Дисциплинарный проступок или добросовестное заблуждение?

Совет АП г. Москвы согласился с выводом Квалифкомиссии о том, что действия адвоката, покинувшего зал суда для свободного выбора доверителем защитника, были обусловлены ошибочным толкованием им норм профессиональной этики на фоне стремления к их соблюдению

По мнению одного из адвокатов, в решении Совета АП г. Москвы затронут ряд принципиальных вопросов о допустимых границах реализации права на защиту, праве на свободный выбор защитника, действиях защитника вопреки воле подзащитного, правомерности покидания зала судебного заседания защитником в рамках процессуального прекращения участия в деле и др. Другой считает, что данное решение является ярким примером проявления независимости и силы адвокатуры.

Совет АП г. Москвы опубликовал решение о прекращении дисциплинарного производства в отношении адвоката, который покинул зал судебного заседания с целью реализации доверителем права на свободный выбор защитника.

В ноябре 2021 г. один из районных судов г. Москвы продлил на три месяца срок стражи гражданам Ш. и С., обвиняемым в совершении нескольких преступлений. Защиту Ш. осуществлял адвокат Г., который обжаловал в апелляцию постановление о продлении меры пресечения, как и его подзащитный. Рассмотрение соответствующих апелляционных жалоб в Мосгорсуде было назначено на 7 февраля 2022 г., однако 2 февраля Ш. отказался от юридической помощи адвоката Г. Следователь ходатайство удовлетворил.

Поскольку Г. не явился для участия в заседании, назначенном на 7 февраля, его перенесли на 9 февраля. Далее обвиняемому Ш. был назначен другой защитник – Ф. в порядке ст. 51 УПК РФ посредством АИС АП г. Москвы. Вступивший в дело адвокат представил ордер и ознакомился с материалами. В назначенную дату Ф. явился в Мосгорсуд для защиты Ш. Адвокат Г. просил рассмотреть апелляционные жалобы без его участия со ссылкой на отсутствие соглашения на представление интересов Ш. в апелляционном суде и отказ последнего от его юрпомощи. Ш. ходатайствовал об отложении заседания для заключения соглашения с адвокатом Ф., а также сообщил ему, что в случае его участия в судебном заседании подаст жалобу в адвокатскую палату.

В рамках судебного заседания Ш. заявил отвод председательствующему судье С. Адвокат Ф. поддержал отвод в связи с тем, что обвиняемый заявил о намерении заключить с ним соглашение на защиту. Судья отказалась удовлетворять данное заявление. Далее Ш. заявил отвод защитнику Ф. со ссылкой на то, что у него уже есть защитник по соглашению – Г. и ему нужен срок в пять суток для заключения соглашения с другим адвокатом в случае неявки Г. Это заявление было также поддержано адвокатом Ф.

Прокурор возразила против удовлетворения такого заявления со ссылкой на то, что 2 февраля Ш. отказался от юрпомощи адвоката Г., и ходатайство было удовлетворено. Хотя судья отказалась удовлетворять ходатайство Ш. об отводе защитника Ф., последний неоднократно заявлял о своем самоотводе в связи с тем, что он не вправе участвовать в судебном заседании по причине отказа обвиняемого от его юридической помощи, а также в связи с соответствующими разъяснениями Совета АП г. Москвы. Поскольку судья отказывала в удовлетворении таких заявлений защитника, Ф. покинул зал заседания со ссылкой на то, что подчиняется требованиям адвокатской палаты, предварительно извинившись перед судьей и участниками процесса.

В итоге Мосгорсуд снял с рассмотрения апелляционные жалобы Ш. и Г. и вернул их в нижестоящий суд для устранения препятствий рассмотрения апелляционной инстанцией. Соответствующее постановление было мотивировано необходимостью обеспечения обвиняемого Ш. защитником в связи с тем, что ранее он отказался от адвоката Г., а защитник по назначению Ф. покинул заседание.

Далее судья Мосгорсуда обратилась в АП г. Москвы с заявлением о привлечении адвоката Ф. к дисциплинарной ответственности. По мнению заявителя, адвокат отказался от исполнения принятого поручения на защиту обвиняемого Ш. в порядке назначения и покинул заседание апелляционного суда без разрешения председательствующего судьи.

В отношении Ф. было возбуждено дисциплинарное производство. В объяснениях в палату адвокат указал, что счел невозможным исполнение поручения на защиту Ш., поскольку тот категорически возражал против этого. Адвокат добавил, что его дальнейшее участие в судебном заседании препятствовало реализации права обвиняемого на свободный выбор защитника, а разъяснения, принятые Советом АП г. Москвы 18 января 2016 г., запрещают адвокату навязывать подозреваемому (обвиняемому) юридическую помощь в качестве защитника (в том числе при осуществлении защиты по назначению).

В рамках дисциплинарного производства было установлено, что на момент принятия адвокатом Ф. поручения на защиту Ш. по назначению судьи Мосгорсуда у обвиняемого отсутствовал защитник по соглашению, поскольку ранее Ш. отказался от защитника – адвоката Г. Вместе с тем такой отказ не лишал Ш. права заключить соглашение с другим защитником по своему выбору, и это право было ему дополнительно разъяснено председательствующим судьей в заседании 7 февраля.

В заключение Квалификационная комиссия АП г. Москвы указала, что Ш. не заявлял об отказе от любого защитника – т.е. о намерении защищаться самостоятельно. В судебном заседании от 9 февраля он ходатайствовал об отложении заседания «для заключения соглашения с адвокатом». Таким образом, Квалифкомиссия сочла, что у адвоката Ф. не было оснований для отказа от защиты Ш., принятой в порядке ст. 50 и 51 УПК РФ.

Комиссия также не усмотрела признаков явного нарушения судом права Ш. на свободный выбор защитника. В связи с этим она пришла к выводу, что адвокат Ф. был обязан поддержать позицию подзащитного Ш. и не имел оснований для отказа от исполнения поручения по осуществлению его защиты. При этом Квалифкомиссия отметила, что действия адвоката были обусловлены ошибочным толкованием им норм профессиональной этики на фоне стремления к их соблюдению. Тем самым Комиссия сочла, что Ф. нарушил взаимосвязанные положения пп. 6 п. 4 ст. 6 Закона об адвокатуре и абз. 1 п. 2 ст. 13 КПЭА в связи с отказом от исполнения принятого поручения на защиту обвиняемого Ш. в обособленной судебной процедуре в порядке назначения, а также в связи с тем, что он покинул заседание суда без разрешения председательствующего.

Однако Совет АП г. Москвы не согласился с таким выводом Квалифкомиссии. Со ссылкой на нормы уголовно-процессуального закона он напомнил, что установлен специальный трехсуточный процессуальный срок рассмотрения апелляционных жалоб (представлений) на постановление судьи о продлении срока стражи. Из п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 ноября 2012 г. № 26 «О применении норм УПК РФ, регулирующих производство в суде апелляционной инстанции» следует, что в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 389.12 УПК участие защитника в судебном заседании апелляции обязательно в случаях, указанных в ч. 1 ст. 51 Кодекса. Если при назначении заседания судья установит, что в уголовном деле отсутствуют заявление осужденного (оправданного) об отказе от защитника и сведения о том, что защитник приглашен самим осужденным (оправданным), его законным представителем, а также другими лицами по поручению или с согласия указанного лица, он назначает защитника и принимает меры по обеспечению его участия в судебном заседании.

Как пояснил Совет АП г. Москвы, при рассмотрении этой сложной процессуальной и профессионально-этической ситуации Квалифкомиссия не учла ряд обстоятельств. Так, 8 февраля – на следующий день после разъяснения председательствующим судьей обвиняемому Ш. права пригласить защитника по своему выбору, ею же была размещена заявка в АИС АПМ на осуществление защиты указанного лица по назначению в судебном заседании 9 февраля. Такие действия судьи, отмечается в решении, свидетельствуют о намерении рассмотреть апелляционную жалобу Ш. и его защитника в указанный день, вне зависимости от реализации обвиняемым права на свободный выбор защитника.

«При этом Ш. содержался под стражей, и данное обстоятельство крайне затрудняло возможность заключения соглашения с защитником в течение одного дня между судебными заседаниями 7 и 9 февраля 2022 г. Кроме того, в судебном заседании 9 февраля 2022 г. рассматривалась апелляционная жалоба на постановление суда первой инстанции о продлении срока содержания Ш. под стражей, вынесенное за три месяца до этой даты – 10 ноября 2021 г. Данное обстоятельство само по себе заведомо исключало возможность соблюдения требований ч. 11 ст. 108 УПК РФ об ускоренном апелляционном обжаловании постановления суда о продлении срока содержания обвиняемого под стражей в соответствии с заложенным в них смыслом. Совет отмечает, что такой порядок ускоренного апелляционного обжалования установлен законом в интересах обвиняемого, а не в целях ущемления каких-либо его прав», – подчеркивается в решении Совета АП г. Москвы.

Также указано, что ни одно из постановлений председательствующего судьи, которыми 9 февраля были отклонены заявление Ш. об отказе от назначенного ему защитника Ф. и заявление последнего о самоотводе, не содержит ссылок на какие-либо недобросовестные действия Ш. либо его защитников, направленные на дезорганизацию судопроизводства. «Наконец, материалами дисциплинарного производства не опровергнуты последовательные утверждения адвоката Ф. о том, что все его профессиональное поведение в судебном заседании 9 февраля 2022 г. было направлено исключительно на обеспечение права Ш. на свободный выбор защитника. При этом факт снятия апелляционного производства с рассмотрения суда апелляционной инстанции и направление его в суд первой инстанции фактически для обеспечения права Ш. на защиту свидетельствуют о том, что эта цель была достигнута», – отметил Совет палаты.

Таким образом, Совет АП г. Москвы не усмотрел в действиях адвоката Ф. ни умысла на отказ от защиты Ш., ни грубой неосторожности, повлекшей такой отказ. При этом он согласился с выводом Квалифкомиссии о том, что действия адвоката были обусловлены ошибочным толкованием им норм профессиональной этики на фоне стремления к их соблюдению. Этот правильный вывод Комиссии, заметил Совет палаты, является взаимоисключающим по отношению к ее же выводу о наличии в действиях Ф. дисциплинарного проступка.

«Добросовестное заблуждение адвоката Ф. о правильности всех своих действий, направленных на обеспечение права обвиняемого Ш. на свободный выбор защитника (включая покидание судебного заседания), не свидетельствует о наличии у него умысла или грубой неосторожности по отношению к отказу от защиты и, следовательно, не может являться основанием для применения к нему мер дисциплинарной ответственности», –заключил Совет АП г. Москвы и прекратил дисциплинарное производство в отношении адвоката Ф. из-за отсутствия в его действиях нарушения норм Закона об адвокатуре и КПЭА.

Управляющий партнер АБ «Правовой статус» Алексей Иванов, комментируя «АГ» решение Совета АП г. Москвы, отметил, что в нем затронут ряд принципиальных вопросов – в частности, о допустимых границах реализации права на защиту, праве на свободный выбор защитника, действиях защитника вопреки воле подзащитного, правомерности покидания судебного заседания защитником в рамках процессуального прекращения своего участия в деле и др. «В адвокатской среде давно сложилась профессиональная позиция, согласно которой адвокат не вправе принимать поручение на защиту против воли доверителя и “навязывать” ему свою помощь в суде в качестве защитника по назначению, если в процессе участвует защитник, осуществляющий свои полномочия по соглашению с доверителем. Отказ от защитника-“дублера” в данной ситуации обоснован и исключает вступление адвоката в дело в качестве защитника по назначению – об этом указано в Решении Совета Федеральной палаты адвокатов РФ “О двойной защите” от 27 сентября 2013 г.», – напомнил он.

Адвокат также заметил, что право на отказ от защитника и неправомерность участия адвоката в процессе в качестве защитника-«дублера» были изложены и в правовых позициях Конституционного Суда РФ. «В связи с этим право на отказ подзащитного от юридической помощи защитника не должно подменяться защитой вопреки воле подзащитного. С другой стороны, отказ от защиты против воли доверителя не тождественен отказу от исполнения принятого поручения на защиту. Что делать адвокату по назначению, если подзащитный отказался от его юридической помощи и настаивает на ее оказании защитником по соглашению? Советом АП г. Москвы дана оценка этой непростой ситуации, в которой принципиальным является вопрос: допустимо ли защитнику, от чьей помощи отказались, покидать судебное заседание? На мой взгляд, не только допустимо, но и оправданно, и вот почему: покидание защитником судебного заседания не должно расцениваться как отказ от защиты, если подзащитным “под протокол” заявлен отказ от помощи адвоката. Несмотря на то, что такой отказ необязателен для правоприменителя – для защитника он обязателен. Более того, отказ подзащитного от юридической помощи защитника является для последнего обязательным, влекущим необходимость устраниться от участия в деле. Таким образом, логически правильным последствием такого отказа выступает покидание судебного заседания», – полагает Алексей Иванов.

Адвокат АК «СанктаЛекс» Павел Гейко считает, что выводы Совета АП г. Москвы в большей степени соответствуют духу и букве закона в части толкования предусмотренного УПК права подозреваемого (обвиняемого) пригласить защитника, которое – и это очевидно – включает право на свободный выбор защитника. «В решении не упоминается норма, предусмотренная ч. 3 ст. 50 УПК, по смыслу которой пригашенного адвоката следует ожидать не менее пяти суток для производства процессуальных действий с его участием. До истечения этого срока назначение судом другого адвоката будет нарушением права на защиту, – пояснил он. – Утверждать, что в рассматриваемом случае имело место ходатайство обвиняемого о приглашении конкретного защитника нельзя, поскольку сведений о заключении соглашения с адвокатом не имелось, а тот адвокат, о котором упоминал обвиняемый в ходатайстве, сообщил об отказе обвиняемого от его защиты. Однако исходя из указанного в законе срока явки приглашенного защитника назначение в рассматриваемом случае следующего заседания в срок менее чем пять суток явно не позволяло обвиняемому, тем более находящемуся под стражей, в полной мере воспользоваться правом на приглашение защитника».

Адвокат добавил, что ссылка суда на короткий срок рассмотрения апелляционной жалобы на постановление о продлении обвиняемым срока стражи с учетом сложившейся устойчивой повсеместной практики является формальностью. «Несоблюдение такого срока в целях обеспечения права обвиняемого на защиту вряд ли можно считать значительным нарушением уголовного процесса, тем более что такой срок установлен в большей степени в интересах обвиняемого. Таким образом, в данном случае привлечение к дисциплинарной ответственности адвоката, действовавшего не запрещенным законом способом в целях недопущения нарушения права обвиняемого на приглашение защитника, было бы несправедливым и могло породить в адвокатском сообществе чувство корпоративной незащищенности при осуществлении адвокатами добросовестной защиты с проявлением твердости и упорства. Подобные случаи – как действия адвоката, так и решение органа адвокатского самоуправления – являются ярким примером проявления независимости и силы адвокатуры», – подчеркнул Павел Гейко.