Изоляция от общества как средство исправления?

Назначая уголовное наказание, суд порой не учитывает личность подсудимого и характер деяния

Вениционов Денис
Адвокат АП Саратовской области, филиала Волжского района г. Саратова Саратовской областной коллегии адвокатов

23 Сентября 2022
Судебная практикаУголовное право и процесс

На примере одного уголовного дела хотелось бы обсудить необходимость назначения судами наказания в виде реального лишения свободы с целью «исправления» лиц, совершивших уголовно наказуемое деяние.

Не так давно на стадии кассационного обжалования осуществлял защиту В., признанной виновной по ч. 3 ст. 264 УК РФ и приговоренной к одному году и восьми месяцам лишения свободы в колонии-поселении.

Кратко приведу фабулу дела. В., работающая детским врачом-неврологом, в июле 2020 г. ехала за рулем автомобиля по сельской местности. Температура воздуха превышала 35 градусов (данный факт подтвержден материалами дела). Из-за внезапной потери сознания В. потеряла управление транспортным средством и совершила наезд на пожилую женщину, торговавшую на обочине ягодами и фруктами. От полученных травм потерпевшая умерла в больнице.

По данному факту было возбуждено уголовное дело.

Обвиняемая принесла извинения дочери погибшей, а также возместила материальный и моральный ущерб, в результате чего от гражданского иска та отказалась и просила суд подсудимую строго не наказывать. Тем не менее при вынесении приговора и назначении срока наказания суд обосновал его необходимостью достижения социальной справедливости, исправления осужденной и предупреждения новых преступлений с учетом личности, а также невозможностью применения ст. 73 УК РФ.

Возникает вопрос: о какой справедливости и каких новых преступлениях идет речь, и будет ли изоляция осужденной от общества являться предупреждением совершения ею новых преступлений?

Да, произошла трагедия – погиб человек. Несмотря на доводы защиты о том, что данное происшествие следует расценивать как несчастный случай, В. была признана виновной в инкриминируемом деянии.

К сожалению, формализм и шаблонность при рассмотрении дел судами вышестоящих инстанций встречаются на практике все чаще.

При рассмотрении дела судом первой инстанции не было допущено грубых нарушений уголовного и уголовно-процессуального законодательства, что, однако, не мешало вышестоящим судам посмотреть на дело «широко открытыми глазами». К сожалению, апелляционная и кассационная инстанции оставили приговор без изменения.

Я вступил в дело в качестве защитника на стадии кассационного обжалования, считая приговор чрезмерно суровым.

После удаления судей в совещательную комнату для вынесения решения присутствовавший в зале заседания прокурор кассационного отдела Генпрокуратуры, просивший оставить приговор без изменения, сказала мне, что ей искренне жаль осужденную и лучше ей себя не мучить, а сразу писать ходатайство на условно-досрочное освобождение либо замену неотбытой части наказания более мягким видом.

Абсурдность данной ситуации, на мой взгляд, в том, что при отсутствии грубых нарушений УПК при вынесении приговора судом первой инстанции изменить срок наказания либо применить к осужденному ст. 73 УК при обжаловании приговора практически невозможно.

На примере данного случая хотелось бы еще раз обратить внимание на необходимость принимать во внимание принцип соразмерности и справедливости назначаемых судом наказаний при вынесении приговоров, личность обвиняемых и характер деяния.

Хорошо зная систему УИС, могу утверждать, что в подавляющем большинстве случаев она не выполняет функцию исправления осужденного, а лишь помогает немного «отрезвить» лиц, попадающих в пенитенциарные учреждения.

И вновь возникает вопрос: была ли необходимость назначать срок наказания в виде реального лишения свободы женщине, ранее не привлекавшейся ни к уголовной, ни к административной ответственности и работающей детским неврологом, имеющей двух несовершеннолетних детей и мужа-пенсионера, являющегося инвалидом третьей группы в связи с кардиологическим заболеванием, за совершение преступления по неосторожности?