ЕСПЧ призывает учитывать эмоциональную связь между детьми при определении места их жительства

В постановлении отмечается, что российский судья придал большее значение материальным условиям жизни матери, а не привязанности ее детей друг к другу

В комментарии «АГ» представитель заявителя подчеркнул, что семейные споры нередко более сложны, чем дела, связанные с другими отраслями. Одна из экспертов «АГ» с сожалением отметила, что в российском законодательстве запрет на раздельное проживание братьев и сестер имеется только применительно к усыновлению. По словам другого, вынесение постановления комитетом из трех судей свидетельствует о сложившейся практике ЕСПЧ по этому вопросу. Третий полагает, что Суд незаслуженно обошел вниманием проблему гендерной дискриминации отцов при определении места жительства ребенка.

В деле «Абалымов против России» Европейский Суд напомнил о том, что при разводе родителей недопустимо определять места жительства детей без учета их привязанности друг к другу.

Областной суд оставил старшую дочь с отцом, а младших детей с матерью

В 2002 г. у Виталия Абалымова и его жены З. родилась дочь К., а в 2015 г. близнецы – мальчик С. и девочка А. Супруги с детьми жили в Самаре, в том же городе находились многие их близкие родственники. Оба родителя много работали, поэтому за детьми следили няни.

В августе 2016 г. З. переехала в Калугу, а дети остались жить с отцом. В марте 2017 г. женщина подала на развод и попросила передать детей ей. Виталий Абалымов во встречном иске потребовал оставить детей ему. В мае 2017 г., пока муж был на работе, З. увезла близнецов в Калугу. Старшая дочь осталась с отцом.

Позднее в ходе бракоразводного процесса судья районного суда уточнил у К., с кем из родителей она хочет жить. Девочка сказала, что хотела бы жить с папой, братом и сестрой. По словам К., мать после отъезда в Калугу звонила раз в неделю и раз в месяц приезжала на несколько дней. Все это время о детях, помимо отца, заботились няни. Они, в свою очередь, сообщили суду, что дети больше привязаны к отцу, чем к матери. Няни также рассказали, что З. всегда работала допоздна и часто бывала в командировках, а Виталий Абалымов возвращался домой пораньше, чтобы побыть с детьми.

В ходе психологической экспертизы выяснилось, что К. сильно привязана к отцу, младшим брату и сестре. К матери девочка относилась негативно и не доверяла ей, потому что чувствовала себя преданной. Пообщавшись с близнецами, психологи установили, что для них обоих очень важна старшая сестра. При этом А. страдала от отстраненного отношения матери и чувствовала потребность в заботе отца. Когда ее спросили о родителях, девочка рассказала только о папе и ни разу не упомянула о маме. Эксперты пришли к выводу, что для снижения стресса, который дети испытывают из-за развода, нужно поддерживать привычную для них обстановку. Самарские органы опеки и попечительства также рекомендовали оставить детей с отцом.

В июле 2017 г. районный суд решил, что детям следует остаться жить в Самаре с отцом. Первая инстанция отметила, что у обоих родителей высокие доходы и комфортные условия жизни, но у З. нет недвижимости. Кроме того, работа женщины требовала от нее частых и длительных командировок. Суд также учел, что мужчина принимал активное участие в жизни своих детей. Определенную роль сыграло и то, что в Самаре жили близкие родственники семьи.

В октябре 2017 г. Самарский областной суд отменил решение нижестоящей инстанции и поделил детей между родителями: К. осталась жить с отцом, а близнецов передали матери. По мнению апелляции, оба родителя в равной степени могли удовлетворить материальные и эмоциональные потребности детей. При этом проживание как с матерью, так и с отцом одинаково безопасно для них. Принимая решение о месте жительства близнецов, областной суд сослался на шестой принцип Декларации прав ребенка 1959 г., согласно которому малолетнего ребенка можно разлучить с матерью только в исключительных обстоятельствах. Не увидев таких обстоятельств, апелляция передала близнецов З. Оставляя К. отцу, областной суд учел, что девочка хотела жить именно с ним, а мать, уважая ее желание, отказалась от своих требований.

В кассационной жалобе Виталий Абалымов говорил, в частности, о том, что апелляция проигнорировала выводы экспертов и заключение органов опеки. Отказ судьи в передаче жалобы на рассмотрение так же, как и решение апелляции, строился на шестом принципе Декларации прав ребенка: Виталий Абалымов не доказал наличие исключительных обстоятельств, из-за которых близнецов нужно разлучить с матерью. То, что их старшая сестра, к которой они сильно привязаны, живет с отцом, не мешает передать детей матери в другой город, решил судья. Примечательно, что этот вывод он обосновал ссылкой на то, что у З. хорошая квартира и комфортные материальные условия жизни.

Добиться передачи кассационной жалобы на рассмотрение Верховного Суда РФ Виталию Абалымову не удалось.

В марте 2018 г. З. сменила номер телефона, закрыла свои аккаунты в социальных сетях и уехала из Калуги вместе с близнецами. При этом женщина не сообщила новый адрес и телефон ни бывшему мужу, ни старшей дочери. Виталий Абалымов обратился в полицию. В июле 2018 г. ему сообщили, что женщина вместе с детьми находится в Нижнем Новгороде, но говорить бывшему супругу свой точный адрес не желает.

Доводы сторон в ЕСПЧ

Жалобу в Европейский Суд Виталий Абалымов подал в марте 2018 г. По мнению заявителя, передача близнецов З. нарушила его право на уважение семейной жизни, гарантированное ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Мужчина настаивал на том, что первая инстанция приняла законное и обоснованное решение. Апелляция же передала детей матери, хотя эксперты установили, что близнецы сильно привязаны не к ней, а к старшей сестре, которая осталась жить с отцом. Дополнительно Виталий Абалымов заявил о нарушении равноправия между супругами, гарантированного ст. 5 Протокола № 7 к Конвенции.

Российские власти вслед за апелляционной инстанцией сослались на шестой принцип Декларации прав ребенка. Правительство также отметило, что спорное решение суда касается лишь места жительства детей. То есть Виталий Абалымов мог подать иск об определении порядка общения с ними, но не сделал этого.

Примечательно, что в этом деле в качестве третьей стороны Суд выслушал З. По ее словам, бывший муж не пытался обсудить с ней график общения с детьми. Женщина также сослалась на мнение российских психологов, согласно которому в таком возрасте дети особенно нуждаются в матери. Кроме того, в 2019 г. психологическое обследование близнецов показало, что они очень привязаны к матери.

Европейский Суд обратил внимание на странный довод судьи областного суда

Европейский Суд отметил, что в данном деле применимы общие принципы, изложенные в деле «Петров и Х. против России» (о нем «АГ» также писала).

Прежде всего ЕСПЧ подчеркнул, что спорное решение ограничено определением места жительства детей и не затрагивает правоотношения заявителя с ними. По мнению Суда, также важно, что Виталий Абалымов имел возможность обратиться с требованием об определении порядка общения с детьми.

Далее ЕСПЧ пояснил, что компетентен установить, проводили ли национальные суды углубленное изучение всей семейной ситуации и ряда соответствующих факторов, а также производили ли они сбалансированную и разумную оценку интересов каждого лица, постоянно при этом заботясь о том, чтобы было принято наилучшее для детей решение. Если такая «экспертиза» недостаточно тщательна, это равносильно нарушению ст. 8 Конвенции, полагает Суд.

Проанализировав решение первой инстанции, ЕСПЧ пришел к выводу, что та глубоко вникла в семейную ситуацию и достаточно обосновала свое решение. Выводы апелляции, напротив, являются скудными. Так, например, она учла положительное для матери заключение калужских органов опеки, но не объяснила, почему оно предпочтительнее заключения самарских органов опеки. При этом областной суд не объяснил, почему не принял во внимание заключение экспертов, из которого следовало, что А. страдала от отстраненности матери и нуждалась в заботе отца.

Наконец, самое главное, подчеркнул Европейский Суд: апелляционная инстанция никак не обосновала решение разлучить детей, в то время как эксперты настаивали на том, что детям лучше жить вместе. При этом, заметил ЕСПЧ, судья того же суда, который позднее отказался передавать кассационную жалобу на рассмотрение, придал большее значение материальным условиям жизни матери, а не привязанности детей друг к другу.  

Поскольку в конечном итоге российские суды недостаточно глубоко оценили ситуацию в семье и не обосновали необходимость разлуки близнецов со старшей сестрой, Европейский Суд пришел к выводу о нарушении ст. 8 Конвенции. Он также назначил заявителю 9,8 тыс. евро компенсации – всего на 200 евро меньше той суммы, которую просил присудить Абалымов.

Что касается равноправия супругов, то оно, по мнению ЕСПЧ, в данном случае не пострадало. Суд пояснил, что ст. 5 Протокола № 7 налагает на государства позитивное обязательство по обеспечению удовлетворительной правовой основы, в соответствии с которой супруги будут иметь равные права и обязанности в отношении своих детей. Заявитель же недоволен не законодательством, а правоприменением, пояснил Суд.

Комментарий представителя заявителя

Интересы Виталия Абалымова в Европейском Суде представлял председатель КА «LEX» (Закон), член Президиума European Consultants Unit Ефим Токар.

Адвокат рассказал «АГ», что и ранее работал с ЕСПЧ, но в основном по уголовным делам. «Эту жалобу мы подали в ноябре 2018 г. Несмотря на все коллизии, которые происходят в мире, Европейский Суд достаточно внимательно изучил проблему семьи Абалымовых, возникший спор и отношение Российской Федерации к нему», – отметил Ефим Токар. При этом, подчеркнул он, порадовала та тщательность, с которой ЕСПЧ подошел к делу: у заявителя несколько раз просили пояснения, через аппарат Уполномоченного РФ при ЕСПЧ собирали сведения из иных источников.

«Выводы Европейского Суда были ожидаемы, а сумма компенсации достаточно разумна. Добавлю, что семейные споры нередко более сложны и менее очевидны, чем споры, связанные с другими отраслями права», – подчеркнул Ефим Токар.

Эксперты «АГ» о семейной жизни и гендерной дискриминации

Партнер КА Pen & Paper Екатерина Тягай указала, что позиция суда первой инстанции, впоследствии поддержанная ЕСПЧ, абсолютно обоснованна и законна: «Все выводы районного суда имели целью, в первую очередь, защиту интересов несовершеннолетних детей, что является ключевым в спорах такого рода».

Решение первой инстанции основывалось на п. 3 ст. 65 Семейного кодекса, отметила эксперт: при определении места жительства детей суд не ограничился исследованием жилищно-бытовых условий проживания у обоих родителей, а принял во внимание и другие обстоятельства, в том числе психологические аспекты взаимоотношений детей друг с другом, с родителями и с родственниками.

Позиция же Самарского областного суда, которую ЕСПЧ счел неубедительной, существенно менее проработана. «Ссылка апелляционной инстанции на принцип 6 Декларации прав ребенка, согласно которому малолетнего ребенка нельзя разлучать с матерью, была применена без учета более комплексных требований российского семейного законодательства, конкретных обстоятельств дела и особенностей жизни данной семьи, – полагает Екатерина Тягай. – Более того, по мнению судей ЕСПЧ, формулировки о том, что оба родителя в равной степени имеют право на воспитание своих детей и что каждый фактически был готов материально их обеспечить, в действительности не могли стать единственным основанием для удовлетворения исковых требований матери».

Отдельно стоит отметить, что российское законодательство не содержит каких-либо положений о невозможности определения раздельного места жительства братьев и сестер, за исключением случаев усыновления, заметила адвокат. «Наличие данного пробела в праве существенно усложняет вынесение обоснованных решений по таким спорам, с чем сталкиваются многие российские семьи. Появление нормы, восполняющей данный пробел, могло бы исключить принятие неоднозначных и трудноисполнимых решений по спорам, подобным этому», – указала эксперт.

Юрист Николай Зборошенко считает, что это дело примечательно необычным сочетанием процедурных обстоятельств его рассмотрения: «Так, в качестве третьей стороны (а не свидетеля) Суд допустил бывшую супругу заявителя. Хотя обычно в качестве третьей стороны выступают государства, комиссар Совета Европы по правам человека либо профильные НКО». Кроме того, из-за реального риска наступления негативных последствий для несовершеннолетних ЕСПЧ присвоил делу приоритет и рассмотрел спор в довольно сжатые сроки.

«Одновременно то обстоятельство, что Европейский Суд вынес постановление в составе Комитета из трех судей, указывает на сложившуюся практику по этому вопросу. Как следствие – дело не может быть передано в Большую Палату, постановление вступило в силу незамедлительно после публикации. Это позволяет заявителю требовать пересмотра неблагоприятного апелляционного определения областного суда», – объяснил Николай Зборошенко.

Он также обратил внимание на тот факт, что российская полиция, установив, что З. перевезла младших детей в Нижний Новгород, не только не помогла заявителю и его старшей дочери возобновить общение с близнецами, но и, сославшись на пожелания женщины, отказалась предоставить ее контакты Виталию Абалымову. «Это усугубило негативный эффект, которому подверглись дети заявителя и сам заявитель вследствие разлуки», – убежден Николай Зборошенко.

Адвокат КА г. Москвы «Малик и партнеры» Илларион Васильев отметил, что в этом решении Европейский Суд в очередной раз подтвердил свой прежний подход к определению вмешательства в право заявителя на уважение семейной жизни.

«К сожалению, ЕСПЧ не пошел дальше признания нарушения ст. 8 Конвенции, хотя в этом деле речь идет о серьезной системной проблеме – гендерной дискриминации отцов при разрешении вопросов об определении места жительства ребенка, – пояснил эксперт. – Любой практикующий семейные споры юрист понимает, что в большинстве случаев детей оставят с матерью. Исключения возможны, только если в суде удается доказать дискредитирующие мать обстоятельства: например, алкоголизм, наркоманию, наличие судимости. Решения, когда детей оставляют с отцом при отсутствии дискредитации матери, крайне редки». Впрочем, добавил адвокат, Европейский Суд признает нарушение ст. 14 Конвенции лишь в исключительных случаях.