Пленум ВС разъяснил практику по преступлениям против правосудия

После доработки постановления из него исчезло разъяснение о квалификации действий судьи, принявшего заведомо незаконное решение о заключении под стражу

По мнению одного эксперта «АГ», постановление Пленума ВС претерпело в основном редакционные поправки. Другой ранее отмечал, что постановление посвящено главным образом вопросам квалификации преступлений против правосудия, но при этом в стороне остаются процессуальные проблемы, вытекающие из практики жестокого, бесчеловечного обращения и пыток, усугубляемой «круговой порукой» в правоохранительных органах и неэффективностью судебного контроля.

28 июня Пленум Верховного Суда принял постановление о некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях против правосудия, который был направлен на доработку 7 июня.

После доработки документ подвергся некоторым изменениям. В частности, в п. 1 речь теперь идет о лицах, задержанных в качестве подозреваемых в совершении преступления, вместо «подозреваемых, обвиняемых», как ранее указывалось в проекте постановления. Из финальной версии постановления исчезло разъяснение, которое ранее было в п. 4 проекта, касательно, в частности, того, что подразумевать под незаконным заключением под стражу или ее продлением, совершенным судьей в рамках ч. 2 ст. 301 УК РФ.

Несколько откорректировано разъяснение п. 5 (ранее п. 6 проекта), теперь оно выглядит так: «преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 301 УК РФ, является оконченным, когда в результате умышленных деяний лицо, в отношении которого применена мера процессуального принуждения в виде задержания подозреваемого, незаконно лишается свободы передвижения, а равно продолжает незаконно содержаться в качестве задержанного по подозрению в совершении преступления».

Также подверглось незначительной модификации разъяснение п. 9 о том, что при совершении преступления, предусмотренного ст. 302 УК РФ, при квалификации деяния по признаку совершения путем применения пытки следует исходить из положений уголовного закона, определяющих понятие пытки. Ранее для этих целей предлагалось апеллировать к примечанию к ст. 117 УК РФ.

В постановлении появилось разъяснение о том, что участник судопроизводства, представивший сфальсифицированные предметы и документы в качестве доказательств через своего представителя (защитника), не осведомленного относительно их подложности и преступных намерений своего доверителя (подзащитного), несет ответственность как исполнитель преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ. Разъяснение о том, что понимать под фальсификацией результатов ОРД, также подверглось некоторой корректировке.

Несколько изменено и разъяснение о том, кто может быть потерпевшим по уголовному делу в рамках ст. 303 Кодекса (п. 17 документа), в нем также появилась формулировка о том, что в случае возбуждения уголовного дела о преступлении, предусмотренном ст. 303 УК РФ, лицу, осужденному по приговору, основанному в том числе на доказательствах, фальсификация которых устанавливается, не может быть отказано в признании потерпевшим в рамках предварительного расследования или судебного разбирательства по данному делу лишь на том основании, что постановленный в отношении его приговор не был отменен или изменен в соответствующей части.

Из окончательного варианта постановления также исчезло упоминание о том, что деяние, предусмотренное ст. 306 УК РФ, является оконченным преступлением с момента регистрации заведомо ложного сообщения о преступлении соответствующим органом или мировым судьей.

Советник АБ ZKS, д.ю.н. Геннадий Есаков считает, что постановление Пленума ВС РФ претерпело в основном редакционные поправки. «Исчез проект пункта о квалификации действий судьи, принявшего заведомо незаконное решение о заключении под стражу. Видимо, ВС РФ посчитал этот пункт самоочевидным и не требующим дополнительного разъяснения. Появилось правило о квалификации действий по фальсификации доказательств, совершенном через невиновного посредника (п. 13). ВС вполне обоснованно предлагает в таком случае задействовать нормы о посредственном причинении (ч. 2 ст. 33 УК РФ). Интересное правило появилось в абзаце 2 п. 17 документа касательно признания лица потерпевшим по делу о фальсификации доказательств: лицо, в отношении которого постановлено на основе сфальсифицированных доказательств решение, не лишается права быть потерпевшим, даже если такое решение пока еще в отношении него не отменено. Неоднозначным выглядит решение ВС исключить разъяснение о том, что ответственность по ст. 307 УК РФ исключается в том случае, если соответствующее доказательство признано недопустимым. Трактуя это решение от обратного, можно предположить, что ответственность по ст. 307 УК РФ не исключается теперь и в связи с недопустимыми доказательствами», – полагает он.

Ранее федеральный судья в отставке, заслуженный юрист РФ Сергей Пашин отмечал, что постановление Пленума ВС посвящено главным образом вопросам квалификации преступлений против правосудия, но при этом в стороне остаются процессуальные проблемы, вытекающие из практики жестокого, бесчеловечного обращения и пыток, усугубляемой «круговой порукой» в правоохранительных органах и неэффективностью судебного контроля. «Для начала стоило бы признать вслед за Конституционным Судом, что процессуальное положение лица обусловлено не вынесением соответствующего постановления следователя, а фактической нуждой в защите права этого лица (п. 8–10 проекта). Это означает, что защита от принуждения к даче показаний, насилия, шантажа и издевательств должна обеспечиваться не только подозреваемым и обвиняемым, но и всем людям, в отношении которых фактически ведется уголовное преследование (например, когда человек доставляется в отделение полиции, подвергается обыску и “опросу” в связи с преступлением)», – заметил он.

Сергей Пашин также обратил внимание на то, что в документе ничего не говорится об ответственности чиновников, получивших сведения о пытках (со стороны полицейских или сокамерников), но не употребивших принадлежащей им власти для защиты человека от истязателей.

Зинаида Павлова