Преодолеть барьеры…

Проблемы доказывания по делам о возмещении вреда, причиненного несовершеннолетним либо лицом в состоянии невменяемости

Коновалов Андрей
Руководитель юридической компании «Щит и Меч»

20 февраля 2023
Судебная практикаГражданское право и процесс

В соответствии со ст. 1073–1076 ГК РФ ответственность за вред, причиненный несовершеннолетними, а также лицами, признанными недееспособными (далее – причинители вреда), по общему правилу возлагается на родителей (усыновителей) или опекунов, а также на организации, осуществляющие надзор на основании закона или договора (далее – ответственные лица), при условии, что вред причинен во время исполнения данными лицами обязанностей, возложенных на них законом либо договором.

При этом даже если вред причинен в результате деяния, содержащего признаки правонарушения, или преступления, а не гражданско-правового деликта, но на момент его совершения причинитель вреда не достиг возраста уголовной (административной) ответственности либо находился в невменяемом состоянии, рассмотрение вопроса о возмещении ущерба всегда происходит в рамках гражданского судопроизводства. Причина тому – невозможность возбуждения в отношении таких субъектов уголовного дела или дела об административном правонарушении (ст. 19 и 20 УК РФ, п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, ст. 2.3 и 2.8 КоАП РФ)1.

Это означает, что вопрос о виновности или невиновности причинителя вреда в случае предъявления пострадавшей стороной требования о компенсации будет разрешаться с помощью инструментария, содержащегося в ГПК, который значительно уступает имеющемуся у суда и участников уголовного процесса либо процесса в рамках КоАП.

Несмотря на то что решение, вынесенное в порядке ГПК, не влечет тех негативных последствий, которые влечет судимость либо установление вины в административном правонарушении, а фактические обстоятельства, установленные вступившим в законную силу итоговым решением суда по делу, не предопределяют выводы о виновности лица, устанавливаемой на основе всей совокупности доказательств, включая не исследованные по гражданскому делу, подлежащие рассмотрению в установленных УПК процедурах (Постановление Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2011 г. № 30-П)2, вынесенное в гражданском процессе решение несет существенные негативные последствия (как имущественные, так и репутационные) для лиц, не являющихся непосредственными причинителями вреда, но отвечающих за действия причинителя. Следовательно, такие лица должны иметь возможность защищать свои права всеми не запрещенными законом способами, а законодатель – максимально содействовать этому.

Проблема в том, что в правовом регулировании рассматриваемой области наблюдаются барьеры, зачастую превращающие реализацию указанных прав в трудновыполнимую задачу, в процессе решения которой многое зависит от профессионализма адвоката и избранной им стратегии и тактики по делу.

В отличие от уголовного процесса и процесса по делу об административном правонарушении, провозглашающих презумпцию невиновности и возлагающих бремя доказывания совершения инкриминируемого деяния конкретным лицом, а также опровержения доводов, приводимых в его защиту, на сторону обвинения и предписывающих толковать все сомнения в пользу обвиняемого (ст. 14 УПК, ст. 1.5 КоАП (за исключением примечаний к ней)), гражданским законодательством предусмотрено обратное – установленная ст. 1064 ГК презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства его невиновности ответчик должен представить сам. Бремя доказывания, возлагаемое на пострадавшую сторону, сводится к представлению доказательств, подтверждающих факт имущественного ущерба и (или) увечья или иного повреждения здоровья (например, факт причинения вреда в результате ДТП с участием лица, за действия которого отвечает ответчик), размер вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить ущерб3. То есть при наличии доказательств, свидетельствующих о причинении вреда именно несовершеннолетним либо недееспособным лицом, ответственное лицо должно представить доказательства, исключающие вину причинителя вреда в содеянном.

Что касается несовершеннолетних, то при отсутствии доказательств их невиновности для возложения ответственности за их действия необходимо соблюсти еще одно условие – установить факт причинения вреда в результате безответственного отношения ответчика к воспитанию ребенка и неосуществление должного надзора за ним (например, попустительство или поощрение озорства, хулиганских и иных противоправных действий, отсутствие внимания к нему и т.п.)4.

Нельзя, однако, не отметить, что приведенная формулировка предоставляет судам практически неограниченный простор для обоснования причин, позволяющих сделать вывод о ненадлежащем исполнении обязанностей по воспитанию, опровергнуть которые стороне ответчика будет крайне непросто. Известны примеры, когда суды усматривали ненадлежащее воспитание и неосуществление должного надзора в том, что ребенок поцарапал автомобиль5 или принес с улицы зажигалку, а свечу родители оставили в легкодоступном для детей месте6. Ненадлежащее исполнение опекунами их обязанностей суд усматривал как в том, что школа предпринимала попытки довести до сведения опекуна информацию о наличии отклонений в поведении ребенка, так и в отсутствии положительного результата бесед опекуна с опекаемым7.

Примером обоснования ненадлежащего надзора со стороны образовательного учреждения может являться причинение вреда несовершеннолетним, находящимся в данном учреждении, в момент отсутствия педагога8.

Существуют, впрочем, и «обратные» примеры, когда суд отказывал в возложении на представителей причинителя вреда ответственности, мотивируя отсутствием в материалах дела данных, свидетельствующих о безответственном отношении ответчика к воспитанию ребенка и неосуществлении должного надзора за ним, а также о ненадлежащем выполнении родительских обязанностей (речь шла о причинении ребенком телесных повреждений другому ребенку)9.

Несмотря на согласие с тем, что родители и иные лица, на которых возложена обязанность воспитания несовершеннолетних и надзора за ними, должны нести ответственность за причиненный последними вред, подобные формулировки позволяют констатировать, что приводимые судами обоснования возложения ответственности зачастую не выдерживают критики.

Поскольку каких-либо стандартов добросовестности, способных служить ориентиром для соответствующих выводов, пока не разработано, возникает острая необходимость в поиске нового, более эффективного механизма защиты, исходя из средств, имеющихся в гражданском процессе.

При наличии доказательств причинения вреда именно лицом, к представителям которого предъявлен иск, видятся всего две наиболее приемлемые линии защиты прав и законных интересов ответчика (они могут применяться одновременно):

• ссылка на общеправовую презумпцию добросовестности, распространяющуюся и на отношения в сфере воспитания, надзора и опеки, в том числе в отношении лиц в состоянии невменяемости;

• доказывание отсутствия события преступления (правонарушения) либо вины несовершеннолетнего (лица в состоянии невменяемости) в его совершении, а также самостоятельный поиск наличия оснований, исключающих привлечение к ответственности (например, необходимая оборона).

В первом случае алгоритм дальнейших действий будет во многом зависеть от поведения процессуального оппонента, которому придется опровергнуть данную презумпцию, однако на основании приведенной судебной практики рассчитывать на успех особо не стоит. При этом использование второй линии может оказаться результативным, но потребует творческого подхода, который, как представляется, может заключаться в сборе доказательств с помощью процедур, применяемых при расследовании преступлений и административных правонарушений.

Руководствуясь положениями ГПК, можно прийти к выводу, что арсенал средств доказывания участников гражданского судопроизводства в соответствии со ст. 55 ГПК состоит из объяснений сторон и третьих лиц, показаний свидетелей, заключений экспертов, письменных и вещественных доказательств, аудио- и видеозаписей. Исходя из сути и назначения гражданского процесса перечень средств доказывания не является исчерпывающим.

Поскольку правовое регулирование не наделяет правоохранительные органы правом проведения предварительного расследования10, как раз и предназначенного для установления наиболее полной и объективной картины события, содержащего признаки состава преступления, непосредственно до момента возбуждения уголовного дела (ч. 1 ст. 156 УПК) – а этот момент в силу ст. 19, 20 УК и п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК не наступит11 –единственное, что остается стороне ответчика, – пытаться провести данные мероприятия самостоятельно и представить соответствующие доказательства суду, рассматривающему гражданский иск.

Особенно актуально это будет, если вред, например, причинен несколькими лицами совместно, а данные ими объяснения содержат логические противоречия, или есть риск самооговора потенциального виновника, либо причина произошедшего до конца не ясна и т.п. При таких обстоятельствах опрос потенциальных виновников на стадии проверки информации о возможном преступлении (правонарушении) при отсутствии возможности проведения следственных либо иных действий, как и допрос упомянутых лиц в качестве свидетелей (притом что ответственность за дачу заведомо ложных показаний они не несут), может оказаться бесполезным либо впоследствии привести к судебной ошибке.

В то же время следственные действия, характерные для производства по уголовным делам (проверка показаний на месте, следственный эксперимент, очная ставка и др.), как и результаты административного расследования, проводимого в рамках КоАП, более подходящие для сбора доказательств, а также выявления причин и условий совершения противоправных деяний (что для принятия решения о возложении ответственности за причиненный вред и ее размере необходимо не меньше, чем для назначения наказания), могут оказаться куда полезнее и информативнее.

К примеру, при рассмотрении вопроса о возмещении вреда здоровью в результате ДТП, совершенном на автомобиле, угнанном группой несовершеннолетних, проверка показаний, данных предполагаемыми нарушителями на месте, способна продемонстрировать фактическую возможность осуществить конкретные действия каждым отдельно взятым лицом, установить роль каждого из них в произошедшем, а также выявить иные обстоятельства, способные повлиять на итог гражданского процесса (например, установить возможное наличие эксцесса исполнителя, выявить обстоятельства, исключающие преступность деяния, и т.п.).

Аналогичным образом проведение подобия следственного эксперимента способно подтвердить либо опровергнуть версию о возможности совершения кражи определенного количества вещей из помещения конкретными подозреваемыми. Проведение реконструкции произошедшего способно подтвердить или опровергнуть возможность нанесения невменяемым лицом конкретных травм потерпевшему и многое другое, на что ординарные процедуры, применяемые в рамках гражданского процесса, не способны.

Что касается допустимости такого рода доказательств, то в силу отсутствия в ГПК прямого запрета на проведение указанных мероприятий в рамках процесса его участниками полученные по их результатам сведения вполне могут быть приняты в качестве допустимых и относимых на основании ч. 4 ст. 1 ГПК, особенно в совокупности с ч. 2 ст. 45 Конституции РФ.

Вместе с тем при проведении подобного рода действий следует максимально полно соблюдать положения нормативных правовых актов, регулирующих сходные правоотношения, а при отсутствии таких норм – стараться, чтобы проводимые действия фиксировались на фото- и видеоаппаратуру, а процесс проходил в строгом соответствии с фундаментальными и общепризнанными принципами и нормами права (добросовестность, неприкосновенность собственности, недопустимость создания угрозы причинения вреда жизни и здоровью участников и т.п.).

К примеру, проводя подобие следственного действия, уместно руководствоваться соответствующими положениями УПК, регламентирующими их. Проводя подобие административного расследования, следует максимально соблюдать требования КоАП.

К сожалению, судебной практики, подтверждающей либо отвергающей возможность реализации предложенного в данной публикации механизма защиты прав и законных интересов представителей причинителей вреда, обнаружить не удалось, однако, исходя из необходимости обеспечения каждому лицу права на справедливое судебное разбирательство, предполагающего среди прочего всестороннее и полное исследование обстоятельств дела, без которого вынесение законного и обоснованного решения невозможно, иной, более разумный способ заключается лишь в возложении обязанности проведения соответствующих мероприятий на уполномоченные органы (полицию, органы дознания и следствия и др.) – независимо от возраста и вменяемости предполагаемого виновного лица – что в настоящее время законом не предусмотрено.

В такой ситуации, на мой взгляд, чтобы установить истинную картину событий, стороне защиты стоит провести самостоятельное (адвокатское) расследование инцидентов, в результате которых был причинен вред несовершеннолетними либо лицами в состоянии невменяемости. Если такое предложение будет воспринято правоприменителем, это может позитивно сказаться и на развитии гражданского процесса в целом. В ином случае придется искать иные, более приемлемые способы решения проблемы, на которую право, представляющее собой постоянно развивающийся и меняющийся «живой организм», просто не может не отреагировать.

1 КоАП, в отличие от УПК, не предусматривает возможности предъявления требований о возмещении ущерба в рамках производства по делу об административном правонарушении.

2 Следует полагать, что приведенная правовая позиция применима и в части предопределения выводов о совершении административного правонарушения на основании решения суда, принятого в рамках гражданского процесса.

3 См., например, п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина»; п. 12 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

4 Подпункт «а» п. 16 Постановления Пленума ВС от 26 января 2010 г. № 1.

5 Апелляционное определение Свердловского областного суда от 28 февраля 2019 г. по делу № 33-3288/2019.

6 Апелляционное определение Свердловского облсуда от 13 апреля 2022 г. по делу № 33-4999/2022.

7 Апелляционное определение Алтайского краевого суда от 23 апреля 2019 г. по делу № 33-3734/2019.

8 Апелляционное определение Ставропольского краевого суда от 3 марта 2016 г. № 33-758/2016 (насколько присутствие педагога могло бы воспрепятствовать причинению вреда, не выяснялось).

9 Апелляционное определение Воронежского областного суда от 20 июня 2019 г. по делу № 33-3900/2019.

10 Полагаю, это нельзя признать обоснованным, однако данный вопрос требует отдельного и более детального рассмотрения.

11 Несмотря на то что КоАП, в отличие от УПК, не содержит таких ограничений (что стоит признать его преимуществом), установление факта совершения правонарушения лицом, не достигшим возраста административной ответственности либо находящимся в состоянии невменяемости, в любом случае повлечет прекращение производства по делу и всех проводимых по нему мероприятий. Однако собранные до этого момента доказательства могут быть впоследствии использованы в рамках гражданского судопроизводства.