ВС предлагает защитить близких правоохранителям лиц

Пленум ВС отправил на доработку проект постановления, разъясняющий вопросы судов о применении ряда норм УК РФ о преступлениях против порядка управления

Один из адвокатов отметил, что в проекте отсутствует хотя бы ориентировочное отграничение для судов умысла лица на противодействие законной и незаконной деятельности сотрудника правоохранительного органа. Второй выразил опасения, что суды будут исходить из того, что для гражданина любые действия правоохранителя должны являться априори законными. По мнению третьего,
разъяснений, которые дали бы новое понимание указанных норм Кодекса, проект постановления не содержит.

18 апреля Верховный Суд рассмотрел проект постановления о некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных ст. 317, 318 и 319 УК РФ. По итогам рассмотрения документ отправлен на доработку.

Субъекты составов преступлений

В проекте постановления, в частности, отмечается, что применительно к ст. 317 УК к сотрудникам правоохранительных органов могут быть отнесены должностные лица и не являющиеся должностными лицами госслужащие этих органов, наделенные полномочиями по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. К военнослужащим относятся лица, имеющие соответствующий статус согласно ст. 2 Закона о статусе военнослужащих, как исполняющие специальные обязанности военной службы по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, так и привлеченные в установленном порядке к осуществлению таких полномочий.

Для целей применения ст. 317 и 318 УК под близкими сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего или представителя власти следует понимать их близких родственников, иных лиц, состоящих с ними в родстве, свойстве (родственники супруга), а также лиц, жизнь, здоровье и благополучие которых заведомо для виновного дороги потерпевшему в силу сложившихся личных отношений.

Адвокат КА «Московский юридический центр» Дмитрий Клячков назвал правильным внесение ясности в отнесение к близким людям лиц, жизнь, здоровье и благополучие которых заведомо для виновного дороги потерпевшему в силу сложившихся личных отношений.

По мнению адвоката АП Тверской области Дмитрия Веретенникова, данное уточнение вызывает не только удивление, но и растерянность. «Подобная формулировка, в том числе об учете сложившихся личных отношений с потерпевшим, позволит судам, а также стороне обвинения излишне широко трактовать близость сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего или представителя власти с иными лицами, которые не являются ему ни близкими родственниками, ни иными лицами, состоящими с ним в родстве, свойстве (родственники, супруга). Такая позиция может привести к тому, что по данной категории уголовных дел могут быть необоснованно признаны близкими людьми соседи, консьержи (вахтеры), работники коммунальных служб, почтальоны и др. только лишь на том основании, что потерпевшим даны определенные показания», – пояснил он.

Разграничение составов и квалификация

Согласно п. 5 проекта постановления под посягательством на жизнь сотрудника правоохранительного органа или военнослужащего, а равно их близких в ст. 317 УК понимается убийство или покушение на убийство таких лиц. Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа или военнослужащего, а равно их близких, независимо от наступления общественно опасных последствий, охватывается ст. 317 Кодекса и не требует ссылки на ч. 3 ст. 30 и дополнительной квалификации по ст. 105.

В п. 7 отмечается, что посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа или военнослужащего, а равно их близких, не повлекшее причинение им смерти по не зависящим от лица обстоятельствам, следует отграничивать от применения насилия, опасного для жизни данных лиц, имея в виду, что при совершении преступления, предусмотренного ст. 317 УК, умысел виновного направлен на лишение потерпевшего жизни, а при применении указанного насилия отношение виновного к наступлению смерти потерпевшего может быть выражено только в форме неосторожности. Решая вопрос о направленности умысла виновного, суд должен исходить из совокупности всех обстоятельств содеянного и учитывать, в частности, способ и орудие совершения преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений (например, ранения жизненно важных органов), а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного.

Согласно п. 8 проекта при квалификации преступления по ст. 317 УК суду необходимо установить, что деяние совершено с целью воспрепятствования законной деятельности сотрудника правоохранительного органа или военнослужащего по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности либо по мотиву мести за такую деятельность. При этом указанная цель может заключаться в стремлении виновного прекратить или не допустить осуществление сотрудником правоохранительного органа или военнослужащим законной деятельности по охране общественного порядка или обеспечению общественной безопасности.

В соответствии с п. 9 проекта постановления законной признается такая деятельность сотрудников правоохранительных органов или военнослужащих по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, которая осуществляется ими в установленном законом порядке и в пределах полномочий. Если посягательство на жизнь лица, указанного в диспозиции ст. 317 УК, было связано с его законной деятельностью в качестве сотрудника правоохранительного органа или военнослужащего, не относящейся к охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, то такое деяние при наличии оснований квалифицируется как преступление против правосудия или против личности. Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего или их близких, совершенное из мести на почве личных неприязненных отношений виновного и потерпевшего, при наличии оснований квалифицируется как преступление против личности.

Согласно п. 10 уголовная ответственность по ст. 318 УК предусмотрена за применение насилия либо угрозу его применения, а по ст. 319 – за публичное оскорбление, если такие действия совершаются в отношении представителя власти – то есть должностного лица правоохранительного или контролирующего органа, – а также иного должностного лица, наделенного в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости, либо совершаются в отношении близких таких должностных лиц (ст. 318 Кодекса).

В связи с этим при решении вопроса о наличии в действиях обвиняемого (подсудимого) состава преступления, предусмотренного ст. 318 или ст. 319 УК, суду необходимо выяснить, является ли соответствующий сотрудник правоохранительного или контролирующего органа представителем власти либо наделено ли в установленном законом порядке иное должностное лицо государственного органа или органа местного самоуправления распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости.

В п. 12 разъясняется, что судам следует иметь в виду, что по ст. 318 или ст. 319 УК может быть квалифицировано только такое преступное деяние, которое совершено в связи с законным исполнением (публичное оскорбление по ст. 319 УК – также если оно совершено в ходе законного исполнения) представителем власти должностных обязанностей.

Согласно п. 13 проекта постановления, если посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа или военнослужащего, а равно их близких, применение насилия либо угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких совершены в ответ на незаконные действия со стороны указанных сотрудников, военнослужащих или представителей власти, содеянное при наличии оснований может быть признано необходимой обороной либо квалифицировано как преступление против личности.

Исходя из п. 14 проекта, под насилием, не опасным для жизни или здоровья, в ч. 1 ст. 318 УК следует понимать побои или иные насильственные действия, связанные с причинением потерпевшему физической боли либо ограничением его свободы (связывание рук, применение наручников, оставление в закрытом помещении и др.), не повлекшие причинения вреда здоровью потерпевшего, а под угрозой применения насилия – высказывания или иные действия лица, свидетельствующие о его намерении применить к потерпевшему любое физическое насилие, когда такая угроза воспринималась потерпевшим как реальная.

Под опасным для жизни или здоровья (ч. 2 ст. 318 УК) понимается насилие, которое повлекло тяжкий или средней тяжести вред здоровью потерпевшего, а равно причинение легкого вреда его здоровью, вызвавшее кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности.

По ч. 2 ст. 318 УК также квалифицируется применение в отношении представителя власти или его близкого насилия, опасного для жизни или здоровья, которое хотя и не причинило вред здоровью потерпевшего, однако в момент применения создавало реальную опасность для его жизни или здоровья.

Дмитрий Веретенников заметил, что в заключительной части первого абзаца п. 14 (после слов «или иные действия лица») описываются иные действия, свидетельствующие о намерении применить к потерпевшему любое физическое насилие, когда потерпевший воспринимал такую угрозу как реальную. По его мнению, указанная формулировка разъяснений угрозы применения насилия неконкретна и размыта. «В скольких случаях потерпевший в рамках уголовного дела, предусмотренного ч. 1 ст. 318 УК, при описании угрозы применения насилия укажет на действия лица как свидетельствующие о намерении последним применить к нему (потерпевшему) любое физическое насилие, когда такая угроза воспринималась потерпевшим как реальная? По моему убеждению, в 10 случаях из 10», – считает адвокат.

По мнению Дмитрия Веретенникова, правильной представляется следующая формулировка: «иные действия лица, свидетельствующие о его намерении совершить посягательство, сопряженное с насилием, опасным для жизни или здоровья, если у потерпевшего имелись основания опасаться осуществления посягательства».

Альтернативный вариант применения насилия

Согласно п. 15 проекта постановления применение насилия, в результате которого представителю власти или его близкому умышленно причинен легкий или средней тяжести вред здоровью, охватывается составом преступления по ч. 2 ст. 318 УК и дополнительной квалификации по ст. 115 или ст. 112 не требует.

Если в результате применения насилия здоровью представителя власти или его близкого умышленно причинен тяжкий вред, содеянное при отсутствии обстоятельств, предусмотренных ч. 2–4 ст. 111 УК, охватывается ч. 2 ст. 318 Кодекса и дополнительной квалификации по ч. 1 ст. 111 не требует. Применение насилия к представителю власти или его близкому, связанного с умышленным причинением тяжкого вреда здоровью при обстоятельствах, указанных в ч. 2–4 ст. 111 УК, квалифицируется по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 318 и ч. 2, 3 или 4 ст. 111 Кодекса.

Проектом предусматривается иной вариант второго и третьего абзацев п. 15. Так, если в результате применения насилия к представителю власти или его близкому умышленно причинен тяжкий вред здоровью, содеянное при отсутствии обстоятельств, предусмотренных ч. 3 или 4 ст. 111 УК, охватывается ч. 2 ст. 318 и дополнительной квалификации по ч. 1 или 2 ст. 111 не требует. Применение насилия, умышленно причинившего тяжкий вред здоровью, совершенное группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, а равно в отношении двух или более представителей власти и (или) их близких либо повлекшее по неосторожности смерть одного, двух или более указанных потерпевших, при наличии необходимых условий квалифицируется по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 318 и ч. 3 или 4 ст. 111 УК.

Унижение чести и оскорбление представителя власти

Согласно п. 17 документа преступление, предусмотренное ст. 319 УК, состоит в публичном унижении чести и достоинства представителя власти, затрагивающем его личностные и профессиональные (служебные) качества, совершенном при исполнении или в связи с исполнением потерпевшим должностных обязанностей и выраженном в неприличной форме.

Такое оскорбление может быть совершено посредством публичного высказывания в адрес потерпевшего ругательств либо размещения унижающих потерпевшего сведений в СМИ или в Интернете без ограничения доступа к соответствующим сведениям других лиц, а равно иных публичных действий, унижающих честь и достоинство потерпевшего (например, срывание форменного головного убора или погон), при условии, что они не причинили физическую боль либо вред здоровью.

Дмитрий Веретенников заметил, что в первом абзаце п. 17 применительно к ст. 319 УК указывается на затрагивание личностных качеств представителя власти. Субъект преступления, предусмотренного ст. 319 Кодекса, может публично указать представителю власти на то, что он допускает: употребление нецензурных слов в разговорной речи, грубость, обращение на «ты» и высокомерное поведение; нарушения порядка ношения форменной одежды, знаков различия по специальным званиям, принадлежности к федеральному органу, его территориальному органу или подразделению, функциональному предназначению и направлению деятельности, ведомственных знаков отличия; несоблюдение личной гигиены (например, не чистит зубы, не побрит, загрязнение форменной одежды и/или ее невыглаженность, неопрятный внешний вид); грубые грамматические ошибки в разговорной речи или при составлении служебных документов. «Очевидно, что все вышеописанные действия, которые затрагивают личностные качества представителя власти, даже если они, по мнению последнего, публично унижают честь и достоинство, не могут быть указаны в разъяснениях Пленума ВС», – полагает адвокат.

Согласно п. 18 проекта постановления обязательным условием уголовной ответственности за оскорбление представителя власти при исполнении им должностных обязанностей или в связи с их исполнением является публичный характер соответствующих противоправных действий. Вопрос о публичности оскорбительных действий должен разрешаться судами с учетом места, способа, обстановки и других обстоятельств дела (например, высказывание или иное выражение оскорбления в присутствии потерпевшего и (или) других людей, в том числе в общественных местах, в ходе проведения массовых мероприятий, размещение оскорбительных сведений в СМИ, на сайтах, форумах или в блогах, открытых для широкого круга лиц, в Интернете, массовая рассылка электронных сообщений).

Дмитрий Клячков заметил, что Пленум ВС в очередной раз подчеркнул необходимость публичности оскорбления для квалификации действий лиц по признакам преступления, предусмотренного ст. 318 УК. «Однако вновь не приведен критерий определения доказывания субъективной стороны преступления с учетом данного признака, поскольку в случае оскорбления лицо должно осознавать фактор публичности своих действий», – добавил адвокат.

Альтернативный вариант оскорбления после применения насилия

В соответствии с первым вариантом п. 20 проекта публичное оскорбление представителя власти, совершенное во время или после применения в отношении данного лица насилия или угрозы его применения, квалифицируется по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 или 2 ст. 318 и ст. 319 УК.

Второй вариант п. 20 предусматривает, что публичное оскорбление представителя власти, сопряженное с применением к нему насилия или угрозой его применения, охватывается ч. 1 или 2 ст. 318 УК и дополнительной квалификации по ст. 319 не требует, если все указанные действия совершены одновременно в отношении одного и того же представителя власти при исполнении им должностных обязанностей или в связи с их исполнением и охватывались единым умыслом.

Дмитрий Веретенников полагает, что с учетом принципа гуманизма второй вариант п. 20, как менее суровый, должен войти в постановление.

Дмитрий Клячков также считает, что второй вариант п. 20 предпочтительнее с точки зрения права, поскольку действия по оскорблению и применению насилия или угроза его применения совершенно разные и составляют различные объективные стороны преступлений.

Умысел виновного и охрана общественного порядка

Согласно п. 22 проекта постановления ответственность за преступления, предусмотренные ст. 317, 318 и 319 УК, наступает при условии, если умыслом лица охватывалось совершение посягательства на жизнь, здоровье или достоинство сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего или представителя власти либо близкого им лица в связи с осуществляемой этим сотрудником правоохранительного органа, военнослужащим или представителем власти служебной деятельности.

При этом следует исходить из совокупности обстоятельств, подтверждающих осведомленность лица о том, что потерпевший является сотрудником правоохранительного органа, военнослужащим или представителем власти (например, наличие у потерпевшего форменной одежды, использование им специального транспорта, предъявление служебного удостоверения), а в случае привлечения к ответственности по ст. 317 УК – также о том, что потерпевшим осуществляется деятельность по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности.

Дмитрий Клячков заметил, что п. 22 касается только критериев определения осведомленности лица о том, что потерпевший является сотрудником правоохранительного органа, но по каким критериям лицо может определить, законный ли характер носят действия сотрудника и имеются ли у него реальные полномочия на совершение таких действий, Пленум ВС не указывает. «Исходя из проекта, полагаю, существует риск, что суды будут исходить из того, что для гражданина любые действия сотрудника правоохранительных органов должны являться априори законными. Каких-либо критериев определения убежденности лица в незаконности действий сотрудников правоохранительных органов Пленум не приводит», – указал адвокат.

В соответствии с п. 23 проекта судам следует учитывать, что на отдельные категории сотрудников правоохранительных органов законом могут быть возложены исключительные по объему и характеру обязанности по защите жизни и здоровья граждан, противодействию преступности и охране общественного порядка (например, на сотрудников полиции независимо от замещаемой ими должности, места нахождения и времени суток в случаях, указанных в п. 2 ч. 2 ст. 27 Закона о полиции), в связи с чем ответственность по ст. 317, 318 или 319 УК за посягательство на такого сотрудника или его близких наступает в том числе в случаях осуществления им законной деятельности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности во внеслужебное время – например, когда он по собственной инициативе либо по просьбе граждан принял законные меры к предотвращению нарушения общественного порядка или пресечению преступления.

По мнению Дмитрия Веретенникова, согласно п. 2 ч. 2 ст. 27 Закона о полиции, сотрудник полиции независимо от должности, места нахождения и времени суток обязан в случае обращения к нему гражданина с заявлением о преступлении, административном правонарушении, происшествии либо в случае выявления преступления, правонарушения, происшествия принять меры по спасению гражданина, предотвращению и (или) пресечению преступления, административного правонарушения, задержанию лиц, подозреваемых в их совершении, по охране места совершения преступления, административного правонарушения, места происшествия и сообщить об этом в ближайший территориальный орган или подразделение полиции. Адвокат полагает, что содержание п. 23 должно быть тождественно содержанию п. 2 ч. 2 ст. 27 Закона о полиции.

В заключение Дмитрий Клячков добавил, что в проекте постановления отсутствует хотя бы ориентировочное отграничение для судов умысла лица на противодействие законной и незаконной деятельности сотрудника правоохранительного органа. В проекте постановления, добавил он, не разъясняется, по каким критериям следует разграничивать действия лица с умыслом на применение насилия против законных или противозаконных действий сотрудников правоохранительных органов. Между тем на практике это может вызывать серьезные затруднения.

Адвокат АП Ленинградской области Денис Лактионов полагает, что разъяснений, которые дали бы новое понимание составов преступлений, предусмотренных ст. 317, 318 и 319 УК, проект постановления не содержит.

Марина Нагорная