При оспаривании притворности цепочки сделок по продаже акций суд должен привлечь всех ее участников

Верховный Суд впервые истребовал дело для оценки действий Агентства по страхованию вкладов при реализации активов банка в конкурсном производстве

Представители кредиторов банка-банкрота в комментариях «АГ» отметили беспрецедентность определения ВС, отказавшегося слепо доверять Агентству по страхованию вкладов. В свою очередь АСВ заявило об отсутствии законных оснований для признания проведенных торгов недействительными. По мнению экспертов «АГ», определение интересно комплексной оценкой как процессуальных, так и материальных вопросов, однако некоторые из правовых позиций ВС представляются спорными.

11 февраля Верховный Суд РФ вынес определение по спору между кредиторами банка-банкрота и его конкурсным управляющим по продаже с публичных торгов имущества должника в виде 100% акций дочернего банка.

Обстоятельства дела

В рамках банкротства ОАО АКБ «Пробизнесбанк» его конкурсный управляющий в лице госкорпорации «Агентство по страхованию вкладов» выставили на торги имущество должника – 100% обыкновенных акций его дочерней компании – банка «Пойдем!». Начальная цена лота на публичных торгах составляла более 694 млн руб., и в результате поэтапного снижения цены уменьшилась почти вдвое.

Победителем торгов признали Совкомбанк, чье предложение соответствовало минимальной границе ценового диапазона этапа торгов. Однако ряд кредиторов банка, полагая, что торги проведены с нарушением действующего законодательства, оспорили в суде их результаты и заключенный по их итогам договор купли-продажи. В частности, они ссылались на то, что договор носил притворный характер и наряду с последующими сделками прикрывал продажу имущества Совкомбанком в качестве первого звена цепочки притворных сделок иным лицам, которые не имели права участвовать в торгах.

При рассмотрении спора истцы обращали внимание на необоснованное проведение первоначального и повторного аукционов в закрытой форме, предшествующих спорным торгам и признанных несостоявшимися, так как с кредиторами было согласовано проведение открытых торгов. Кроме того, заявители ссылались на то, что организатором на стадии публичного предложения были установлены недопустимо короткие сроки подачи заявок, большинство которых составляло полтора дня. По мнению кредиторов, это приводило к отсечению потенциальных участников аукциона и негативно влияло на конкуренцию.

Кроме того, они указали на косвенную связь оператора электронной торговой площадки и конкурсного управляющего, поскольку адрес регистрации оператора совпадал с адресом регистрации общества, принадлежащего генеральному директору компании, которая выступала в качестве единственного юридического консультанта АСВ по делу о банкротстве банка.

Суды трех инстанций отказали в удовлетворении исковых требований. Со ссылкой на Закон о банкротстве и ГК РФ они указали на пропуск заявителями срока исковой давности. Эта позиция судов сводилась к тому, что информация о завершении и результатах спорных торгов была опубликована в Едином федеральном реестре сведений о банкротстве 22 ноября 2016 г., и именно с этой даты заявители должны были узнать о своих нарушенных правах, однако обратились в суд год спустя.

При этом суды отметили, что даже если дело было рассмотрено по существу, основания для признания торгов недействительными отсутствовали. Так, несмотря на то, что вопрос о реализации имущества банка был утвержден протоколом собрания кредиторов, никто из них не представлял иного порядка реализации имущества и не обращался в арбитражный суд с соответствующим ходатайством.

Также суды отметили правомерность признания Совкомбанка победителем торгов и заключения с ним договора купли-продажи акций.

Правовые позиции ВС

Не согласившись с решениями судов, один из истцов, ООО «Автоцентр», обратился в Верховный Суд с кассационной жалобой.

Изучив обстоятельства дела № А40-154909/2015, ВС отменил решения нижестоящих инстанций. При этом он напомнил, что срок исковой давности не может исчисляться ранее момента возникновения у истца права на иск и объективной возможности для его реализации (т.е. момента, начиная с которого истец должен был узнать о нарушении своих прав, основаниях для предъявления иска и личности надлежащего ответчика).

Суд не согласился с тем, как нижестоящие инстанции определили такой момент, – с даты публикации в ЕФРСБ результатов торгов, – поскольку такой вывод основан на предположении, что кредиторы обязаны ежедневно мониторить данные, размещаемые в реестре, без учета конкретных условий проведения аукциона. «Однако с этим в полной мере нельзя согласиться, поскольку такой подход базируется на неверном понимании стандарта разумности поведения обычного кредитора. Суды определили начало течения срока исковой давности не с момента, когда истец должен был узнать о нарушении своих прав, а с момента, когда он мог это сделать, что противоречит положениям п. 2 ст. 181 ГК», – отмечается в определении.

Как пояснил ВС, установление дня начала течения срока давности должно было учитывать обстоятельства дела. В частности, кредиторы ссылались на то, что этап публичного предложения, в который были завершены торги, длился с 21 по 28 ноября 2016 г. По мнению Суда, вменение кредитору обязанности получить сведения о результатах торгов на следующий день после их начала и за 6 дней до окончания являлось бы чрезмерным. В этой связи, сообщается в определении, разумно было бы предположить, что течение срока давности не должно было начинаться ранее предполагаемой даты окончания периода публичного предложения.

Кроме того, Суд пояснил, что с точки зрения притворности сделки трехгодичный срок исковой давности не был пропущен кредиторами. Он также опроверг выводы об отсутствии условий для признания недействительными по существу торгов и договора купли-продажи акций.

Верховный Суд напомнил, что согласно абз. 2 п. 4 ст. 110 Закона о банкротстве продажа имущества должника по общему правилу осуществляется путем проведения открытых торгов. Закрытые торги могут быть проведены только в случае, если на продажу выставляется ограниченно оборотоспособное имущество, право на приобретение которого имеется только у отдельной категории лиц, определенной законом. В отношении акций кредитной организации законодательные ограничения оборотоспособности не предусмотрены, поэтому они могут свободно отчуждаться или переходить от одного лица к другому (п. 1 ст. 129 ГК РФ). Наличие обязанности получения согласования Банка России на приобретение 10%-ного пакета таких акций не влечет необходимость проведения торгов в закрытой форме, при этом отсутствуют какие-либо препятствия включить требования по представлению соответствующего документа в правила проведения открытых торгов (абз. 7 п. 10 ст. 110 Закона о банкротстве). В определении подчеркивается, что по смыслу действующего в настоящее время регулирования схожих отношений продажа акций кредитной организации, требующая предварительного согласия Банка России, также осуществляется на открытом аукционе.

Кроме того, ВС отметил, что шаг снижения начальной цены, периодичность такого снижения, промежуток времени для подачи заявок и другие условия торгов должны определяться организатором исходя из наибольшего благоприятствования конкуренции для выявления максимально возможной цены соответствующего лота в конкретной ситуации. В этой связи нижестоящие суды не проверили, отвечала ли длительность времени на подачу заявки для конкретного этапа публичного предложения, составляющая полтора дня, вышеперечисленным целям, а также имел ли потенциальный покупатель возможность подготовить заявку со всеми прилагаемыми документами в столь сокращенный временной интервал.

При этом Суд отметил, что участие в торгах предполагало необходимость представления документа из Банка России, для получения которого требовалось больше месяца. «Коль скоро период подачи заявки составлял полтора дня, из этого следует, что потенциальный покупатель, желающий приобрести акции по цене одного из последующих этапов публичного предложения, должен был заранее озаботиться получением согласования от контролирующего органа в условиях неизвестности, опустится ли цена на приемлемый для него уровень или имущество будет продано на более ранних стадиях публичного предложения. Однако суды не дали оценки тому, насколько создание организатором торгов подобных условий участия в них могло повлиять на конкуренцию», – сообщается в определении.

Кроме того, ВС указал, что нижестоящие суды не дали оценки и остальным доводам заявителей об иных процедурных нарушениях при проведении торгов, касающихся неразмещения в ЕФРСБ проектов договоров купли-продажи и задатка, в результате чего потенциальным участникам не были раскрыты все необходимые сведения, влияющие на принятие решения об участии или неучастии в торгах.

Также Суд подчеркнул необходимость проверки доводов кредиторов относительно притворности всей цепочки формально заключенных сделок по последующему отчуждению акций, в связи с чем нижестоящим судам следовало привлечь к участию в деле всех участников цепочки, так как выводы о притворности сделки затрагивают их права и обязанности.

В заключение ВС обратил внимание на законодательный запрет на оказание услуг при проведении торгов оператором электронной торговой площадки, являющимся заинтересованным лицом по отношению к арбитражному управляющему, поэтому судам следовало дать правовую оценку обстоятельствам, на которые ссылались истцы, для правильного разрешения спора.

С учетом вышеизложенного 11 февраля ВС вынес Определение № 305-ЭС16-20779 (32), которым направил обособленный спор на новое рассмотрение в арбитражный суд.

Комментарии сторон

Как сообщил представитель общества «Автоцентр», старший юрист КА «Монастырский, Зюба, Степанов и партнеры» Анатолий Балан, спор возник в связи с тем, что АСВ, по мнению кредиторов банка, не обеспечило возможность продажи на торгах по наиболее высокой цене важного актива из конкурсной массы – 100% акций дочернего банка. По его мнению, спор интересен тем, что ВС впервые истребовал дело для оценки действий госкорпорации при реализации активов банка в конкурсном производстве и при этом поддержал жалобу кредиторов, убедивших его в многочисленных нарушениях закона со стороны Агентства по страхованию вкладов.

«Этот спор будет иметь прецедентное значение для дел о банкротстве компаний, где кредиторы оспаривают действия организаторов торгов, не способствующие реализации актива должника по наиболее высокой цене; дел, в которых поднимается вопрос об исчислении срока исковой давности, если протокол о результатах торгов был изготовлен раньше срока, установленного законом; дел, в которых участники торгов или иные заинтересованные лица ссылаются на наличие признаков заинтересованности между различными субъектами аукциона», – считает Анатолий Балан.

Юрист Нерсес Григорян, представляющий интересы группы кредиторов банка-банкрота, также отметил беспрецедентный характер определения ВС, который отказался «верить на слово» госкорпорации. По его словам, в рассматриваемом споре речь фактически идет о цепочке сделок, имеющих все признаки притворности, причем первичную сделку совершил не должник, а сам конкурсный управляющий. «Видимо, сложно удержаться от таких соблазнов, когда комитет кредиторов, который должен контролировать работу АСВ, по сути, им же и контролируется, при этом данный комитет состоит из представителей бывших дочерних банков, которые параллельно с Пробизнесбанком были отправлены на санацию Агентством», – заметил юрист.

Нерсес Григорян полагает, что дело было доведено до ВС благодаря неравнодушным и активным «миноритарным» кредиторам, так как основной смысл любого конкурсного производства – эффективное и максимальное пополнение конкурсной массы. «Показался подозрительным тот факт, что актив в лице 100% акций банка “Пойдем!” всегда отчитывался о ежегодной прибыли в размере около 350 млн руб., и такой актив почему-то уходит единственному покупателю в лице бывшего дочернего предприятия банка-банкрота по цене годовой прибыли», – добавил он.

Как сообщил «АГ» департамент общественных связей ГК «Агентство по страхованию вкладов», проводимые Агентством торги позволяют на конкурентной основе определить наилучшие условия реализации имущества. «На протяжении первых, повторных торгов посредством публичного предложения не было ни одного другого лица, которое бы заявило о желании купить акции банка “Пойдем!”, кроме выигравшего торги, – отмечается в ответе госкорпорации. – Агентство придерживается позиции об отсутствии законных оснований для признания недействительными торгов акциями банка. Считаем, что сейчас доводы сторон остались открытыми, суд указал на необходимость их дополнительного исследования».

Значимость дела для практики

Адвокат КА «ЮрПрофи» Илья Лясковский отметил две непривычные с точки зрения правоприменительной практики позиции, содержащиеся в определении ВС. «Первая касается начала течения срока исковой давности и претендует на универсальное значение, – отметил он. – ВС счел правильным отличать момент, когда кредитор мог узнать о нарушении своего права, от момента, когда он должен был узнать об этом».

По мнению эксперта, ВС предлагает использовать «стандарт разумности поведения обычного кредитора» для разделения этих временных точек и указывает на отсутствие у кредитора обязанности по ежедневному мониторингу данных, размещенных в открытом источнике.

«По обстоятельствам именно разрешенного дела схожий подход может быть оправдан, однако общее, абстрактно сформулированное ВС правило представляется неудачным, – считает адвокат. – Во многих делах можно установить лишь день, когда лицо впервые получило возможность узнать о нарушении права. Прибавление к этому моменту некоего разумного срока, исчисляемого по никому не известным стандартам, вряд ли придаст определенности и ясности судебной практике».

По мнению Ильи Лясковского, вторая позиция ВС также представляется спорной в качестве общего правила. «Заявитель оспаривал проведенные год назад торги, ссылаясь на незаконность и неэффективность порядка их проведения. Суды нижестоящих инстанций отклонили этот довод, указав, что данное лицо могло своевременно предложить иной способ реализации имущества или оспорить уже утвержденный. Такое мнение судов традиционно и во многом справедливо – изначально усматриваемые процедурные недостатки торгов уместнее исправлять до их проведения или завершения; нужно благоприятствовать такому последовательному поведению, исключающему возможность нарушения прав добросовестного покупателя», – полагает адвокат. В то же время он отметил, что сомнения высшей судебной инстанции вызвала именно добросовестность покупателя, поэтому в рассматриваемом случае ВС дал развернутый пример оценки совокупности косвенных доказательств.

Адвокат, руководитель арбитражной практики АБ «А-ПРО» Петр Никитенко выразил согласие с позицией Верховного Суда: «Суды нижестоящих инстанций проявили явный формализм при разрешении сложного дела и не дали оценку целому ряду существенных доводов, приведенных заявителем».

По мнению эксперта, определение интересно, в первую очередь, комплексной оценкой как процессуальных, так и материальных вопросов. Он отметил, что ВС привел 6 правовых позиций, касающихся исчисления срока исковой давности, выбора формы проведения торгов в банкротстве, правильности определения предмета обособленного спора, определения круга лиц, чьи права затрагиваются обособленным спором, а также оценки существенности нарушений при торгах в банкротстве и оценки аффилированности организатора и участников торгов.

«Верховный Суд верно указал, что предмет обособленного спора – это ничтожность притворной сделки, формой заключения которой являлись торги. Исходя из этого должны были быть определены предмет доказывания и круг лиц по делу – в частности, судам следовало привлечь участников последующих (прикрываемых) сделок. Пожалуй, это наиболее существенная правовая позиция, – пояснил Петр Никитенко. – В части аффилированности организатора и участников торгов ВС прямо не сделал такого вывода, однако можно предположить, что отсутствие аффилированности организатора и участников торгов, а также отсутствие цели обхода закона при новом рассмотрении дела должен будет доказывать ответчик».

Адвокат считает, что определение положительно повлияет на судебную практику. «По большому счету, в нем нет новаторских правовых позиций, однако оно демонстрирует последовательность высшей судебной инстанции в том, чтобы суды нижестоящих инстанций всегда устанавливали действительную природу правоотношений, не ограничиваясь формальным подходом, особенно при доказывании притворности сделок, предмет доказывания по которым гораздо шире, нежели просто оспаривание торгов», – заключил Петр Никитенко.