кредиторов и получение ими удовлетворения своих требований», – резюмировала эксперт.

Анжела Арстанова