ВС: Вывод об умышленности действий руководителя должника можно сделать не только в рамках уголовного дела

Суд указал, что исследование обстоятельств, при которых банку предоставлялась недостоверная информация о состоянии активов общества, возможно провести не только в уголовном, но и в гражданском судопроизводстве

Комментируя определение ВС, адвокаты разошлись во мнении о правильности выводов Суда. Так, один из них указал, что довольно сложно найти доводы, которые оправдывали бы принятие нижестоящими судами актов, отмененных Верховным Судом. Второй отметил, что неприменение судами Постановления Пленума ВС № 25 является нечастым случаем для отмены судебных актов, однако это призывает суды более широко подходить к правовой квалификации заявленных стороной требований. В то же время третий адвокат считает, что ссылка на данное постановление полностью отменяет такие базовые принципы процесса, как состязательность, равноправие и диспозитивность.

В разные периоды времени Лилия Агаева и Маргарита Ягупова исполняли обязанности генерального директора и главного бухгалтера ООО «Де Джилетт Бат Компани». На основании предоставленных ими документов ПАО Национальный банк «Траст» выдал Обществу кредит на сумму 500 млн руб. Согласно документам, у Общества имелись значительные и превышающие сумму займа оборотные активы, а, кроме того, ООО «Белт» и ООО «Ремень» имели дебиторскую задолженность перед ним.

Решением Арбитражного суда г. Москвы от 10 ноября 2015 г. Общество было признано банкротом. При этом было установлено, что именно у него имеется задолженность перед ООО «Белт» и ООО «Ремень», а не наоборот.

В последующем Общество частично вернуло кредит. Тем не менее определением Арбитражного суда г. Москвы от 24 июля 2015 г. требования Банка были включены в реестр требований кредиторов должника (третья очередь) в сумме более 500 млн руб.

12 мая 2016 г. конкурсное производство завершилось, требования Банка удовлетворены не были. 20 июля 2016 г. в ЕГРЮЛ внесли запись о прекращении деятельности Общества в связи с его ликвидацией.

Банк, ссылаясь на положения ст. 15 ГК РФ, ст. 10, 61.2, 61.3 Закона о банкротстве, обратился в суд с исковым заявлением о привлечении Агаевой и Ягуповой, а также единственного участника Общества Юлии Ерменевой, которая одобрила заключение договора, к субсидиарной ответственности. Все три инстанции в удовлетворении требований отказали.

Суды отметили, что ответчики могут быть привлечены к субсидиарной ответственности лишь в тех случаях, когда банкротство юридического лица вызвано указаниями или иными действиями контролирующих должника лиц. Они подчеркнули, что ответчиками не совершались от имени Общества сделки, направленные на вывод активов без предоставления экономически обоснованного эквивалента либо безвозмездно, а ущерб интересам кредиторов не причинялся. Кроме того, они указали на отсутствие доказательств оспаривания Банком сделок Общества и признания их недействительными в установленном законом порядке. Суды также отметили, что с завершением конкурсного производства требования кредиторов, которые не были удовлетворены в процедуре банкротства, являются погашенными.

Кроме того, суд кассационной инстанции сослался на то, что выводы об умышленности действий ответчиков по предоставлению недостоверной документации в целях получения кредита при заведомом отсутствии намерений возвратить долг могут быть сделаны только в рамках уголовного судопроизводства. При этом в случае наличия соответствующих на то оснований истец не лишен права обратиться с заявлением в порядке гл. 37 АПК РФ.

Банк обратился с жалобой в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда РФ. Изучив материалы дела № А40-180646/2017, Коллегия вынесла Определение № 305-ЭС18-15540, которым отменила решения нижестоящих инстанций и направила дело на новое рассмотрение.

Высшая инстанция отметила, что в п. 40 Обзора судебной практики ВС РФ № 3 (2018) указано, что право на возмещение убытков возникает у кредитора из нарушения как договорного обязательства (ст. 393 ГК РФ), так и деликтного (ст. 1064 ГК). Объективная невозможность реализации предусмотренных законодательством о договорах механизмов восстановления нарушенного права не исключает, при наличии к тому достаточных оснований, обращение за взысканием компенсации имущественных потерь в порядке, предусмотренном для возмещения внедоговорного вреда (ст. 1064 ГК РФ), с лица, действия (бездействие) которого с очевидностью способствовали нарушению абсолютного права другого лица и возникновению у него убытков. «Таким образом, факт наличия права требования к одному лицу не может освобождать от ответственности другое лицо (другие лица) за тот же вред», – отметил ВС.

Он указал, что в п. 9 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, что, если при принятии искового заявления суд придет к выводу о том, что избранный истцом способ защиты права не может обеспечить его восстановление, данное обстоятельство не является основанием для отказа в принятии искового заявления, его возвращения либо оставления без движения. В соответствии со ст. 133 АПК РФ на стадии подготовки дела к судебному разбирательству суд выносит на обсуждение вопрос о юридической квалификации правоотношения для определения того, какие нормы права подлежат применению при разрешении спора. По смыслу ч. 1 ст. 168 АПК суд определяет, какие нормы права следует применить к установленным обстоятельствам. Суд также указывает мотивы неприменения норм права, на которые ссылались лица, участвующие в деле. В связи с этим ссылка истца в исковом заявлении на не подлежащие применению в данном деле нормы права сама по себе не является основанием для отказа в удовлетворении заявленного требования.

ВС отметил, что арбитражный суд должен рассматривать иск исходя из предмета и оснований, определяя по своей инициативе круг обстоятельств, имеющих значение для разрешения спора и подлежащих исследованию, проверке и установлению по делу, а также решить, какие именно нормы права необходимо применять в конкретном спорном правоотношении.

Суд указал, что для целей возмещения убытков по смыслу ст. 1064 ГК необходимо наличие убытков у потерпевшего лица, противоправности действий причинителя и причинно-следственной связи между данными фактами. При этом противоправное поведение лица, осуществляющего функции единоличного исполнительного органа, или иного представителя, повлекшее причинение вреда третьим лицам, может рассматриваться в качестве самостоятельного состава деликта.

Вместе с тем Верховный Суд отметил, что для установления неправомерности действий ответчиков необходимо исследование обстоятельств, при которых Банку предоставлялась информация о состоянии активов Общества, и умысла ответчиков в предоставлении недостоверной информации. Установление указанных фактов, по мнению ВС, возможно не только в рамках уголовного дела, но и в гражданском судопроизводстве.

Суд указал, что при разрешении требований Банка надлежит проверить, являлись ли осмотрительными действия самого истца при выдаче кредита и осуществлении им экспертизы сведений, предоставленных ответчиками (п. 2 ст.1083 ГК). «В случае, если будет установлен судом состав правонарушения в действиях каждого ответчика, которые в совокупности повлекли причинение вреда истцу, применению подлежат правила статьи 1080 ГК», – отметил ВС.

Кроме того, он указал, что, отказывая в удовлетворении требований, суды в качестве одного из оснований сослались на отсутствие доказательств оспаривания сделки в порядке, предусмотренном ст. 178, 179 ГК. Однако, посчитал ВС, о факте предоставления недостоверной информации Банк узнал при рассмотрении дела о банкротстве Общества, в связи с чем оспаривание сделки не могло бы привести к восстановлению предполагаемо нарушенных прав истца и не явилось бы более эффективным способом защиты, чем предъявление настоящего требования.

В комментарии «АГ» управляющий партнер АБ «Бартолиус» Юлий Тай указал, что нижестоящие суды вынесли законное и обоснованное решение, за исключением довода о том, что умышленность действий ответчиков по предоставлению недостоверной документации может быть выявлена в рамках уголовного судопроизводства. «Разумеется, действующий АПК, исповедуя принцип свободной оценки доказательств, создает все возможности и предпосылки для выяснения всех необходимых фактов и обстоятельств данной категории дел. Попутно отметим, что задача эта является крайне нетривиальной, но достижимой», – подчеркнул адвокат.

Он отметил, что с позицией ВС (кроме довода об оценке доказательств в рамках арбитражного дела) категорически не согласен, поскольку тот, ссылаясь на п. 9 Постановления Пленума ВС № 25, полностью отменяет такие базовые принципы процесса, как состязательность, равноправие и диспозитивность. «Особенно странно это выглядит в данной ситуации, когда истцом выступает Национальный банк «Траст», сиречь АСВ, то есть Российская Федерация, а ответчики – три физических лица, бывшие сотрудницы обанкротившейся компании», – отметил Юлий Тай.

«Возможность обращения бывших конкурсных кредиторов с заявлениями о привлечении к субсидиарной ответственности в отношении банкротов после завершения конкурсного производства появилась только в июле 2017 г. и в отношении банкротств, по которым конкурсное производство было прекращено после 1 сентября 2017 г., в то время как в рассматриваемом случае это произошло летом 2016 г. ВС решил, что можно по своей инициативе изменить предмет и основание и рассмотреть это дело не как привлечение к субсидиарной ответственности, а как иск об убытках (ст. 1064 ГК)», – указал он.

Юлий Тай посчитал, что подобное решение, особенно с учетом всех обстоятельств дела, не является правомерным, поэтому есть все основания для пересмотра либо в надзорном порядке, либо, что было бы еще более полезно для правопорядка, в конституционном судопроизводстве. Адвокат отметил, что действие Закона о несостоятельности во времени, особенно с учетом количества внесенных в него изменений, а также его комплексного характера (содержит нормы как материального, так и процессуального права), уже давно требует оценки и трактовки со стороны КС РФ.

Адвокат Межреспубликанской коллегии адвокатов (г. Москва) Игорь Носков отметил, что суды первых трех инстанций, согласно их решениям, полагались на специальные нормы Закона о банкротстве, и в частности на нормы о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности. «По всей видимости, на данных нормах закона основывалось и само исковое заявление Банка», – указал он.

Кроме того, адвокат добавил, что неприменение нижестоящими судами п. 9 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. № 25 является нечастым случаем для отмены Верховным Судом судебных актов. «Однако иногда это случается, что призывает суды более широко подходить к правовой квалификации заявленных стороной требований», – посчитал Игорь Носков.

По мнению адвоката ПАСО Александра Мамаева, довольно сложно найти доводы, которые оправдывали бы принятие нижестоящими судами актов, отмененных Верховным Судом. «Конечно, ошибочного толкования норм права не всегда удается избежать, поэтому судебная система, состоящая из нескольких инстанций, призвана исправлять такие ошибки, однако выводы ВС для меня не выглядят противоречивыми или неоднозначными», – подчеркнул он.

Александр Мамаев указал, что многие юристы давно выработали для себя правило, согласно которому необходимо использовать все инструменты защиты своих интересов, пройти все судебные инстанции и только потом делать выводы о правильности или неправильности своей позиции, потому что иногда такие решения можно отменить.