КС: потерпевший не может через суд заставить УФСИН инициировать отмену условного осуждения

Суд указал, что разрешение вопроса об отмене условного осуждения и исполнении назначенного судом наказания не может предопределяться волеизъявлением потерпевшего

По мнению одного из адвокатов, логика КС понятна: для принудительного исполнения судебных актов в части возмещения ущерба от преступления должен использоваться механизм Закона об исполнительном производстве. Второй согласился с тем, что предоставление потерпевшему права ставить перед судом требования, входящие в публичную функцию государства по осуществлению уголовного преследования, – недопустимо. Третий обратил внимание на то, что при определенных условиях потерпевший действительно мог быть лишен возможности отстаивать свои права, а потому необходимы разъяснения порядка обжалования незаконного бездействия уголовно-исполнительной инспекции.

Конституционный Суд вынес Определение № 1510-О/2019, которым отказал в принятии жалобы на невозможность оспаривания действий (бездействий) органа, осуществляющего контроль за поведением условно осужденного, если тот не возмещает причиненный вред.

29 сентября 2014 г. Ю. был признан виновным в совершении преступления по ч. 4 ст. 159 УК и приговорен к четырем годам лишения свободы условно с испытательным сроком. Суд также назначил ему штраф в размере 400 тыс. руб. При этом на основании ст. 1064 ГК был удовлетворен в полном объеме гражданский иск потерпевшего Ивана Шушлебина, в пользу которого было взыскано более 3 млн руб. в качестве возмещения причиненного преступлением вреда.

29 ноября 2017 г. Иван Шушлебин обратился в УФСИН с просьбой внести в суд представление об отмене условного осуждения Ю. в связи с тем, что тот, по словам потерпевшего, не возмещал причиненный ему ущерб, а значит – не исполняет связанные с условным осуждением обязанности. В удовлетворении просьбы было отказано, а заявителю разъяснено, что обязанности, возложенные судом, осужденный исполняет, доходы не скрывает, от трудоустройства не уклоняется, причиненный ущерб погашает ежемесячно, о чем регулярно отчитывается инспектору, а потому оснований для постановки вопроса об отмене условного осуждения не имеется.

Иван Шушлебин попытался оспорить отказ в судебном порядке. Отказывая в удовлетворении его административного иска о признании бездействия УФСИН незаконным и возложении на него обязанности обратиться в суд с представлением об отмене условного осуждения, Советский районный суд г. Владивостока установил, что та надлежащим образом контролирует исполнение Ю. обязанностей, связанных с условным осуждением. Доводы об отсутствии предусмотренных законом оснований для постановки вопроса о такой отмене подтверждаются представленными доказательствами.

Судебная коллегия по административным делам Приморского краевого суда, придя к выводу, что данное дело не подлежит разрешению в суде в порядке административного судопроизводства, отменила решение суда первой инстанции и прекратила производство по делу. Апелляция отметила, что административный иск направлен на разрешение вопроса, связанного с исполнением приговора и подлежащего рассмотрению в соответствии с п. 7 ст. 397 и п. 5 ч. 1 ст. 399 УПК. Она указала, что принудительное исполнение судебных актов в части взыскания ущерба, причиненного преступлением, осуществляется в порядке, предусмотренном Законом об исполнительном производстве.

В свою очередь судья Советского районного суда г. Владивостока в постановлениях, вынесенных на основании ст. 396, 397 и 399 УПК, отказал в принятии к рассмотрению жалоб на бездействие должностных лиц уголовно-исполнительной инспекции, сославшись на невозможность рассмотрения изложенных в них требований в порядке исполнения приговора.

Шушлебин обратился в Конституционный Суд, указав в жалобе, что п. 7 ст. 397 и п. 5 ч. 1 ст. 399 УПК противоречат Конституции, поскольку лишают потерпевшего по уголовному делу права на судебную защиту, ограничивая его в возможности обжаловать бездействие органа, осуществляющего контроль за поведением условно осужденного.

Отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, КС отметил, что ч. 1 ст. 441 ГПК предусматривает, что постановления главного судебного пристава РФ, субъекта РФ, старшего судебного пристава, их заместителей, судебного пристава-исполнителя, их действия (бездействие) могут быть оспорены в том числе взыскателем в порядке, установленном законодательством об административном судопроизводстве. Следовательно, потерпевший не лишен возможности отстаивать свои имущественные интересы, связанные с исполнением приговора в части взысканий по заявленному им гражданскому иску, оспаривая в суде действия (бездействие) лиц, осуществляющих исполнение приговора в данной части, в порядке, определенном законодательством РФ. Кроме того, необходимо учитывать особенности, установленные Законом об исполнительном производстве.

Суд отметил, что Законом о внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в целях совершенствования прав потерпевших в уголовном судопроизводстве ст. 74 УК, закрепляющая требования к поведению условно осужденного, дополнена указанием на полное или частичное возмещение этим лицом вреда, причиненного преступлением, в размере, определенном решением суда, в качестве основания для отмены условного осуждения и снятия судимости и на уклонение от возмещения вреда как основание для продления испытательного срока. При систематическом уклонении в течение продленного испытательного срока закреплены требования для принятия судом решения об отмене условного осуждения и исполнении назначенного приговором наказания.

КС указал, что названные решения суд принимает по представлению уголовно-исполнительной инспекции по месту жительства условно осужденных. Эти органы должны предварительно оценивать, насколько ответственно условно осужденные относятся к исполнению вытекающих из их статуса обязанностей, а при наличии достаточных оснований – вносить в суд в установленном законом порядке соответствующие представления (ч. 6 ст. 73 УК и ч. 1 ст. 187 УИК).

При этом, указал Суд, в силу ч. 1 ст. 190 УИК в случае уклонения, в частности, от возмещения причиненного преступлением вреда путем сокрытия имущества, доходов, уклонения от работы или иным способом уголовно-исполнительная инспекция предупреждает условно осужденного в письменной форме о возможности отмены условного осуждения. Уклонением от возмещения вреда признается также его невозмещение по неуважительным причинам. «Из этого следует, что обязанность выявлять факты уклонения условно осужденного от возмещения причиненного содеянным вреда возложена на уголовно-исполнительные инспекции при осуществлении ими контроля за поведением условно осужденных. Кроме того, информация о таком уклонении, необходимая для внесения в суд соответствующего представления и оценки судом степени исполнения условно осужденным обязанности возместить вред, может поступать в уголовно-исполнительные инспекции от структурных подразделений территориальных органов Федеральной службы судебных приставов в рамках реализации Соглашения о взаимодействии Федеральной службы судебных приставов и Федеральной службы исполнения наказаний от 25 ноября 2015 года», – подчеркнул Конституционный Суд.

Также он отметил, что потерпевшие вправе отстаивать свои имущественные интересы путем предоставления в уголовно-исполнительную инспекцию информации об имеющейся у условно осужденного задолженности по исполнительным документам в соответствии с ч. 2 ст. 190 УИК. При этом Суд посчитал, что требование потерпевшего обязать в судебном порядке уголовно-исполнительную инспекцию инициировать принятие судом решения об отмене условного осуждения и исполнении наказания направлено на разрешение вопроса, связанного с исполнением приговора в части, касающейся собственно условного осуждения. Положения же п. 7 ст. 397 и п. 5 ч. 1 ст. 399 УПК не могут подменять или изменять нормы УК.

КС сослался на свое Постановление от 17 октября 2011 г. № 22-П и указал, что обязанность государства обеспечивать права потерпевших от преступлений не предполагает наделение их правом определять необходимость осуществления публичного уголовного преследования в отношении того или иного лица, а также пределы возлагаемой на это лицо уголовной ответственности и наказания. Такое право принадлежит только государству в лице его законодательных и правоприменительных органов. Юридическая ответственность, если она выходит за рамки восстановления нарушенных прав и законных интересов потерпевших, включая возмещение причиненного содеянным вреда, является средством публично-правового реагирования на правонарушающее поведение, в связи с чем вид и мера ответственности должны определяться исходя из публично-правовых интересов, а не частных интересов потерпевшего.

КС указал, что приведенная правовая позиция распространяется и на стадию исполнения приговора, в которой суд на основании п. 4 ст. 397 УПК рассматривает вопрос об условно-досрочном освобождении в соответствии со ст. 79 УК, предусматривающей условия такого освобождения, в том числе полное или частичное возмещение вреда, причиненного преступлением, в размере, определенном решением суда. Отмечается, что в связи с этим Конституционный Суд в Постановлении от 18 марта 2014 г. № 5-П пришел к выводу, что условно-досрочное освобождение от отбывания наказания на стадии исполнения приговора, как и установление пределов уголовной ответственности и наказания на предшествующих стадиях процесса, не могут обусловливаться волеизъявлением потерпевшего – иное противоречило бы правовой природе и целям наказания.

«Равным образом не может предопределяться волеизъявлением потерпевшего разрешение вопроса об отмене условного осуждения и исполнении назначенного приговором наказания, осуществляемое судом на стадии исполнения приговора по представлению специализированного государственного органа, который уполномочен контролировать поведение условно осужденного и в силу этого должен обладать достаточной информацией для внесения при необходимости данного представления в суд», – подчеркнул КС.

В комментарии «АГ» адвокат АП Владимирской области Максим Никонов отметил, что логика КС проста и понятна: для принудительного исполнения судебных актов в части возмещения ущерба от преступления должен использоваться механизм Закона об исполнительном производстве, а не «коллекторский» потенциал ст. 74 УК РФ об отмене условного осуждения. Только в случае, если осужденный действительно систематически уклоняется от возложенной на него обязанности по возмещению вреда, условное осуждение может быть отменено.

«Примечательно, что почти одновременно с принятием определения КС РФ, закрывшего вопрос об использовании механизма ст. 74 УК РФ для “принуждения к оплате” ущерба, не был поддержан и законопроект №703384-7, который предполагал отмену условного осуждения либо отказ в УДО при неоплате осужденным расходов на адвоката, назначенного по ст. 51 УПК РФ. Думаю, что после принятия Определения № 1510-О возвращение к обсуждению законопроекта в осеннюю сессию, по большому счету, бессмысленно», – посчитал Максим Никонов.

Адвокат АК «Рязанцев Лигал Групп» Александр Рязанцев напомнил о бурной дискуссии, которую вызвал законопроект о внесении изменений в ст. 399 УПК об участии потерпевшего в судебном заседании при рассмотрении вопросов, указанных в п. 4 и 5 ст. 397 УПК, в том числе и при рассмотрении ходатайства об условно-досрочном освобождении. «Эту инициативу в обиходе даже нарекли “законом о мести”, поскольку существовало распространенное мнение, что предоставление потерпевшему такого права позволит ему влиять на длительность отбывания реального наказания осужденным», – указал адвокат.

По его мнению, рассмотренный Конституционным Судом случай – другая сторона той же медали, а именно попытка ввести в правовое поле смешение частных прав потерпевшего с публичными правами государства по осуществлению уголовного преследования. Александр Рязанцев отметил, что КС вполне адекватно и обоснованно отделил частные интересы от публичных. «Нельзя не согласиться с позицией Конституционного Суда, из которой недвусмысленно следует, что предоставление потерпевшему права ставить перед судом требования, входящие в публичную функцию государства по осуществлению уголовного преследования, такие как инициация отмены условного осуждения, – недопустимо», – подчеркнул он.

При этом, указал Александр Рязанцев, Конституционный Суд обратил внимание, что нормы действующего законодательства позволяют сохранить баланс частных и публичных интересов: потерпевший вправе использовать механизмы судебной защиты для реализации гражданского иска в уголовном деле, включая и механизмы КАС РФ, однако этими механизмами нельзя подменять процедуры, которые предусмотрены ст. 397 УПК и которые потерпевший не вправе инициировать. Адвокат посчитал, что предоставление такого права потерпевшему свидетельствовало бы о легальном предоставлении ему «права мести», так как потерпевший априори не является беспристрастным лицом.

Председатель МКА «Солдаткин, Зеленая и Партнеры» Дмитрий Солдаткин указал, что, в случае если судебный пристав-исполнитель в порядке межведомственного взаимодействия направлял соответствующие материалы в уголовно-исполнительную инспекцию, исполнив в полном объеме свои обязанности и пытаясь тем самым инициировать внесение представления в суд в порядке п. 7 ст. 397 УПК и п. 5 ч. 1 ст. 399 УПК РФ, а уголовно-исполнительная инспекция не предпринимала никаких мер без достаточных на то оснований, то потерпевший действительно был лишен всякой возможности отстаивать свои права. «Именно в таком контексте действующее законодательство лишает потерпевшего возможности обжаловать бездействие органа, осуществляющего контроль за поведением условно осужденного. Однако заявитель, по всей видимости, на соответствующие обстоятельства в своей жалобе не ссылался», – указал Дмитрий Солдаткин. Он добавил, что в связи с этим необходимы разъяснения, касающиеся порядка обжалования незаконного бездействия уголовно-исполнительной инспекции.