Оправдать нельзя осудить

После переквалификации обвинения прокурором суд вынес обвинительный приговор лицам, ранее дважды оправданным присяжными

Пармухин Владимир
Адвокат АП Тульской области, Щёкинская городская коллегия адвокатов

08 декабря 2023
Судебная практикаУголовное право и процесс

Согласно статистике доля оправдательных приговоров в России не превышает 1%. По тяжким составам УК РФ оправдательные приговоры выносятся еще реже.

В качестве примера приведу уголовное дело из моей адвокатской практики.

Первоначально органами предварительного следствия Ш. и С. обвинялись в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью Б. (опасного для его жизни и повлекшего по неосторожности смерть) группой лиц, с применением предметов, используемых в качестве оружия (ч. 4 ст. 111 УК).

Приговорами от 11 апреля и 25 декабря 2019 г., постановленными на основании оправдательных вердиктов присяжных, подсудимые были оправданы.

Приведу основные доводы защиты.

Одними из доказательств обвинения являлись заключения эксперта от 16 ноября 2018 г. и от 20 августа 2020 г., оглашенные в суде, выполненные одним и тем же экспертом Ч. При этом указаны различные временные интервалы наступления смерти Б. Так, стороной обвинения время и место преступления определены следующим образом: «06.06.2018 в период с 19 часов 00 минут до 21 часа 00 минут, более точное время следствием не установлено, на участке местности вблизи административного здания бывшего деревообрабатывающего завода». Время обнаружения трупа Б.: «10 часов 08.06.2018, лежащего у входа в здание, на земле» – т.е. спустя 37 часов. Согласно заключению эксперта Ч. смерть Б. наступила в течение шести часов с момента нанесения ему повреждений, от одних до трех суток к моменту осмотра трупа (9 июня 2018 г.). Смерть наступила примерно после 21:00 с 6 по 8 июня 2018 г.

Установлено ли было место нахождения Б. в период с 21:00 6 июня до утра 8 июня 2018 г. (более полутора суток)? Приносил ли кто труп Б., или потерпевший сам пришел на место, где впоследствии был обнаружен его труп? Ответов на эти вопросы присяжные не получили.

Кульминацией стал допрос эксперта о повреждениях, имеющихся у погибшего.

Согласно заключению эксперта от 16 ноября 2018 г., оглашенному частично по ходатайству обвинения, до присяжных было доведено следующее: «…смерть Б. наступила в результате закрытой тупой травмы головы и груди, осложнившейся острым нарушением гемоциркуляции (кровообращения) и отеком головного мозга, на что указывает наличие повреждений, подтвержденных при судебно-гистологическом исследовании. Учитывая данные трупных явлений, направительного документа, смерть могла наступить в промежуток времени примерно от 1 до 3 суток на момент исследования (09.06.2018), без учета условий нахождения трупа. Повреждения ˂…˃ могли образоваться в один небольшой промежуток времени, примерно до 6 часов до момента наступления смерти Б., на что указывают розовато-фиолетовый цвет кровоподтеков (выделено мной. – В.П.), свойства ушибленной раны и субдуральной гематомы, наличие в области повреждений кровоизлияний с гистологическими признаками начальных и выраженных реактивных изменений».

Допрошенный в суде эксперт Ч. достаточно полно описал результаты исследования. Он пояснил присяжным, что кровоподтек – это просвечивающее через кожу кровоизлияние в тканях, расположенных под ней. Оно возникает в результате излияния крови из поврежденных сосудов в мягкие ткани (подкожную жировую клетчатку, мышцы, межтканевые пространства). Понятие «кровоподтек» объединяет различные по происхождению и интенсивности скопления крови в толще мягких тканей и в промежутках между ними1. Кровоподтеки относятся к поверхностным травмам (МКБ-10) наряду с такими повреждениями, как ссадина, водяной пузырь (нетермический), ушиб, заноза, укус неядовитого насекомого.

Также из пояснения эксперта можно сделать вывод, что кровоподтек наряду с гематомой является составной частью такого понятия, как ушиб мягких тканей.

Эксперт также разъяснил присяжным, как определяется давность кровоподтеков по макроскопическим признакам – цветовой гамме. Он добавил, что при заживлении кровоподтека проходит ряд стадий, которые внешне проявляются изменением цвета: от красно-багровой припухлости (первые два часа) до сине-багрового, розовато-фиолетового в течение следующих 6–12 часов. С конца первых и начала вторых суток цвет кровоподтека синий, фиолетовый.

У погибшего был розовато-фиолетовый цвет кровоподтеков, что свидетельствует об их образовании за 6–12 часов до обнаружения трупа (при этом розовато-фиолетовый цвет кровоподтеков зафиксирован экспертом 9 июня 2018 г.).

Также на момент смерти в организме Б. этилового спирта не обнаружено. При этом свидетели обвинения и сами обвиняемые утверждали, что спирт, принесенный с собой, пили все, включая Б.

Совокупность этих данных позволила присяжным дважды оправдать С. и Ш.

Апелляционными определениями судебной коллегии по уголовным делам областного суда оправдательные приговоры были отменены.

Основанием для отмены приговора от 11 апреля 2019 г. апелляционный суд посчитал то, что при допросе свидетелей защитник «задавал вопросы, не относящиеся к компетенции присяжных заседателей. Более того, в прениях адвокат, помимо обоснования позиции защиты, оценки доказательств неоднократно допускал высказывания, не относящиеся к сути предъявленного обвинения, оценке доказательств, а ставил под сомнение законность получения доказательств, оценивал не доказательства, а действия стороны обвинения, создавал негативное отношение к правоохранительным органам в целом».

Оправдательный приговор от 25 декабря 2019 г. был отменен апелляцией по той причине, что при формировании коллегии присяжных на вопрос председательствующего о наличии близких родственников, которые ранее привлекались к уголовной ответственности, одна из кандидатов не сообщила, что ее супруг привлекался к уголовной ответственности по ч. 2 ст. 291 УК РФ; дело было прекращено в связи с деятельным раскаянием подсудимого – т.е. по нереабилитирующим основаниям. У другого кандидата отец был судим по ч. 1 ст. 234 УК. Эти обстоятельства стали известны стороне обвинения после провозглашения приговора. Таким образом, сторона обвинения ввиду сокрытия информации кандидатами в присяжные лишилась возможности заявить им мотивированный отвод.

Указанные присяжные входили в основной состав коллегии, разрешали дело по существу в совещательной комнате.

Дело (дважды после отмены оправдательного приговора судом апелляционной инстанции) возвращалось на новое рассмотрение в тот же суд первой инстанции в ином составе – со стадии судебного разбирательства – это притом что каких-либо новых доказательств ни одна из сторон не приводила.

Постановлением от 9 сентября 2020 г. дело было возвращено прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом. Таким образом, третья попытка стороны обвинения осудить Ш. и С. также не удалась.

Далее прокурор переквалифицировал действия обвиняемых на п. «а» ч. 3 ст. 111 УК, исключив обвинение в причинении смерти, но оставив умышленное причинение тяжкого вреда здоровью группой лиц с применением предметов, используемых в качестве оружия. Тем самым возможность рассмотрения дела судом присяжных была исключена.

Приговором от 14 июля 2021 г. Ш. и С. были признаны виновными по п. «а» ч. 3 ст. 111 УК. Основанием для обвинения послужили оглашенные на стадии следствия протоколы допросов свидетелей для устранения неточностей их высказывания в суде.

Более того, судебно-медицинский эксперт Ч. в судебном заседании выводы указанных заключений подтвердил и уточнил, что обнаруженные у Б. телесные повреждения расцениваются в совокупности как причинившие тяжкий вред здоровью на основании критериев опасности для жизни. Данные повреждения причинены тупым твердым предметом, состоят в причинно-следственной связи с наступлением смерти Б.

Учитывая данные трупных явлений и условий нахождения трупа, смерть Б. могла наступить в период от 36 часов до трех суток на момент исследования (9 июня 2018 г.). Травмы погибший «получил», как уточнил эксперт, в период с 6 июня по 22:00 7 июня. При этом информация, касающаяся кровоподтеков у Б., в приговоре приведена не была.

Апелляция оставила обвинительный приговор без изменения, а апелляционные (а впоследствии кассационные) жалобы защитников осужденных – без удовлетворения. Определением судьи Верховного Суда РФ в передаче кассационной жалобы на рассмотрение Судебной коллегии по уголовным делам ВС было отказано.

Таким образом, Ш. и С., ранее дважды оправданные по ч. 4 ст. 111 УК, были осуждены по п. «а» ч. 3 ст. 111 УК – при наличии трупа Б., найденного через значительное время.

Как указано в п. 2 Постановления Пленума ВС от 14 апреля 2016 г. № 13 «О судебной практике применения законодательства, регулирующего вопросы дисциплинарной ответственности судей», судья не может быть привлечен к дисциплинарной ответственности за допущенную судебную ошибку, из-за которой был принят неправильный судебный акт. То есть даже если судья принял решение, противоречащее закону и здравому смыслу, это не повлечет его дисциплинарную ответственность – судья просто ошибся.

На мой взгляд, приговор от 14 июля 2021 г. в отношении ранее дважды оправданных лиц – основание как минимум для проверки в порядке ст. 144–145 УПК РФ оснований для переквалификации действий подсудимых с ч. 4 ст. 111 УК на п. «а» ч. 3 той же статьи Кодекса (хотя бы в отношении должностных лиц, проводивших предварительное следствие по уголовному делу).

Описанные проблемы приводят к порочной судебной практике, опирающейся на возможность применения уловок в части «оправдания» нарушений УПК при расследовании уголовного дела как незначительных и не влияющих на приговор, на изменение более тяжкой квалификации преступления на менее тяжкую для исключения возможности рассмотрения дела судом присяжных и многие другие.

Считаю, что необходимым условием успеха любых начинаний в области уголовной юстиции и правоохраны является освобождение судей от структурных ограничений, не позволяющих им оправдывать подсудимых в связи с недостаточностью улик, а также прекращать уголовные дела по реабилитирующим и нереабилитирующим основаниям.

Прежде чем требовать от судей независимости и беспристрастности, необходимо, на мой взгляд, добиться, чтобы последствия вынесенного приговора были для них одинаковыми в случае как оправдания, так и обвинения подсудимого.

Как представляется, решению проблемы давления на суд могут способствовать следующие меры:

• ограничить на законодательном уровне право прокуратуры обжаловать оправдательные приговоры или требовать их пересмотра;
• ввести запрет на пересмотр уголовных дел в сторону ухудшения положения осужденного или ограничить права прокуратуры в части подачи апелляционных и кассационных представлений, оставив данное право лишь за потерпевшими (прокурор может поддержать их жалобы);
• внести изменения в УПК, наделяющие судью правом прекращения уголовного дела в связи с примирением подсудимого с потерпевшим по делам любой тяжести, при условии что потерпевшим в судебном процессе является то же лицо, против которого совершено преступление. Другими словами, примиряться с преступником может только тот, кто непосредственно пострадал от него, без отказа ему в этом праве прокуратурой и судом;
• наделить судей правом инициативы в признании факта деятельного раскаяния обвиняемого по своему усмотрению, на основании признаков собственного деятельного раскаяния (т.е. готовности загладить вред и впредь не повторять то же деяние), без ходатайства следователя.

1 «Судебная медицина» под ред. Н.В. Попова, 1946.