Адвокат добился условного срока для рецидивиста, обвиняемого в краже

Суд учел добровольное возмещение потерпевшему имущественного и морального вреда, признание обвиняемым своей вины и добровольное прохождения им лечения от наркомании и алкоголизма

В комментарии «АГ» адвокат Дмитрий Сотников поделился, как ему удалось добиться столь мягкого приговора, отмечая, что признание его подзащитного вело к последствиям в виде процессуальной экономии и являлось несомненно позитивным постпреступным поведением.

7 сентября Таганский районный суд г. Москвы вынес приговор (документ имеется у «АГ»), которым назначил наказание в виде 1 года условного срока неоднократно судимому мужчине, признавшему свою вину в краже.

Согласно обвинительному заключению 24 февраля 2021 г. около полуночи М. с целью совершения кражи с помощью физической силы вскрыл дверь, проник в помещение бара, где похитил шуруповерт стоимостью 4,5 тыс. руб., принадлежащий Д. После этого он скрылся с места преступления. Позднее причастность М. к преступлению была установлена, он был задержан правоохранителями и вскоре ему было предъявлено обвинение.

Вместе с тем защитник М., адвокат АП г. Москвы Дмитрий Сотников в комментарии «АГ» указал, что изначально ущерб оценивался в 15 тыс. руб. и владелец бара заявлял, что у него помимо шуруповерта пропали алкогольные напитки и энергетики. Но позднее он не смог представить следователю подтверждающие документы, поэтому в обвинительном заключении осталось лишь упоминание инструмента, стоимость которого сперва оценивалась в 5,7 тыс. руб., но затем была снижена.

Уголовное дело было рассмотрено в особом порядке, без проведения судебного разбирательства, поскольку подсудимый согласился с предъявленным ему обвинением и признал вину полностью. Суд установил, что М. осознает характер и последствия заявленного им ходатайства о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства и заявил о нем добровольно и после проведения консультаций с защитником. Таким образом, суд посчитал, что обвинение, с которым согласился М., обоснованно, подтверждается доказательствами и квалифицирует его действия по п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ.

Суд указал, что в ходе предварительного расследования подсудимому была проведена амбулаторная судебно-психиатрическая экспертиза, из выводов которой следует, что он не обладает каким-либо психическим расстройством и не имел их в период совершения преступления. Помимо этого суд обратил внимание, что с учетом наличия у М. синдрома зависимости от наркотических средств (наркомании) ему целесообразно прохождение лечения, медицинской реабилитации в медицинских организациях системы здравоохранения в порядке, предусмотренном ст. 72.1 УК РФ.

Дмитрий Сотников рассказал «АГ», что в судебном заседании прокурор настаивал на наказании в виде лишении свободы на 1 год 8 месяц строгого режима. В ответ адвокат попросил суд трезво смотреть на дело, указав на имеющиеся в нем нестыковки и пустоты и что если бы они ушли в общий порядок с отрицанием вины, то потеряли бы много времени, когда, по сути, преступление касается шуруповерта ценой 4,5 тыс. руб. «Должен ли суд тратить столько времени на данное дело, восполняя пробелы предварительного расследования?» – указал адвокат.

В частности, Дмитрий Сотников сообщил суду, что на месте преступления собирались улики и были найдены отпечатки пальцев, которые, согласно проведенной экспертизе, принадлежат не обвиняемому, а третьему лицу, которое следователь не стал устанавливать, поскольку М. сознался в преступлении. То же самое с дверью: проводилась экспертиза, согласно которой личинка замка не повреждена, и на это следователь не обратил внимания по той причине, что обвиняемый уже признался, что «отжал» дверь, соответственно, не нужно устанавливать, как именно было вскрыто помещение, пояснил адвокат.

Дмитрий Сотников привел доводы суду о том, что обвиняемый оказывает большое содействие, признавая свою вину, поэтому его признание вины отличается от обычного признания вины. Поскольку его признание ведет к последствиям в виде процессуальной экономии и является несомненно позитивным постпреступным поведением.

При назначении наказания судом были учтены характер и степень общественной опасности преступления, которое относится к категории средней тяжести. В качестве отягчающего обстоятельства был учтен тот факт, что ранее М. был судим за совершение умышленных преступлений, относящихся к категории тяжких и средней тяжести, за что имеет неснятые и непогашенные судимости. Таким образом, был признан рецидив преступления. В то же время суд признал смягчающими наказание обстоятельства добровольное возмещение потерпевшему имущественного и морального вреда, признание вины и чистосердечное раскаяние в содеянном, а также добровольное прохождение лечения от наркомании и алкоголизма.

С учетом изложенного суд посчитал, что исправление подсудимого М. возможно без изоляции от общества, и назначил ему наказание в виде 1 года лишения свободы, которое заменил условным осуждением.

В комментарии «АГ» Дмитрий Сотников поделился, что хотел опробовать рекомендации, которые даны в книге бельгийского адвоката Эдмона Пикара «Парадокс адвоката»: «Хотелось проверить: можно ли добиться успеха, если просто указывать судье на недочеты в материалах уголовного дела в условиях особого порядка?».

Адвокат рассказал, что долго думал над тем, как можно в условиях особого порядка представлять суть дела таким образом, чтобы подзащитный не получил реальный срок. «А перспективы получить реальный срок были: третий раз он представал в своей жизни перед судом, кроме того, имелся рецидив», – пояснил защитник.

В итоге Дмитрий Сотников пришел к выводу, что адвокат в такой ситуации в принципе может дать оценку признанию вины человека. Он обратил внимание, что преступление может быть расследовано и может быть раскрыто. Раскрыть преступление – установить виновных в совершении преступления, а расследовать – установить обстоятельства данного преступления, пояснил адвокат. По словам Дмитрия Сотникова, в данном случае преступление было раскрыто: был найден человек, который признался в своей вине, и в этой связи следователь посчитал, что дело можно не расследовать.

Относительно алкогольных напитков и энергетиков, которые изначально были в обвинительном заключении, но затем исчезли, Дмитрий Сотников задается вопросами: «Куда они исчезли? Они в принципе были украдены, но этот обвиняемый их не трогал? Или они были украдены этим обвиняемым, но это не установлено?» Адвокат подчеркнул, что его подзащитный возместил ущерб потерпевшему в 20 тыс. руб. и вернул шуруповерт следователю, который передал его по принадлежности. «То есть фактически в части шуруповерта ущерб возмещен (возвращена украденная вещь, причем добровольно – через выемку), а алкогольные напитки и энергетики ему не вменяются. За что в таком случае он отдал 20 тыс. руб. потерпевшему?» – задался вопросом Дмитрий Сотников.

По мнению защитника, все эти нестыковки по делу говорят о том, что если человек не признает своей вины и пойдет на общий порядок, то суд очень долго будет разбираться с этими неприятными обвинению нестыковками вплоть до возврата дела прокурору. «Тут встает вопрос о процессуальной экономии. С одной стороны – не расследованное полностью дело, а с другой стороны – человек, признавший свою вину. Такое признание вины сильно отличается от того признания, когда все доказательства собраны, дело полностью расследовано и обвиняемому, зажатому в угол фактами, ничего не остается как признать вину», – отметил Дмитрий Сотников.

Адвокат указал на неоднозначный момент с показаниями обвиняемого. «Изначально его опрашивали оперуполномоченные и следователь, без участия адвоката. Следователь допрашивал его как свидетеля, показания были набраны на компьютере, потом скопированы и вставлены в показания как подозреваемого и впоследствии обвиняемого уже с участием адвоката, протоколы были идентичны. Тут тоже нужно понимать, что в предварительном следствии у обвиняемого был адвокат по назначению, скорее всего, допроса как такового не было. Очевидно, там просто был предъявлен финальный вариант протокола, и подозреваемый с адвокатом его подписали», – поделился Дмитрий Сотников. По его мнению, с точки зрения адвокатской профессии это неправильно. Адвокат должен присутствовать при допросе, свидетельствовать, что все записано верно, но, к сожалению, это не всегда соблюдается, пояснил Дмитрий Сотников.

При этом он обратил внимание, что говорить в суде, что показания обвиняемого скопированы, в данном случае вредно, но можно указать судье на то, что обвиняемый сразу давал признательные показания настолько последовательно, что они совпадают на протяжении трех допросов друг с другом в точности до запятой. «С одной стороны, мы говорим в пользу обвиняемого, что он последовательно давал показания (положительное пострпреступное поведение в условиях особого порядка), с другой стороны, судья понимает, какой месседж несет адвокат своими словами, указывая, что реально допросов не было, а показания скопированы. А это уже основания для отмены решения в апелляции. Если прокурор захочет направить апелляционное представление, есть вероятность, что судья укажет на идентичность протоколов и убедит прокурора представление не подавать», – предположил Дмитрий Сотников.

Адвокат считает, что в случае, когда защита стеснена и признанием вины, и особым порядком, защитник все равно не должен уходить в сторону от разбора предмета и степени доказанности, он должен работать по делу и именно выявлять недостатки, свидетельствующие в пользу подзащитного, повышающие ценность его решения о признании вины, чистосердечность его раскаяния. «Судья наверняка не может проанализировать все детали дела, и в нормальном состязательном процессе адвокат и прокурор дают анализ своих доводов “за и против”, а судья должен эти доводы взвешивать, а не что-то абстрактное. Если адвокат не приводит никаких доводов, помогающих вынести решения в пользу подзащитного, тогда что в таком случае анализировать судье? Письменная позиция обвинения в виде обвинительного заключения у судьи всегда под рукой, чего не скажешь о позиции защиты», – отметил Дмитрий Сотников.

По его мнению, невозможно обойти вопросы доказанности уголовного дела, в том числе и в особом порядке. «В данном случае мы говорим о доказательствах не как о вещах в себе, здесь мы говорим о доказанности как критерии, обратно противоположном ценности признания человека. Чем меньше по делу установлено фактов, тем больше цена признания вины», – заключил Дмитрий Сотников.

Анжела Арстанова