Адвокат добился повторного оправдания присяжными обвиняемого в убийстве бездомного

После отмены оправдательного приговора, которого добился защитник по назначению, адвокату удалось убедить новую коллегию присяжных, что его подзащитный не причастен к преступлению

В комментарии «АГ» адвокат Алхас Абгаджава подчеркнул, что ключевую роль в оправдании его подзащитного сыграло портретно-ростовое исследование, подтвердившее, что на являвшейся одним из основных доказательств стороны обвинения видеозаписи с человеком, в котором свидетели опознали убийцу, был запечатлен не подсудимый. Защитник выразил надежду, что во второй раз оправдательный приговор устоит в апелляции.

15 мая Лефортовский районный суд г. Москвы повторно вынес приговор на основе единогласного вердикта присяжных, которым оправдал Георгия Шевченко в связи с его непричастностью к совершению вмененного ему убийства.

Адвокат АП Московской области Алхас Абгаджава, защищавший обвиняемого pro bono со стадии внесения возражений на апелляционное представление прокуратуры, рассказал «АГ» об обстоятельствах дела.

Подозрение из-за банковской карты

31 января 2018 г. электромонтажник Георгий Шевченко был задержан в подмосковной электричке по подозрению в убийстве бездомного Александра Сухоребрикова, которое произошло в июле 2017 г. в Москве, на улице Рогожский Поселок.

По версии следствия, обвиняемый в ходе ссоры с ранее знакомым бездомным на почве личных неприязненных отношений, реализуя внезапно возникший преступный умысел, нанес ему не менее 9 ударов ножом, отчего тот скончался в машине скорой помощи. При этом в фабуле обвинения не раскрывается, когда и где обвиняемый познакомился с потерпевшим и что за ссора между ними произошла.

Поводом для подозрений в отношении Георгия Шевченко стало обнаружение его банковской карты недалеко от места преступления. «Мой доверитель потерял карточку задолго до дня убийства, и она каким-то образом попала к оперативникам, – пояснил «АГ» Алхас Абгаджава. – Возможно, ее нашли бездомные, которые проходили по делу свидетелями, но на балансе средств не было. По карте нашли Шевченко, а дальше начали подгонять все улики под него».

Адвокат добавил, что в дальнейшем следствие исключило банковскую карту из материалов дела: «Могу предположить, что ее либо потеряли, либо – проверив через Сбербанк – получили информацию, что ее пытались активировать посторонние задолго до убийства. То есть к моменту убийства она была не у Шевченко». При этом, по словам защитника, следствие не предъявило биллинга сотового телефона подсудимого – вероятно, это также послужило бы доказательством его невиновности.

Алхас Абгаджава также отметил, что изначально Георгий Шевченко дал признательные показания под давлением (после первого оправдания подсудимый публично заявлял, что признание было получено под пытками в полиции) и после подписания явки с повинной был заключен под стражу. При продлении срока предварительного заключения Шевченко отказался от признания, а впоследствии ходатайствовал о рассмотрении дела присяжными.

Первое оправдание и обжалование приговора

При первом рассмотрении дела судом интересы подсудимого представлял защитник по назначению, адвокат АП г. Москвы Михаил Соловьев (связаться с ним «АГ» не удалось). В прениях (есть в распоряжении редакции) защитник указал на противоречия в показаниях свидетелей, подчеркнув, что приятели потерпевшего знали настоящего убийцу под именем Андрей, и он был опознан ими на видео с камер наблюдения близлежащего супермаркета. Предполагаемый убийца был выше Шевченко почти на 20 см, что следовало как из показаний свидетелей, так и из видеозаписи, являющейся ключевым доказательством по делу. Кроме того, адвокат отметил, что на изъятых с места убийства уликах не было обнаружено ДНК его подзащитного.

В результате присяжные единогласно сочли причастность подсудимого к убийству недоказанной, и 26 ноября 2018 г. на основании их вердикта был вынесен оправдательный приговор, а подсудимый выпущен из-под стражи.

Однако прокуратура посчитала, что при рассмотрении дела были допущены многочисленные нарушения законодательства, повлиявшие на мнение присяжных и содержание их ответов при постановке вердикта. Так, согласно апелляционному представлению прокурора в Московский городской суд (есть у АГ»), защита доводила до присяжных сведения, изучение которых не находится в компетенции коллегии, в том числе о ходе следствия и о якобы оказанном давлении во время предварительного расследования. Также прокуратура со ссылкой на ст. 252 УПК РФ указала, что в суде запрещается выяснять вопросы о возможной причастности к преступлению иных лиц, не являющихся подсудимыми по рассматриваемому делу.

В документе отмечается бездействие председательствующего судьи, который, по мнению прокуратуры, не всегда в нужный момент пресекал неправильные действия защиты и не всегда давал соответствующие разъяснения присяжным о необходимости не принимать к сведению слова адвоката.

Кроме того, указано, что в ходе судебного разбирательства адвокат Соловьев в присутствии присяжных неоднократно ставил под сомнение законность получения некоторых доказательств, собранных в ходе предварительного расследования, «в то время как недопустимыми доказательствами они не признавались». К числу таких заявлений были отнесены оценки адвокатом показаний свидетеля Веревкина (единственного очевидца момента убийства), заявившего, что подсудимый является «убийцей его друга». «Данное заявление свидетеля является безусловным нарушением закона… поскольку в данном случае вопрос о виновности или невиновности лица в предъявленном обвинении относится исключительно к компетенции коллегии присяжных заседателей. Адвокатом намеренно сделан акцент на поведение Веревкина с целью дискредитировать свидетеля и опорочить его показания», – сообщалось в представлении.

Наконец, в документе отмечалось, что сторона обвинения наряду с защитой допускала высказывания относительно достоверности первоначальных показаний обвиняемого, что также недопустимо.

Алхас Абгаджава в своих возражениях на представление прокурора (есть у «АГ») просил отклонить его и оставить оправдательный приговор без изменения. Он отмечал, что в представлении не конкретизируется, о каких якобы незаконных заявлениях адвоката идет речь, а на протокол судебного заседания в подтверждение своих слов прокурор не ссылается.

Изучив протокол заседания, защитник пришел к выводу, что в спорных местах председательствующий останавливал адвоката Соловьева, делал ему замечания и попросил присяжных не принимать во внимание высказывания защитника. «В свете вышеизложенного довод прокурора о том, что председательствующий не принимал меры, предусмотренные законодательством, выглядит ложным», – отметил Алхас Абгаджава.

Относительно заявлений свидетеля Веревкина защитник добавил, что указанный в апелляционном представлении тезис сложно комментировать в силу его абсурдности. «Ответственность за высказывания свидетеля лежит только на самом свидетеле и не может перекладываться на любую из сторон процесса. К тому же это свидетель, вызванный стороной обвинения», – подчеркивалось в возражениях адвоката. Там же отмечалось, что не представляется возможным усмотреть хотя бы гипотетическую причинно-следственную связь между заявлением свидетеля обвинения, утверждающего то, что подсудимый является убийцей, и последующим оправданием его присяжными.

Мосгорсуд отменил приговор

Изучив материалы дела, протокол судебного заседания, апелляционные доводы и контрдоводы сторон, Московский городской суд пришел к выводу об отмене оправдательного приговора.

Так, в апелляционном определении от 28 февраля 2019 г. указано, что до сведения присяжных стороной защиты постоянно доводилась информация, не относящаяся к обстоятельствам дела и не подлежащая исследованию с участием присяжных, которая ставила под сомнение законность получения доказательств, представляемых стороной обвинения, и, соответственно, их допустимость.

«Подсудимый и его защитник в ходе судебного процесса неоднократно, в присутствии присяжных заседателей, делали заявления о давлении, оказанном органами следствия на Шевченко, и ставили под сомнение исследованные стороной обвинения доказательства. Следовательно, подсудимый и защитник довели до присяжных заседателей сведения, не подлежащие обсуждению в их присутствии. Председательствующий судья на такое поведение участников уголовного судопроизводства со стороны защиты фактически не реагировал. Нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные стороной защиты, в силу их многочисленности и существенного характера повлияли на вердикт присяжных заседателей», – отмечается в документе. При этом, о каких именно словах защиты здесь идет речь, не уточняется.

Еще одно основание для отмены приговора апелляция усмотрела в неправильном заполнении старшиной коллегии присяжных вопросного листа. В частности, указано, что при ответе на вопрос, доказано ли, что убийство совершил Георгий Шевченко, рукой старшины записано «нет, не доказано», а на вопрос о виновности, соответственно, внесено – «нет, не виновен». Оба ответа были даны коллегией единогласно, без проведения голосования.

Мосгорсуд по этому поводу указал, что в вопросном листе по каждому вопросу, требующему ответа, следует указывать, принято решение единодушно или путем голосования, – с указанием его результатов. «Однако, как видно из вердикта, такие сведения в ответах на вопросы отсутствуют. В таком случае председательствующему надлежало указать присяжным заседателям на неясность и противоречивость вердикта, после чего предложить им вернуться в совещательную комнату для внесения уточнений в вопросный лист, что не было сделано. Исходя из этого, данный вердикт нельзя признать ясным и непротиворечивым», – сообщается в определении.

В итоге Мосгорсуд направил дело на новое рассмотрение в первую инстанцию иным составом коллегии присяжных. Попытка обжалования апелляционного определения в кассационном порядке, по словам Алхаса Абгаджавы, оказалась безуспешной.

Повторное оправдание

Новый состав коллегии присяжных вновь вынес оправдательный вердикт, на этот раз условно единогласный: присяжные единодушно высказались за недоказанность совершения подсудимым убийства, при этом пятеро из шести членов коллегии признали его невиновным (документ есть в распоряжении «АГ»). На основании вердикта 15 мая судом был вынесен оправдательный приговор с правом на реабилитацию.

По мнению Алхаса Абгаджавы, главную роль в оправдании сыграло отсутствие как прямых доказательств вины, так и мотива преступления. «Очень сильное впечатление на коллегию, судя по реакциям, произвело видео с камер наблюдения, расположенных на здании магазина. На нем очень хорошо видно, что это абсолютно другой человек», – отметил он. Адвокат добавил, что при первом судебном рассмотрении видео присяжным демонстрировала сторона обвинения, но при повторном не стала этого делать. «На этот раз видео показали присяжным по моему ходатайству, и было видно, что они впечатлены», – отметил Алхас Абгаджава.

Защитник добавил, что также заявил ходатайство о приобщении полученного им заключения специалиста о портретно-ростовом исследовании. «Прокурор не возразил, и судья была вынуждена ходатайство удовлетворить. Когда я довел до присяжных это исследование, подтверждающее, что по параметрам фигуры, росту и особенностям волосяного покрова можно сделать вывод, что опознанный на видео убийца – не Шевченко, думаю, в деле наступил поворотный момент», – отметил он.

При этом Алхас Абгаджава подчеркнул, что про пытки в полиции при присяжных не упоминали ни он, ни подсудимый. «Я решил, что впечатление будет сильнее, если присяжные сами все поймут по совокупности ситуации», – добавил он. Так, в прениях первоначальные признательные показания подсудимого объяснялись адвокатом следующим образом: «Надо ли уточнять, что смысл явки с повинной в ее добровольном характере? Объяснения в протоколе явки с повинной на двух строчках написаны рукой следователя, а не самого Шевченко. В первичных показаниях, в которых Шевченко вину признает, нет подробных и важных деталей, а казалось бы – почему бы следователю их не выяснить, если уж человек признает вину?!.. Помните, что признание само по себе, без серьезного подкрепления доказательствами, ничего не стоит, и вы сами знаете почему».

По мнению защитника, последней каплей, склонившей чашу весов в пользу невиновности подсудимого, стали оглашенные следственные показания свидетеля Веревкина, которого на этот раз в суд не доставили, хотя защита настаивала на приводе. «Я обращал внимание коллегии на четырехмесячный разрыв между его первыми показаниями на очной ставке, в которых он утверждал, что видит Георгия Шевченко впервые, а убийца был намного выше, выглядел совершенно по-другому и звали его Андрей, и вторыми показаниями, в которых он уже уверенно опознал в Шевченко убийцу. Также я акцентировал внимание присяжных на том, что очевидец преступления (бездомный) дал показания, самостоятельно заявив ходатайство в СК», – подчеркнул адвокат.

Комментарий эксперта «АГ»

В комментарии «АГ» эксперт по судопроизводству с участием присяжных заседателей, советник ФПА РФ Сергей Насонов назвал апелляционное представление, на основании которого был отменен первый оправдательный приговор, очень поверхностным и противоречивым. В документе, в частности, было указано, что «в ходе реплик стороной обвинения допускались высказывания относительно первоначальных показаний Шевченко, что недопустимо». «Если суды второй инстанции будут разделять эту логику (точнее, ее отсутствие), то ни один оправдательный приговор не устоит в апелляции, так как гособвинитель сам будет нарушать закон и сам же использовать это как апелляционное основание», – пояснил эксперт, отмечая, что соответствующей судебной практики пока что нет, но прокуратура уже не в первый раз пытается обжаловать оправдательный приговор таким образом («АГ» ранее писала о похожем казусе).

«Государственные обвинители всерьез пишут о том, что высказывания стороны защиты относительно достоверности первоначальных показаний Шевченко недопустимы. Между тем в суде присяжных любые высказывания относительно достоверности показаний разрешены – поскольку именно присяжные оценивают достоверность. Запрещено критиковать допустимость. Прокуроры допускают подмену понятий», – подчеркнул эксперт.

Также напомним, что Конституционный Суд РФ в Определении от 29 сентября 2011 г. № 1238-О-О указывал, что ст. 252 УПК, очерчивая пределы судебного разбирательства, устанавливает, что оно проводится в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному обвинению. «Данная норма не содержит запретов для подсудимого защищаться от предъявленного обвинения, в том числе приводить доказательства и доводы, свидетельствующие о том, что преступление было совершено другим лицом», – указано в документе. «Однако на практике суды далеко не всегда действуют в соответствии с провозглашенными КС подходами», – отмечал ранее в комментарии «АГ» член Совета ФПА, президент САП Максим Белянин.

Сергей Насонов критически оценил и доводы апелляционного определения Мосгорсуда. «Оба приведенных судом основания несостоятельны, – полагает он. – Во-первых, будто бы защита нарушила пределы судебного разбирательства и вышла за рамки компетенции присяжных. Но вместо приведения конкретных высказываний защитника, противоречащих запретам, изложенным в ст. 335, 336 УПК, суд ограничился перечислением страниц протокола и общими фразами о том, что до сведения присяжных заседателей стороной защиты постоянно доводилась информация, не относящаяся к обстоятельствам дела и не подлежащая исследованию с участием присяжных заседателей. Но какая именно информация? Когда защитник ее доводил до присяжных?»

Недоумение эксперта также вызвала фраза из апелляционного определения о том, что председательствующий судья «на такое поведение участников уголовного судопроизводства со стороны защиты фактически не реагировал». «Что это значит – вообще не реагировал или иногда реагировал (когда именно?), а иногда не реагировал? Непонятно», – задался вопросами он.

Довод о неясности и противоречивости первого вердикта, по мнению эксперта, вообще не выдерживает критики. «Согласно ч. 9 ст. 343 УПК результаты голосования указываются, только если вердикт не был единодушным. Поэтому никакой неясности вердикта здесь нет. Закон не обязывает писать слово “единодушно”, после ответа на вопрос», – подытожил Сергей Насонов.

Алексей Барановский