КС объяснил, какое значение его определения должны иметь для судов общей юрисдикции

Суд отметил, что не каждое его определение является основанием для возобновления производства по уголовному делу, однако если в нем выражены суждения относительно смысла положений нормативных актов, то оно может быть учтено при вынесении судебных решений

По мнению одного из адвокатов, нельзя признать справедливой позицию Конституционного Суда, в соответствии с которой юридическим последствием решения КС о признании неконституционной нормы закона является утрата им силы только на будущее время. По мнению второго, повторный кассатор оказывается в неравной ситуации и вынужден обосновывать, что правовые основания его обращения являются новыми или направлены на устранение ранее допущенной судебной ошибки.

Конституционный Суд вынес Определение
№ 897-О от 28 апреля 2022 г., в котором указал, что суды вправе принимать во внимание определения КС, но их вынесение не является основанием для возобновления производства по уголовному делу.

Ранее Конституционный Суд вынес Определение № 188-О/2022 об отказе в принятии к рассмотрению жалобы потерпевшего Юрия Гомзикова на ст. 76 УК и ст. 25 УПК РФ, регламентирующие порядок освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим. Поводом для обращения с жалобой стало то, что следователь прекратил уголовное дело и преследование подозреваемого по ст. 116 УК РФ за примирением сторон, которое было вынесено по заявлению потерпевшего Юрия Гомзикова, но в отсутствие возражений подозреваемого.

Юрий Гомзиков попытался оспорить постановление, но ему было отказано, после чего он обратился в КС, указав в жалобе, что ст. 76 УК и ст. 25 УПК не соответствуют Конституции, поскольку позволяют прекращать уголовное дело лишь на основании заявления потерпевшего без установления и проверки фактического выполнения условий о примирении с потерпевшим и о заглаживании причиненного ему вреда. Спорные нормы, по мнению заявителя, также позволяют игнорировать непринятие каких-либо мер, направленных на восстановление нарушенных прав потерпевшего, толкуя фразу об отсутствии материальных претензий как свидетельство полного возмещения вреда, из-за чего совершившее преступление лицо освобождается от уголовной ответственности без выполнения обязанностей перед потерпевшим, права которого остаются незащищенными.

Отказывая в принятии жалобы, Конституционный Суд напомнил, что действующее законодательство допускает примирение с потерпевшим как основание для освобождения подозреваемого, обвиняемого от уголовной ответственности с прекращением его уголовного дела при обязательном условии, что он загладил вред, причиненный потерпевшему в результате преступного деяния небольшой или средней тяжести.

Посчитав, что это определение дает основания для возобновления производства по уголовному делу, прекращенному в связи с примирением Юрия Гомзикова с обвиняемым, тот обратился в Верховный Суд с соответствующим заявлением. Однако это обращение судья расценил как повторную кассационную жалобу, поданную по тем же правовым основаниям, и вернул ее заявителю.

Не согласившись с этим, Юрий Гомзиков вновь обратился в КС. Он указал, что ст. 401.17 и п. 1 ч. 4 ст. 413 УПК не соответствуют Конституции в той мере, в какой они не относят определения Конституционного Суда, в которых даны разъяснения конституционно-правового смысла оспариваемого закона, отличные от ранее примененного судебного толкования, к новым обстоятельствам для возобновления производства по уголовному делу, а также не предусматривают механизм восстановления прав граждан, позволяя считать обращение потерпевшего со ссылкой на сформулированные Конституционным Судом правовые позиции в качестве повторного и не содержащего тем самым новые правовые основания для кассационного производства или пересмотра дела ввиду новых обстоятельств.

Отказывая в принятии жалобы, Конституционный Суд отметил, что юридическим последствием его решения о признании неконституционными акта или его отдельных положений либо акта или его отдельных положений с учетом смысла, который им придан сложившейся правоприменительной практикой, является утрата ими силы на будущее время. Это означает, что с момента вступления в силу решения КС такие акты не могут применяться и реализовываться каким-либо иным способом. До момента вступления в силу такого решения действует презумпция конституционности закона, поскольку он применялся в условиях, когда вопрос о его конституционности не ставился. Такое правовое регулирование согласуется с общими принципами действия законодательства, в том числе уголовно-процессуального, во времени и направлено на обеспечение правовой определенности.

КС отметил, что этому корреспондирует ст. 413 УПК, которая относит к числу новых обстоятельств признание Конституционным Судом закона, примененного судом в конкретном уголовном деле, не соответствующим Конституции, при этом основаниями для возобновления производства по уголовному делу в порядке, установленном гл. 49 этого Кодекса, являются указанные в ч. 4 этой же статьи обстоятельства, не известные суду на момент вынесения судебного решения, исключающие преступность и наказуемость деяния.

Конституционный Суд со ссылкой на ряд определений указал, что его решения являются официальным поводом для возобновления производства по делу ввиду новых обстоятельств в отношении тех лиц, которые выступали заявителями и в отношении которых в постановлении или определении с учетом требования ч. 5 ст. 100 Закона о Конституционном Суде прямо указано на пересмотр их дела либо если такое решение КС исключает преступность и наказуемость деяния. Определение же, констатирующее, что конкретная жалоба не отвечает требованиям, предъявляемым к обращениям, не может являться новым обстоятельством, не известным суду на момент вынесения судебного решения, кроме случаев, предусмотренных в ч. 5 ст. 100 Закона о Конституционном Суде.

В то же время определение, в котором выражены суждения относительно смысла положений нормативных актов, может быть учтено судами общей юрисдикции при вынесении ими решений, заметил КС. Этому не препятствует и ст. 401.17 УПК, которая не может расцениваться в качестве препятствующей выявлению и устранению судебных ошибок, свидетельствующих о неправосудности принятого судом решения. Вместе с тем обращение с жалобой без надлежащих правовых оснований к отмене или изменению судебного решения влечет оставление ее без рассмотрения. КС указал, что не придается иной смысл данной норме и в Постановлении Пленума ВС от 25 июня 2019 г. № 19 «О применении норм главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции» (п. 8).

Соответственно, указал КС, оспариваемые нормы, являясь частью уголовно-процессуального механизма пересмотра вступивших в законную силу судебных решений и исправления судебных ошибок, направлены на обеспечение судебной защиты в кассационном порядке и в процедуре возобновления производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств, а потому не могут расцениваться в качестве нарушающих права заявителя в обозначенном им аспекте.

Как указал адвокат АК «Рязанцев Лигал Групп» Александр Рязанцев, относительно оценки ст. 401.17 УПК Конституционным Судом выработана правовая позиция, что данная статья не является препятствием для устранения судебной ошибки, но при этом обращение с жалобой без надлежащих правовых оснований к отмене или изменению судебного решения влечет оставление ее без рассмотрения.

«То есть, на мой взгляд, повторный кассатор оказывается в неравной ситуации, исходя из этой позиции КС РФ, вынужденный обосновывать, что правовые основания его обращения являются новыми или направлены на устранение ранее допущенной судебной ошибки. Поскольку жалоба является повторной, т.е. фактически последней, проблематично найти реальные правовые инструменты, чтобы проверить правильность позиции судьи кассационной инстанции о том, что повторная жалоба не содержит новых правовых оснований. Кассатор, получивший непонимание со стороны кассационной инстанции и немотивированный ответ на его доводы, не придумывает ничего, кроме как обратиться с “новой повторной жалобой” в надежде, что его снова могут “услышать”. Практика показывает, что в таком “хоре голосов” дела с действительными допущенными судебными ошибками “тонут” в общем море отписок кассационных инстанций», – указал адвокат.

Президент Коллегии адвокатов Санкт-Петербурга «Ленинградский адвокат» Дмитрий Салыкин
посчитал, что определение формально не вызывает диссонанс с восприятием смысла правовых норм, закрепленных в ст. 407.17 и п. 1 ч. 4 ст. 413 УПК. «Действительно, определение КС об отказе в принятии к рассмотрению жалобы не является само по себе новым обстоятельством, позволяющим возобновить производство по уголовному делу ввиду вновь открывшихся обстоятельств. В рассматриваемом случае Конституционный Суд не рассматривал по существу доводы жалобы Юрия Гомзикова и не признавал закон, на основании которого вынесено решение по уголовному делу, неконституционным. При таких обстоятельствах ВС РФ правильно расценил жалобу как повторную кассационную, поскольку новые обстоятельства не появились», – посчитал он.

Вместе с тем, считает Дмитрий Салыкин, нельзя признать справедливой многолетнюю позицию Конституционного Суда, базирующуюся на принципе правовой определенности, в соответствии с которым юридическим последствием его решения о признании неконституционной той или иной нормы закона является утрата им силы только на будущее время, и считать эту норму действующей применительно к прошлому времени на основании презумпции конституционности норм закона. Такая позиция по своей сути не коррелирует с нормами уголовно-правового закона, закрепленными в ч. 2 ст. 24 УПК, – уголовное дело подлежит прекращению за отсутствием состава преступления, если преступность и наказуемость деяния были устранены новым уголовным законом. «Признание нормы неконституционной, так же как и утрата наказуемости и преступности деяния, должно распространяться во времени, поскольку это прежде всего обеспечивает более важную функцию государства – обеспечение прав граждан, к которым была применена неправильная норма закона», – резюмировал он.