КС опубликовал собрание своих правовых позиций об определенности уголовного закона

В документе отражены выводы из девяти постановлений, вынесенных за последние 25 лет

Адвокаты посчитали наиболее важным Постановление № 8-П/2008, в котором указано, что закон должен быть ясным, определенным и недвусмысленным. При этом один из них назвал правовую определенность закона краеугольным камнем правовой системы любого государства. Другой подчеркнул, что КС предъявляет абсолютно разумные требования, однако законодатель продолжает наполнять УК оценочными категориями, которые позволяют фактически любое деяние признать преступным.

Конституционный Суд РФ опубликовал информационно-тематическое собрание своих правовых позиций об определенности уголовного закона (по состоянию на июль 2020 г.).

Наиболее значимые позиции

Прежде всего КС процитировал ч. 2 ст. 54 Конституции РФ, согласно которой никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением. Если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон. Далее Суд привел выдержки из 9 постановлений, вынесенных за последние 25 лет.

Так, в Постановлении № 17-П/1995 КС указал, что определение степени формализации признаков определенного преступления относится к исключительной компетенции законодателя. Позднее Суд разъяснил, что оценка степени определенности содержащихся в законе понятий должна осуществляться исходя не только из используемых в нем формулировок, но и с учетом их места в системе нормативных предписаний (Постановление № 9-П/2003).

В Постановлении № 4-П/2006 Конституционный Суд истолковал ч. 2 ст. 54 Конституции. Отмечается, что данная норма не позволяет возложить на человека ответственность за деяние, общественную опасность которого в момент совершения он не осознавал и не мог осознавать из-за отсутствия в законе соответствующего правового запрета. Тем самым, подчеркивается в документе, Конституция создает необходимые предпосылки определенности правового положения граждан.

Из Постановления № 8-П/2008 Суд процитировал сразу несколько позиций. Адвокат АП Республики Башкортостан Николай Герасимов в комментарии «АГ» отметил, что, хотя все указанные в собрании позиции КС важны, особое значение имеют выводы, изложенные в данном постановлении. В нем, в частности, отмечается, что любое преступление и меры уголовной ответственности за его совершение должны быть четко определены в законе так, чтобы исходя из текста соответствующей нормы – а в случае необходимости с помощью судебного толкования – каждый мог предвидеть уголовно-правовые последствия своих действий (бездействия).

«Данная позиция, на мой взгляд, направлена на то, чтобы любой человек мог оценить свои намерения и действия на предмет соответствия положениям уголовного закона и соответствующим образом при необходимости скорректировать, дабы не допустить нарушения закона. Соответственно, речь, по сути, идет о мотивации к правомерному поведению, т.е. о достижении цели общей превенции», – указал Николай Герасимов.

Не менее важна, по его мнению, позиция, из которой следует, что обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования направлено на недопущение появления противоречивой судебной практики, которая ослабляет гарантии государственной защиты прав, свобод и законных интересов граждан.

«В общем и целом в сфере применения уголовного закона судебная практика складывается более-менее единообразно. Однако до сих пор имеют место случаи различного толкования тех или иных составов преступлений, а также норм общей части УК в зависимости от субъекта Федерации или органа уголовного преследования. И это, к сожалению, по различным причинам не всегда устраняется на уровне Верховного Суда РФ», – заметил Николай Герасимов.

Особую значимость, по мнению адвоката, имеет указание КС на то, что уголовная ответственность может считаться законно установленной, лишь если она адекватна общественной опасности преступления и при этом уголовный закон четко определяет признаки этого преступления, отграничивая его от иных противоправных и тем более – от законных деяний. «Данное положение в первую очередь направлено на недопущение случаев необоснованного уголовного преследования, расширительного толкования УК, излишней необоснованной суровости правового регулирования, а также назначения наказания, не соответствующего общественной опасности содеянного», – пояснил Николай Герасимов.

В том же акте Суд снова разъяснил ч. 2 ст. 54 Конституции: в ней раскрывается содержание признанного «цивилизованными странами» общего принципа «nullum crimen, nulla poena sine lege» – «нет преступления, нет наказания без указания в законе». Из этого принципа следует, что устанавливающий уголовную ответственность закон не имеет обратной силы, не может толковаться расширительно (т.е. как распространяющийся на деяния, прямо им не запрещенные) и применяться по аналогии.

В следующем Постановлении № 3-П/2011 отмечается, что употребление в диспозиции статьи УК термина «незаконные» означает, что в других нормативных актах содержатся регулятивные нормы, которые наполняют содержание указанной нормы УК, и в системном единстве с которыми – а также с учетом смежных составов административных правонарушений – ее необходимо применять.

Постановление № 18-П/2014 посвящено толкованию ст. 222 УК и ряда норм Закона об оружии. В своих выводах КС подчеркнул, что при регулировании оборота оружия законодатель обязан учитывать правомочия собственников оружия, чтобы на основе в том числе принципа правовой определенности разграничить правомерный и противоправный оборот и обеспечить дифференциацию мер ответственности за нарушение установленных правил. При этом, добавил он, важно избежать их несоразмерного, избыточного и произвольного применения.

Ряд разъяснений общего характера Суд выделил из Постановления № 22-П/2015, посвященного ст. 226. 1 УК о контрабанде. В частности, КС раскрыл понятие принципа правовой определенности как обязывающего законодателя «формулировать уголовно-правовые предписания с достаточной степенью четкости, позволяющей лицу сообразовывать с ними свое поведение – как дозволенное, так и запрещенное – и предвидеть вызываемые им последствия». Однако тут же добавил, что этот принцип не мешает вводить в УК бланкетные нормы, которые для уяснения используемых в них терминов и понятий требуют обращения к другим нормативным актам. Кроме того, подчеркнул КС, такие нормы могут отсылать не только национальному праву, но и к международным договорам РФ.

Процитировал Суд и Постановление № 2-П/2017 по так называемой «Дадинской» статье – ст. 212.1 УК, устанавливающей ответственность за неоднократное нарушение порядка организации или проведения публичных мероприятий. КС отметил, что криминализация правонарушений, неразрывно связанная с конструированием состава преступления, системообразующими элементами которого являются объект, объективная сторона, субъект и субъективная сторона, не предполагает обязательного наличия признаков преступной общественной опасности у каждого из них.

«Такие признаки могут отражать не все, а лишь отдельные элементы состава преступления. В частности, общественная опасность деяния может быть обусловлена кумулятивным эффектом противоправного посягательства на охраняемые общественные отношения (объект преступления), временем, местом, способом его совершения и наступившими последствиями, в том числе их масштабом (объективная сторона преступления), формой вины, мотивами и целями противоправных действий, бездействия (субъективная сторона преступления)», – пояснил Конституционный Суд.

Наконец, в Постановлении № 17-П/2018 Суд выделил указание на то, что особую значимость требования четкости и недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе правового регулирования имеют для уголовного закона, поскольку он является исключительным средством, которое государство использует, если не может обеспечить необходимую охрану общественных отношений нормами других отраслей.

Адвокаты о правовой определенности УК

Николай Герасимов считает, что вопрос правовой определенности закона, особенно уголовного, является одним из краеугольных камней правовой системы любого государства. «Только максимальная конкретность, недвусмысленность, логичность, последовательность, понятность, непротиворечивость и взаимная связь всех положений каждой отрасли законодательства позволят обеспечить как стабильность и законность гражданского оборота, так и обоснованное привлечение к ответственности за соответствующие правонарушения», – указал он.

Адвокат АБ «Забейда и партнеры» Артем Саркисян также подчеркнул, что, хотя определенной и недвусмысленной должна быть буква любого закона, особое значение требование определенности приобретает применительно к уголовному законодательству. «Слишком велика цена ошибки при выборе неверного смысла двусмысленной нормы», – пояснил эксперт.

При этом он, как и Николай Герасимов, обратил внимание на Постановление КС № 8-П/2008. Именно в нем представлено наиболее верное понимание определенности уголовного закона, считает Артем Саркисян: «По справедливому и верному разъяснению КС, закон должен быть ясным, определенным и недвусмысленным. По сути, речь идет о синонимичных понятиях, основной смысл которых можно свести к недопустимости многозначности буквы закона».

«К сожалению, – отметил адвокат, – мы имеем такую ситуацию, при которой Конституционный Суд предъявляет абсолютно разумные требования к букве закона, но законодатель, подобно японской обезьяне Кикадзару, ничего не слышит и продолжает наполнять закон оценочными категориями, которые не только лишают возможности понять последствия своих деяний, но и позволяют фактически любое деяние признать преступным. А Верховный Суд, за которым закреплена ведущая роль по разъяснению оценочных понятий, уже подобно Мидзару и Ивадзару, ничего не видит и мало что говорит. Чтобы закон был определенный, недостаточно декларировать наличие проблемы. Надо создавать механизмы, препятствующие ее размножению. Неопределенный закон законом называться не должен», – убежден Артем Саркисян.

Екатерина Коробка