КС посчитал, что нормы УК о разбое и грабеже не содержат неопределенности

При этом он вновь подчеркнул, что ознакомление подозреваемого, обвиняемого, его защитника с постановлением о назначении судебной экспертизы до начала ее производства является обязательным

Один из адвокатов отметил, что проблемы в части квалификации разбоя и нарушения его прав несвоевременным ознакомлением с постановлением о назначении экспертизы не новы, но повлиять на их решение может только правильное правоприменение судами или их жесткая корректировка в апелляционном и кассационном порядке. Другой заметил, что отдельного внимания заслуживает довод заявителя об отсутствии конкретных определений существенности нарушений уголовного и уголовно-процессуального законов. Третий заметил, что в настоящее время большое количество приговоров возвращаются на новое рассмотрение на основании того, что ознакомление с постановлением о назначении судебной экспертизы производилось по окончании ее производства.

Конституционный Суд РФ опубликовал Определение № 1936-О/2020 по жалобе на неопределенность норм УК РФ о разбое и грабеже, а также ряд норм уголовно-процессуального законодательства.

Ранее Сергей Зеленин был осужден к лишению свободы за совершение разбоя в составе группы лиц по предварительному сговору. В кассационной жалобе он указывал на необходимость квалификации его деяния как грабежа, о чем свидетельствовало заключение эксперта, исключившее отнесение к оружию использованного виновным для угрозы потерпевшим пистолета; на нарушение его права на защиту в связи с недопуском наряду с адвокатом другого лица в качестве защитника; на произвольное отклонение судом части показаний потерпевших. В передаче данной жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции отказано.

В жалобе в Конституционный Суд Сергей Зеленин оспорил ч. 1 ст. 161 «Грабеж» и ч. 2 ст. 162 «Разбой» УК РФ, а также ч. 1 ст. 11 «Охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве», ч. 2 ст. 16 «Обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту», п. 11 ч. 4, 5 ст. 47 «Обвиняемый» и ч. 2 ст. 49 «Защитник», ст. 195 «Порядок назначения судебной экспертизы», ст. 198 «Права подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля при назначении и производстве судебной экспертизы» и ч. 1 ст. 401.15 «Основания отмены или изменения судебного решения при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке» УПК РФ.

По мнению заявителя, оспариваемые нормы не соответствуют Конституции, поскольку позволяют правоприменителям игнорировать заявления потерпевших об их осведомленности о неисправном состоянии пистолета, принуждать их давать обвинительные показания, несвоевременно знакомить обвиняемого с постановлением о назначении судебной экспертизы, отказывать ему в допуске наряду с адвокатом иного лица в качестве защитника в связи с отсутствием юридического образования, не разъяснять подсудимому право обжаловать такой отказ, выносить необоснованный обвинительный приговор, квалифицируя угрозу неисправным оружием как признак разбоя. Сергей Зеленин добавил, что спорные нормы – не конкретизируя понятие существенных нарушений уголовного и уголовно-процессуального законов – не препятствуют судье кассационной инстанции произвольно отклонять доводы кассационной жалобы, приводя не основанные на законе аргументы.

Конституционный Суд не нашел оснований для рассмотрения жалобы. Со ссылкой на Определение от 11 апреля 2019 г. № 862-О высшая судебная инстанция напомнила, что ч. 2 ст. 162 УК в контексте правоприменительной практики предполагает оценку деяния как разбоя лишь для тех соучастников, кто применил физическое или психическое насилие либо воспользовался им для хищения чужого имущества, то есть осознавал факт насилия и факт посягательства не на один объект, а на два или более объекта уголовно-правовой охраны.

Как пояснил КС, положения ст. 161 и 162 УК РФ позволяют разграничить грабеж и разбой, не предполагая произвольной квалификации содеянного. Согласно Постановлению Пленума ВС РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 о судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое, если лицо угрожало заведомо для него негодным или незаряженным оружием либо предметами, имитирующими оружие (например, макетом пистолета, декоративным оружием, оружием-игрушкой и т.п.), не намереваясь использовать эти предметы для причинения вреда, опасного для жизни или здоровья, его действия (при отсутствии других отягчающих обстоятельств, предусмотренных в качестве признаков преступления) с учетом конкретных обстоятельств дела следует квалифицировать как разбой. Если же потерпевший понимал, что ему угрожают негодным или незаряженным оружием либо предметами, имитирующими оружие, деяние квалифицируется как грабеж.

Высшая судебная инстанция добавила, что УПК устанавливает наряду с прочим обязанность суда, прокурора, следователя и дознавателя разъяснять подозреваемому, обвиняемому их права, обязанности и ответственность, а также обеспечивать возможность осуществления этих прав в целях защиты прав участников уголовного судопроизводства. В свою очередь, в силу ч. 2 ст. 49 УПК РФ в качестве защитников по уголовному делу допускаются адвокаты. «Вместе с тем применительно к судебной стадии уголовного процесса одним из способов защиты от предъявленного обвинения, который не только не запрещен, но и прямо закреплен указанным законоположением, является приглашение для участия в судебном заседании по ходатайству обвиняемого в качестве защитника наряду с адвокатом одного из его близких родственников или иного лица, которое допускается к такому участию по определению или постановлению суда; при производстве у мирового судьи указанное лицо допускается и вместо адвоката», – отмечено в определении Суда.

Как пояснил КС, отказ суда в предоставлении обвиняемому возможности воспользоваться этим способом защиты и тем самым ограничение конституционного права защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, может иметь место лишь при наличии существенных к тому оснований. Одним из них является неспособность предполагаемого защитника оказывать юридическую помощь подсудимому и выполнять другие свои процессуальные обязанности. Следовательно, положения ст. 49 УПК РФ не предполагают право суда произвольно – без учета иных положений данного Кодекса, обстоятельств конкретного дела и особенностей личности приглашаемого в качестве защитника – отклонять соответствующее ходатайство обвиняемого.

Конституционный Суд также отметил, что ранее ст. 195 и 198 УПК РФ неоднократно становились предметом его рассмотрения, и он уже пояснял, что ознакомление подозреваемого, обвиняемого, его защитника с постановлением о назначении судебной экспертизы до начала ее производства (при отсутствии объективной невозможности это сделать) является обязательным. В свою очередь, уголовно-процессуальное законодательство содержит все необходимые правовые механизмы, включая прокурорскую и судебную проверку, гарантирующие обеспечение права на защиту подозреваемых, обвиняемых при ознакомлении с постановлением о назначении судебной экспертизы и с соответствующим заключением эксперта.

Кроме того, КС назвал обоснованным ограничение предмета судебного разбирательства в кассационном порядке лишь законностью оспариваемых судебных решений (ст. 401.1УПК РФ), которое исключает возможность злоупотребления процессуальными правами и превращения кассационной процедуры в ординарную судебную инстанцию, не нарушая при этом базовые конституционные принципы справедливости и равенства. При этом круг оснований для пересмотра вступивших в законную силу судебных решений, в силу его исключительного характера, должен быть уже круга оснований, предусмотренных для обжалования судебных решений, не вступивших в законную силу. В связи с этим в силу ч. 1 ст. 401.15 УПК РФ основаниями отмены или изменения приговора, определения или постановления суда при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке являются существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела. Соответственно, кассационные жалоба, представление должны содержать указание на допущенные судами существенные нарушения норм уголовного или уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела, с приведением обосновывающих доводов.

Адвокат АП г. Москвы Мартин Зарбабян отметил, что в рассматриваемом случае заявитель поднимает достаточно важный вопрос о порядке назначения судебной экспертизы на досудебной стадии уголовного процесса. «Более интересным по данной проблематике представляется тезис, изложенный в Определении КС РФ от 5 февраля 2015 г. № 257-О, о том, что, если органам предварительного расследования конкретное лицо, причастное к преступлению, известно, этому лицу должна быть во всяком случае предоставлена возможность реализовать весь комплекс прав, в том числе при производстве судебных экспертиз. Указанное положение находит отражение и в соответствующих разъяснениях ВС РФ о судебной экспертизе по уголовным делам. Полагаю, КС РФ достаточно определенно разъяснены нормы ст. 195 и 198 УПК РФ и дано толкование, которое должно исключать попытки неправильной интерпретации следственными органами оспариваемых норм. Однако в настоящее время все же встречаются случаи злоупотребления органами предварительного расследования своими правами при назначении судебных экспертиз, что, например, может выражаться в несвоевременном ознакомлении участников уголовного судопроизводства с постановлением о назначении соответствующей экспертизы», – полагает он.

По мнению эксперта, отдельного внимания заслуживает довод заявителя об отсутствии конкретных определений существенности нарушений уголовного и уголовно-процессуального законов. «Актуальность обозначенного вопроса заключается в том, что законодатель действительно не раскрывает содержание понятия существенного нарушения уголовного (уголовно-процессуального) закона. Анализ судебной практики также не дает однозначного ответа на вопрос, что является существенным нарушением норм уголовного и уголовно-процессуального права. Во всяком случае, существенность – понятие оценочное, а его критерии не содержат ориентиров, что предоставляет суду безграничную свободу усмотрения при проверке судебных решений в кассационном порядке. Являясь сторонником расширения судейского усмотрения, тем не менее считаю, что в данной ситуации неясность и туманность в определении оснований для отмены судебных решений, вступивших в законную силу, и отсутствие конкретных критериев существенности нарушений норм права не отвечают требованиям эффективности правосудия», – убежден адвокат.

Мартин Зарбабян добавил, что, согласен с КС РФ в том, что суд кассационной инстанции по своей правовой природе представляет собой экстраординарную инстанцию, в то же время законодателю, возможно, следует пересмотреть вопрос о целесообразности указания критерия существенности как основания для отмены судебного решения, принятого с нарушением закона. «Так как возникает закономерный вопрос: в чем же различие между существенными и несущественными нарушениями закона, да и потом, кто должен устанавливать эту грань? Наконец, разве не достаточно того, что суды нижестоящих инстанций постановили судебное решение с нарушением норм права, чтобы оно было отменено в суде кассационной инстанции по причине нарушения закона? К сожалению, КС РФ воздержался от ответов, по моему мнению, так и не устранив неопределенность в данном вопросе», – заключил эксперт.

Адвокат, старший партнер АБ «ЗКС» Андрей Гривцов полагает, что обозначенная заявителем проблематика не нова. «Осужденным гражданином был поставлен вопрос о завышении квалификации по делам о разбое при наличии данных о том, что потерпевший осознавал факт неисправности оружия, а также о нарушении его прав несвоевременным ознакомлением с постановлением о назначении экспертизы. Такие нарушения допускаются достаточно часто, а судами при рассмотрении дел по существу игнорируются, хотя вопрос давно разрешен в соответствующих постановлениях Пленума Верховного Суда. Конституционный Суд дал оценку таким нарушениям по конкретному делу, что создает определенные предпосылки для пересмотра судебных решений по делу заявителя, хотя с этой точки зрения было бы лучше, если бы КС был более последователен и прямо указал на необходимость такого пересмотра с учетом выявленных нарушений», – отметил он.

По словам эксперта, рассматриваемая проблема обусловлена «искривленным» правоприменением, а не законодательством. «Повлиять на решение проблемы могло бы правильное правоприменение судами или их жесткая корректировка в апелляционном и кассационном порядке, а не различные разъяснительные акты общего характера высших судебных инстанций», – отметил Андрей Гривцов.

Партнер АБ «Фортис» Дмитрий Павлов поддержал вывод КС РФ о том, что заявление ходатайств обвиняемым об участии в уголовном деле защитника, несомненно, является его правом, закрепленным законодательно, однако участие в процессуальных действиях иного, в отличие от адвоката, лица, которое в принципе не имеет о них никакого представления, лишь затянет производство по уголовному делу. «Кроме того, в настоящее время большое количество приговоров возвращаются на новое рассмотрение на основании того, что ознакомление с постановлением о назначении судебной экспертизы производилось по окончании производства экспертизы, тем самым нарушая право обвиняемого на полноценную защиту», – отметил он. По словам эксперта, законодатель предусматривает обжалование процессуальных решений, не вступивших в законную силу, в апелляционном порядке и по иным основаниям, поэтому представляется разумным ограничить основания обжалования в кассационном порядке, который, более того, имеет несколько стадий.