ВС напомнил о течении сроков давности в гражданском судопроизводстве при вынесении обвинительного приговора

Как указал Верховный Суд, иск вытекает из правоотношений не по договору депозитарно-брокерского обслуживания, а в связи с причиненным преступлением ущербом, и о надлежащем ответчике по требованиям о возмещении вреда истцу достоверно стало известно после вступления приговора в силу

Эксперты пришли к выводу, что в практике нижестоящих судов давно наблюдалась неопределенность в вопросе начала исчисления сроков исковой давности при рассмотрении гражданских исков, заявленных на основании обвинительных приговоров. При этом один из экспертов высказал предположение, что такая неопределенность связана в том числе с разъяснениями Пленума ВС о том, что в силу п. 1 ст. 200 ГК срок исковой давности по требованиям публично-правовых образований в лице уполномоченных органов исчисляется со дня, когда такое образование узнало или должно было узнать о нарушении его прав.

В Определении
№ 21-КГ22-6-К5 от 1 ноября Верховный Суд РФ разъяснил нижестоящим судам, как исчисляется срок давности в рамках гражданского судопроизводства, если право на возмещение вреда вытекает из обвинительного приговора в отношении работника.

Приговором Нальчикского городского суда Кабардино-Балкарской Республики от 3 июня 2019 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам ВС КБР от 1 октября 2019 г., В. Кяров был признан виновным по ч. 4 ст. 159 УК с назначением наказания в виде лишения свободы.

Занимая должность начальника отдела по обслуживанию на финансовых рынках Кабардино-Балкарского отделения ПАО «Сбербанк России», Кяров 15 июня 2012 г. попросил специалиста по сопровождению зарплатных проектов отдела прямых продаж составить от имени клиента банка Альбека Шомахова поручение на перевод принадлежащих данному лицу 75 тыс. обыкновенных акций Кярову. Он убедил коллегу, что это инициатива Шомахова и что после подготовки ею поручений лично подпишет их у Шомахова и распишется сам. Коллега подготовила документы, и Кяров проставил в них подписи от имени Альбека Шомахова и от своего имени, после чего в тот же день передал их для исполнения работнику банка, которая произвела операции по поручениям.

Вступившим в законную силу приговором в отношении Кярова за Альбеком Шомаховым было признано право на удовлетворение предъявленного к Сбербанку гражданского иска с передачей вопроса о размере его возмещения для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства.

Альбек Шомахов обратился в Нальчикский городской суд КБР с иском к Сбербанку о возложении обязанности по приобретению акций, взыскании дивидендов и процентов за пользование чужими денежными средствами. При рассмотрении дела Шомахов уточнил заявленные требования и попросил возложить на Сбербанк обязанность приобрести на рынке ценных бумаг 75 тыс. простых бездокументарных акций ПАО «Сбербанк России» и зачислить их на принадлежащий ему счет депо, а также взыскать с ответчика в пользу истца дивиденды за 2014–2018 гг. в размере более 2,7 млн руб. и проценты за незаконное пользование чужими средствами около 266 тыс. руб., а также начисленные на сумму невыплаченных дивидендов начиная с 17 декабря 2019 г. по день фактической выплаты дивидендов, исходя из ключевой ставки Центробанка. При неисполнении решения суда истец просил взыскать с ответчика в его пользу денежные средства в размере 15 тыс. руб. за каждый день неисполнения решения суда начиная со дня вступления решения в законную силу до дня фактического исполнения. От взыскания компенсации морального вреда истец отказался.

При первом рассмотрении суд частично удовлетворил исковые требования, и апелляция оставила решение в силе. Когда дело вернулось на повторное рассмотрение в первую инстанцию после кассации, суд отказал в принятии иска к рассмотрению. В последующем дело вновь вернулось в первую инстанцию, и суд снова отказал в иске.

Суд первой инстанции посчитал, что по делу доказан факт причинения вреда работником банка при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей, поэтому ответчик в силу п. 1 ст. 1068 ГК обязан возместить этот вред. При этом установив, что истцу стало известно о нарушении его прав в 2015 г., после обращения в Сбербанк с претензией о восстановлении акций и дивидендов, суд сослался на пропуск срока исковой давности, мотивировав тем, что ни истец, ни его представитель не заявляли о восстановлении пропущенного срока и не представили сведений об уважительности пропуска. Апелляционная инстанция и кассационный суд общей юрисдикции согласились с такими выводами.

Альбек Шомахов обратился в Верховный Суд. Изучив материалы дела, ВС заметил, что игнорирование в гражданском процессе выводов о признании права потерпевшего на возмещение вреда, содержащихся во вступившем в законную силу приговоре, может привести к фактическому преодолению окончательности и неопровержимости вступившего в силу судебного акта без соблюдения установленных законом особых процедурных условий его пересмотра – то есть к произволу при осуществлении судебной власти, что противоречило бы ее конституционному назначению, как оно определено правовыми позициями Конституционного Суда, сформулированными в постановлениях № 5-П/2005 и № 2-П/2007.

Отказ суда, рассматривающего в порядке гражданского судопроизводства вопрос о размере возмещения вреда, причиненного преступлением, руководствоваться приговором о признании за гражданским истцом права на удовлетворение гражданского иска являлся бы прямым нарушением предписаний ч. 1 ст. 6 Закона о судебной системе, ч. 8 ст. 5 Закона о судах общей юрисдикции, ч. 1 ст. 392 УПК и ч. 2 ст. 13 ГПК, в соответствии с которыми вступившие в силу судебные акты обязательны для всех без исключения органов государственной власти и местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, других физических и юридических лиц и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории России.

ВС заметил, что при вынесении приговора в отношении Кярова, являвшегося сотрудником Сбербанка, за Шомаховым признано право на удовлетворение гражданского иска. Материальный ущерб причинен истцу в результате преступных действий работника банка при исполнении им служебных обязанностей, вина его установлена вступившим в силу приговором, ответственность при таких обстоятельствах за причиненный работником ущерб должен нести банк. При этом исковые требования вытекают из правоотношений не по договору депозитарно-брокерского обслуживания, а в связи с причиненным преступлением ущербом. При этом о том, кто является надлежащим ответчиком по требованиям о возмещении вреда, истцу достоверно стало известно только после вступления в силу приговора Кярову. Следовательно, срок исковой давности по данному спору начал течь только с этой даты, а не с 2015 г., как указано судом, подчеркнул ВС.

Как указано в определении, разрешая спор, суды приняли во внимание, что материальный ущерб причинен истцу в результате преступных действий работника банка при исполнении им служебных обязанностей, вина его установлена вступившим в силу приговором, ответственность при таких обстоятельствах за причиненный работником банка ущерб должен нести банк, однако судом к спорным правоотношениям был применен срок исковой давности. При этом суды не учли, что представитель Сбербанка принимал участие рассмотрении уголовного дела и обращался с апелляционной жалобой на приговор, в которой оспаривал привлечение банка в качестве гражданского истца и его обязанность нести ответственность за причинение вреда Шомахову действиями Кярова. Приговор был оставлен судом апелляционной инстанции без изменения.

Кроме того, добавил ВС, право на удовлетворение гражданского иска за Альбеком Шомаховым признано приговором от 3 июня 2019 г., оставленным без изменения апелляционным определением от 1 октября того же года. На рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства был передан только вопрос о размере возмещения.

«Таким образом, при рассмотрении настоящего дела о возмещении вреда, причиненного преступлением, суду следовало учесть, что право Шомахова А.Х. на возмещение ущерба было защищено в порядке уголовного судопроизводства в установленный законом срок, право на получение возмещения в конкретном размере, определенном судом, возникло у истца только после вынесения приговора, с момента вступления в законную силу которого и начинал течь срок по заявленным требованиям, поскольку именно в этот момент Шомахов А.Х. узнал о данном праве», – резюмировал ВС, отменяя судебные акты и направляя дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

В комментарии «АГ» помощник адвоката АБ «ЕМПП» Анна Луданина заметила, что в судебной практике нижестоящих судов давно прослеживалась неопределенность в вопросе начала исчисления сроков исковой давности при рассмотрении гражданских исков, заявленных на основании обвинительных приговоров. «Одни суды руководствуются буквальным толкованием ст. 200 ГК и исчисляют срок с момента, когда лицо фактически узнало о нарушенном праве и надлежащем ответчике. Другие исчисляют срок исковой давности с момента вынесения обвинительного приговора. Думаю, данное определение ВС во многом решит этот вопрос и позволит нижестоящим судам смело следовать второму подходу», – пояснила она.

Тем не менее, полагает Анна Луданина, данный подход неоднозначен. С одной стороны, он действительно защищает потерпевших в ситуациях, когда они не могут в рамках гражданского спора доказать причиненный ущерб (что, например, по делам в сфере мошенничества сделать действительно сложно). С другой, он не учитывает цель института исковой давности в виде предоставления ответчику гарантии правовой определенности. Представляется, что по делам, в которых истцом выступает публично-правовой орган, необходимости «растягивать» срок исковой давности нет.

«Кроме того, остается спорным вопрос, может ли применяться аналогичный подход в делах, в которых гражданский иск заявляется на основании постановления о прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям», – заметила эксперт.

По мнению председателя КА г. Москвы «Каневский, Чургулия и партнеры» Германа Каневского, правовая позиция ВС в целом соответствует сложившейся практике, согласно которой срок исковой давности, в том числе по требованиям о возмещении вреда, причиненного преступлениями, исчисляется с момента вступления приговора в законную силу.

Однако бывают и исключения – например, для исчисления сроков давности для публично-правовых образований. Так, в Постановлении Пленума ВС от 29 сентября 2015 г. № 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» специально разъяснено, что «в силу пункта 1 статьи 200 ГК РФ срок исковой давности по требованиям публично-правовых образований в лице уполномоченных органов исчисляется со дня, когда публично-правовое образование в лице таких органов узнало или должно было узнать о нарушении его прав, в частности о передаче имущества другому лицу, совершении действий, свидетельствующих об использовании другим лицом спорного имущества, например земельного участка, и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права». В качестве примера эксперт привел Определение
Судебной коллегии по гражданским делам ВС от 24 августа 2021 г. № 4-КГ21-33-К1. «По всей видимости, в том числе из-за данного разъяснения суды и запутались в таком простом вопросе», – предположил он.

Марина Нагорная