Законная юридическая деятельность или пособничество в преступлении?

Риски уголовного преследования за соучастие при оказании правовой помощи

Амасьянц Аркадий
Адвокат АП Московской области, Адвокатская консультация № 63 Межреспубликанской коллегии адвокатов, к.филос.н.

06 Сентября 2022
Судебная практикаУголовное право и процесс

Правоприменительная практика изобилует примерами привлечения к уголовной ответственности юристов в связи с осуществлением ими профессиональной деятельности по оказанию стандартной юридической помощи (консультации, составление документов правового характера, участие в качестве представителя доверителя в гражданском судопроизводстве). При этом следственные органы зачастую применяют к таким юристам общие нормы УК РФ о соучастии, что позволяет привлекать юристов в качестве подозреваемых (обвиняемых), действовавших в составе организованных преступных групп.

Проблему необоснованного уголовного преследования представителей юридической профессии иллюстрирует случай из моей адвокатской практики.

Так, 28 апреля 2019 г. старшим следователем СУ УВД по ТиНАО ГУ МВД России по г. Москве было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 и ч. 4 ст. 159.5 УК РФ (покушение на мошенничество в сфере страхования, совершенное организованной группой) в отношении неустановленных лиц.

Как следовало из постановления о возбуждении дела, неустановленные лица, имея умысел на неоднократное совершение преступлений (мошенничество в сфере страхования), в целях хищения денежных средств страховых организаций из корыстных побуждений разработали преступный план (схему) и создали организованную группу, в состав которой вошли неустановленные соучастники. В марте 2016 г. неустановленные лица инсценировали ДТП между двумя автомобилями. В продолжение единого преступного умысла в апреле 2016 г. неустановленные лица представили в страховую компанию подложные документы, якобы свидетельствующие о наступлении страхового случая, с целью получения страховой выплаты в 400 тыс. руб., однако не смогли довести преступление до конца по независящим от них обстоятельствам.

Таким образом, следствие посчитало, что неустановленные лица путем обмана относительно наступления страхового случая, действуя в составе организованной группы, пытались похитить у страховой компании 400 тыс. руб., чем могли причинить страховой организации материальный ущерб на указанную сумму.

29 апреля 2019 г. по данному делу в качестве свидетеля был допрошен Д. – индивидуальный предприниматель, осуществлявший деятельность по оказанию юридических услуг на возмездной основе. При этом следствие интересовали обстоятельства оказания Д. юридической помощи предполагаемому организатору преступной группы Т., а также лицам, которые, по мнению стороны обвинения, были соучастниками преступления.

При допросе Д. подтвердил, что является юристом и оказывал юридические услуги Т., а именно представлял его интересы в суде на возмездной основе по вопросам восстановления нарушенного права в сфере страхования. В своих показаниях Д. настаивал, что его действия носили исключительно законный характер, к мошенничеству в сфере страхования он не причастен.

Однако по окончании допроса Д. был задержан в качестве подозреваемого в порядке ст. 91 и 92 УПК и помещен в ИВС, но на следующий день освобожден. В тот же день по инициативе следствия в жилище юриста был проведен обыск, в ходе которого изъяты электронные носители информации, денежные средства и документы, принадлежащие Д. и членам его семьи.

В дальнейшем были возбуждены уголовные дела, соединенные в одно производство с делом, по которому Д. проходил как подозреваемый.

Срок предварительного следствия по делу неоднократно продлевался, при этом субъектный состав и численность участников ОПГ увеличивались.

В январе 2021 г. я направил старшему следователю СУ УВД по ТиНАО ГУ МВД России по г. Москве ходатайство о прекращении уголовного преследования в отношении подзащитного в связи с его непричастностью к совершению преступления (п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК). В обоснование доводов ходатайства указывалось, что само по себе оказание профессиональной юридической помощи не может квалифицироваться как пособничество в деятельности организованной группы без установления умысла на совершение действий, способствующих реализации преступных целей. Юридическая помощь, которую оказывал Д., носила стандартный характер, при этом при исполнении поручения он исходил из презумпции достоверности документов и информации, представленных доверителем, и их дополнительную проверку не проводил.

Кроме того, в ходатайстве обращалось внимание на отсутствие процессуальной активности со стороны следствия – так, с апреля 2019 г. никаких следственных и иных процессуальных действий с участием Д., направленных на расследование обстоятельств дела, не проводилось. Ссылаясь на Постановление
Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П, я напомнил, что по конституционно-правовому смыслу положения ст. 15 УПК не предполагают ограничение действия конституционного принципа состязательности, не освобождают должностных лиц госорганов – участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения от выполнения при расследовании преступлений и судебном разбирательстве уголовных дел конституционной обязанности по защите прав и свобод человека и гражданина, в том числе от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения или иного ограничения прав и свобод.

По результатам рассмотрения ходатайства 20 января 2021 г. было вынесено постановление о прекращении уголовного преследования Д. «Допрошенный по обстоятельствам уголовного дела Д. показал, что не причастен к мошенничеству в сфере страхования. В ходе предварительного следствия не добыто доказательств причастности Д. к совершению преступления. Таким образом, в ходе расследования уголовного дела установлено, что оснований для привлечения Д. в качестве обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 и ч. 4 ст. 159.5 УК РФ отсутствует, в связи с чем необходимо прекратить уголовное преследование в отношении Д. по основаниям, предусмотренным п. 1 ч. 1 ст. 27 УК РФ», – отмечалось в документе.

Примечательно, что следствию понадобились 1 год и 9 месяцев, чтобы прийти к выводу о прекращении уголовного преследования Д. по реабилитирующим основаниям. При этом, по мнению следствия, длительность расследования была обусловлена рядом факторов: изъятием значительного количества документов и их осмотром, установлением и допросами значительного числа свидетелей и представителей потерпевших, давностью расследуемых событий, производством большого количества следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, направленных на установление истины по делу.

Представляется, что приведенный пример свидетельствует об опасной тенденции, поскольку в данном случае следствием в нарушение ст. 5 УК была предпринята попытка объективного вменения, т.е. сам факт оказания юридической помощи стал достаточным основанием признать лицо подозреваемым в совершении преступления в составе ОПГ, без предварительного установления субъективных признаков соучастия.

Полагаю, что минимизировать возможные уголовно-правовые риски при оказании юридической помощи помогут следующие меры:

• внимательная проверка документов, представленных доверителем;
• надлежащее ведение документооборота;
• соблюдение «гигиены» деловой переписки и (или) делового общения;
• надлежащие финансовые взаимоотношения с доверителем;
• не принимать от доверителя на хранение электронные носители информации, средства связи, денежные средства, а также документы, не относящиеся к предмету соглашения об оказании юридической помощи;
• при взаимодействии с доверителем не выходить за рамки делового общения;
• проводить встречи с доверителем в помещении, которое используется юристом в профессиональной деятельности.

Кроме того, представляется целесообразной разработка постановления на уровне Пленума Верховного Суда РФ, в котором четко разграничивались бы критерии законной юридической деятельности и соучастия (пособничества) в преступлении.