КС не стал разъяснять «право на забвение» при снятии судимости

В отказном определении он указал, что суды должны находить баланс между конституционно защищаемыми ценностями исходя из обстоятельств конкретного дела

В комментарии «АГ» представитель заявителя адвокат Саркис Дарбинян отметил, что, несмотря на то что Конституционный Суд делает достаточно правильные заключения о тонком балансе интереса частного лица в обеспечении его приватности, с одной стороны, и интереса широкой общественности в доступе к информации, с другой, он не высказался по поводу критериев, когда ссылка подлежит удалению в рамках «права на забвение», а когда нет.

Конституционный Суд вынес Определение № 849-О/2019, в котором указал, что нижестоящие суды должны находить баланс между конституционно защищаемыми ценностями (доступом граждан к информации, с одной стороны, и защитой прав граждан при распространении информации о них – с другой) на основе установления и исследования фактических обстоятельств конкретного дела.

Региональная общественная организация содействия просвещению граждан «Информационно-аналитический центр “Сова”» обратилась в арбитражный суд с иском, в котором требовала признать незаконными действия компании «Гугл Инк.» и ООО «Гугл» по прекращению выдачи поиском Google ссылок, позволяющих получить доступ к ряду материалов, размещенных на принадлежащем истцу сайте. Данные материалы содержат информацию о признании судом в 2006 г. нескольких граждан виновными в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 2 ст. 282 «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» УК РФ.

Решением арбитражного суда, оставленным без изменения апелляционной инстанцией, Центру было отказано в удовлетворении исковых требований. Суды установили, что ООО «Гугл» не является надлежащим ответчиком, а компания «Гугл Инк.» прекратила выдачу только конкретной веб-ссылки на информацию по конкретному имени, а не заблокировала поиск по иным запросам и не удалила саму информацию. Суды также пришли к выводу, что Центр не доказал факт исключения из результатов поиска ссылок на его сайт, поскольку поисковая система выдает информацию, в защиту распространения которой он выступает, при запросе, содержащем фамилии, имена и отчества осужденных граждан. Кроме того, поиск данной информации доступен по любым иным запросам, связанным с ее содержанием (по словам заголовка, фрагментам текста и т.д.).

Центр обратился в Конституционный Суд с жалобой, в которой просил признать неконституционной ст. 10.3 Закона об информации, обязывающую оператора поисковой системы, распространяющего в Интернете рекламу, направленную на привлечение внимания потребителей, находящихся на территории России, по требованию гражданина прекратить выдачу сведений, позволяющих получить доступ к информации о физическом лице, распространяемой с нарушением законодательства, являющейся недостоверной, а также неактуальной, утратившей значение для физического лица в силу последующих событий или действий физического лица, за исключением информации о событиях, содержащих признаки уголовно наказуемых деяний, сроки привлечения к уголовной ответственности по которым не истекли, и информации о совершении гражданином преступления, по которому не снята или не погашена судимость. Кроме того, заявитель попросил признать неконституционным п. 2 ст. 1 закона, которым Закон об информации был дополнен ст. 10.3. По мнению Центра, оспариваемые законоположения необоснованно ограничивают распространение общественно значимой информации об уголовных правонарушениях, а потому противоречат Конституции.

Отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, КС сослался на свое Определение от 26 ноября 2018 г. № 3087-О, в котором он указал, что особый характер прав личности, гарантированных ст. 23 и ч. 1 ст. 24 Конституции, распространяется в том числе и на производные от них права (право на защиту персональных данных, «право на забвение» в Интернете). При этом данные конституционные законоположения не исключают, что в некоторых случаях, особенно если речь идет об информации, которая не относится к сфере частной жизни лица в ее узком понимании, указанные права могут быть ограничены путем обеспечения доступа общественности к соответствующей информации в целях защиты конституционно охраняемых ценностей, имеющих в конкретной ситуации превалирующее значение.

Суд отметил, что ст. 10.3 Закона об информации не исключает возможности ограничения «права на забвение» в случаях, когда информация обладает безусловной публичной значимостью, т.е. содержит данные о событиях, содержащих признаки уголовно наказуемых деяний, сроки привлечения к уголовной ответственности по которым не истекли, и о совершении гражданином преступления, по которому не снята или не погашена судимость.

КС указал, что использование федеральным законодателем в оспариваемых законоположениях таких понятий, как «неактуальная информация» и «информация, утратившая для заявителя значение в силу последующих событий или его действий», само по себе не свидетельствует о неопределенности их содержания и преследует цель эффективного применения нормы к неограниченному числу конкретных правовых ситуаций. Названные понятия предполагают, что они будут наполняться смыслом в зависимости от фактических обстоятельств конкретного дела и с учетом толкования этого законодательного термина в правоприменительной практике.

Суд также сослался на Определение от 12 февраля 2019 г. № 274-О, в котором он указал, что оспариваемое законоположение действует во взаимосвязи с другими положениями Закона об информации и ориентирует суды находить баланс между конституционно защищаемыми ценностями (доступом граждан к информации, с одной стороны, и защитой прав граждан при распространении информации о них – с другой) на основе установления и исследования фактических обстоятельств конкретного дела.

«Таким образом, оспариваемые законоположения, будучи направленными на обеспечение защиты информационных прав граждан, сами по себе не могут рассматриваться как нарушающие конституционные», – подчеркнул Конституционный Суд.

В комментарии «АГ» представитель заявителя, адвокат, руководитель Центра защиты цифровых прав Саркис Дарбинян отметил, что право на забвение еще ни разу не являлось предметом разбирательства национальных судов высших инстанций.

«Несмотря на то что Суд делает достаточно правильные заключения о тонком балансе интереса частного лица в обеспечении его приватности, с одной стороны, и интереса широкой общественности в доступе к информации, с другой, он нисколько не пролил свет по поводу критериев, когда ссылка подлежит удалению, а когда нет. Например, что делать с информацией о преступлениях, по которым снята и погашена судимость либо по которым истек срок привлечения к уголовной ответственности, но по которым тем не менее есть публичный интерес, о чем и шла речь в деле “Совы” против Google?» – указал адвокат.

Саркис Дарбинян отметил, что в жалобе указывалось на то, что основание «актуальности» личной информации является чрезмерно широким и очень субъективным критерием для оценки того, должна ли информация оставаться доступной. «И тут КС говорит, что использование законодателем в оспариваемой норме “резиновых” понятий само по себе не свидетельствует о неопределенности их содержания, а преследует цель эффективного применения нормы к неограниченному числу конкретных правовых ситуаций. Мол, эти понятия будут наполняться смыслом в зависимости от фактических обстоятельств конкретного дела и с учетом толкования этого законодательного термина в правоприменительной практике. Вот только Суд не учитывает, что жалобы рассматривают изначально коммерческие организации, которые очень формально читают закон. При этом они не могут разглашать информацию о поступивших жалобах. А до судов общей юрисдикции доходит очень малая часть исков, связанных с отказом поисковиков удалять информацию. Поэтому мы не знаем ни практики, ни кейсов по подобного рода спорам», – заключил Саркис Дарбинян.

Член Совета ТПП РФ по интеллектуальной собственности, старший партнер «Катков и партнеры» Павел Катков указал, что Суд высказался в целом за ориентированность судов на сбалансированное применение оспариваемых законоположений. «Предвосхищая возможную критику нашей судебной системы за якобы солидарность с законодателем, посмею с этим не согласиться. Как показал недавний успешный опыт обжалования положений ч. 4 ГК РФ, касающихся минимального размера компенсации, устанавливаемой Кодексом в размере от 10 тыс. до 5 млн руб., и возможности ее снижения судами ниже определенного законом минимума, это не так», – отметил Павел Катков. Юрист напомнил, что тогда КС признал указанное положение федерального закона противоречащим Конституции, определил критерии снижения компенсации и обязал законодателя внести изменения в закон, а суды до такого изменения – применять его с учетом изложенной позиции Конституционного Суда.

Руководитель практики интеллектуальной собственности и информационного права Maxima Legal Максим Али отметил, что одна из основных идей определения – обязанность суда находить баланс между конституционно значимыми ценностями – не является новой как для дел, связанных с «правом на забвение», так и для других категорий споров. «Например, подобная мысль многократно высказывалась применительно к спорам о защите деловой репутации, где суды обязаны находить баланс между правом на деловую репутацию и свободой слова», – указал юрист.

В то же время он обратил внимание, что, во-первых, Конституционный Суд отметил, что сведения о преступлениях и их признаках обладают безусловной публичной значимостью, пока не истек срок давности привлечения к ответственности или не погашена судимость. «Строго говоря, закон и сейчас не позволяет удалять ссылки на такую информацию “по праву на забвение”. Однако позиция КС РФ о “безусловной публичной значимости”, видимо, сделает маловероятными попытки оспаривать конституционность такого ограничения права на забвение», – указал Максим Али.

Во-вторых, КС РФ посчитал достаточно определенными критерии «неактуальная информация» и «информация, утратившая для заявителя значение в силу последующих событий или его действий» – их толкование отдается «на откуп рядовым судам». С таким подходом, по мнению Максима Али, сложно согласиться, потому что КС фактически уклонился от каких-либо разъяснений данных критериев, тем более что их формулировка действительно далека от идеальной. Юрист задался вопросами о том, как можно определить информацию, «утратившую значение для заявителя в силу последующих событий или действий», и почему законодатель предлагает руководствоваться не значением информации для общества, а только ее значением для заявителя.

Президент юридической фирмы «Интернет и Право» Антон Серго посчитал, что Суд разумно поступил, уйдя от необходимости ставить под сомнение правильность работы законодателя, указав, что оценочные категории в законе даны для возможности судов применять закон не на основе шаблонных условий, а проявляя разумную гибкость, чтобы охватить широкий круг вопросов по защите прав граждан. «Другая проблема – способность судов мыслить широко и самостоятельно по подобным спорам, – это отдельная тема для нашего правосудия», – заключил он.