Закон и бизнес-план: пять дел о корпоративных договорах

Иллюстрация: Право.ru/Петр Козлов

Корпоративный договор позволяет прописать новый бизнес или принять новых партнеров. В нем могут указать, кто отвечает за производство, а кто – за финансы, закрепить отказ от прав учредителя. Если бизнес не пошел и кто-то нарушает обязательства – дорога в суд. Но юридические права можно гарантировать, а достижение показателей производства – нет. А если один из учредителей перестал платить другому за отказ от прав – это необязательно влечет убытки.

Учредители под «колпаком» контрагента

Может ли кредитор контролировать корпоративный статус своего должника, разбирались суды в деле № А05-5165/2018. ИП Виктор Тюкин поставлял продовольственные товары ООО «Рассвет» с 2010 года. К 2015 году за покупателем скопились долги. Тюкин переговорил с учредителями «Рассвета» Еленой Жемчуговой (49%) и Владимиром Петровским (51%). Они договорились обеспечить выплату денег двумя способами. Во-первых, по долгам покупателя поручилась другая фирма. А во-вторых, ИП Тюкин заключил корпоративный договор непосредственно с учредителями. Они обязались не продавать свою долю и не выходить из состава участников. А Тюкин считал, что это поможет привлечь учредителей должника к субсидиарной ответственности, если будет такая необходимость.

Поставщик компании считал, что контролирует учредителей покупателя с помощью корпоративного договора, который запрещал им выходить из общества. Но один из участников так и поступил.

Но в 2017 году Петровский ушел из бизнеса и его доля по закону перешла к самому «Рассвету». А Тюкин обратился в суд, где потребовал вернуть Петровского в состав учредителей, а сделку по выходу из общества признать недействительной.

Два суда отклонили иск предпринимателя. Они пришли к выводу, что учредитель вполне мог покинуть компанию согласно п. 1 ст. 94 Гражданского кодекса. Норма допускает выход без согласия других участников или общества, если это предусмотрено уставом. Устав «Рассвета» это разрешал, рассудили две инстанции. Да и сам корпоративный договор не требовал, чтобы Петровский получал согласие Тюкина на выход из общества.

Нарушение корпоративного договора само по себе не позволяет «обнулить» выход из общества, хотя и дает возможность привлечь Петровского к ответственности, согласились суды. Как они отметили, истец не доказал, что поступок ответчика нарушил его права. Интерес Тюкина был в том, чтобы вернуть деньги. Для этого он мог подать иск к «Рассвету» или поручителю, но не сделал этого, объяснили арбитражи. Они отклонили возражения Тюкина, который указывал, что потерял возможность привлечь Петровского к субсидиарной ответственности. «Для этого нужны специальные основания, которые в этом деле не установлены», – ответил 14-й ААС.

Договор – корпоративный или простого товарищества?

Правильно квалифицировать соглашение бывает непросто. Чем отличается корпоративный договор от договора простого товарищества, разбирались суды в деле № А50-34733/2017. Владимир Мельников заключил с Антоном Шалимовым соглашение о том, как они будут вести бизнес по производству и продаже древесно-угольных брикетов (другие участники – Мария Шалимова и Татьяна Кудринских). Условий было много. В частности, Мельников обязался пополнить расчетные счета двух обществ, Шалимов – погасить долги одной из фирм. Доходы они договорились делить поровну.

Но на деле все оказалось не так, как на бумаге. Договор исполнили только в незначительной степени, и оказалось, что у Шалимова нет денег на исполнение соглашения. Кроме того, он скрыл кредиторскую задолженность одной из своих фирм. Мельников был недоволен тем, что другие участники соглашения ничего не делают для организации производства, не соблюдают договоренности в части распределения расходов.

Мельников задался целью признать договор незаключенным. В своем иске он указал, что это договор простого товарищества, в котором не согласованы обязательные по закону условия. Например, характер вклада и его размер. Арбитражный суд Пермского края с этим согласился. По сути, Шалимов обязался представить мощности для производства брикетов, а Мельников отвечал за финансирование, рассудила первая инстанция. 

Ответчики не были согласны с такой трактовкой. Они настаивали, что каждый пункт соглашения самостоятельный и независимый от другого. Но АС Пермского края отверг их доводы. Он объяснил, что стороны хотели объединить вклады для совместного бизнеса, а это договор простого товарищества. При этом текст недостаточно четкий: «невозможно конкретно определить предмет совместной деятельности, общий объем финансирования, размер вклада каждого участника и порядок внесения вкладов в совместную деятельность». По этой причине АС Пермского края признал договор незаключенным.

Иного мнения оказался 17-й арбитражный апелляционный суд. Здесь речь именно о корпоративном договоре, в котором участники договорились, как они будут распоряжаться своими правами, рассудила апелляция со ссылкой на ст. 67.2 ГК. К тому же обстоятельства дела надо оценивать в пользу сохранения, а не аннулирования обязательств, а также с учетом презумпции разумности и добросовестности участников (п. 7 информационного письма Президиума ВАС от 25 февраля 2014 года № 165). Таким образом, 17-й ААС отказался признавать договор незаключенным. 15 октября 2018 года это постановление оставила в силе кассация.

Не заплатила за молчание

В феврале 2015 года Александр Петров и Мария Солеварова учредили ООО «Винтаж» с долями 30% и 70% соответственно. А через полгода составили «соглашение о перераспределении обязанностей». Петров устранялся от управления компанией и получения прибыли, а взамен ему полагались компенсации от 100 000 до 200 000 руб. в месяц до мая 2016-го. При этом соглашение считалось расторгнутым в случае задержки или невыплаты. Солеварова перечислила 135 000 руб. и на этом остановилась.

Один учредитель полностью отказался от своих корпоративных прав в пользу другого за ежемесячную «зарплату». Но получал он её недолго и потом решил взыскать убытки в суде.

В мае 2016-го Петров решил, что неисполнение соглашения причинило ему 1,6 млн руб. убытков, и обратился в суд. АС Приморского края отказал, потому что счел договор незаключенным (дело № А51-10201/2016). Из текста было непонятно, кто именно выплачивает компенсации Петрову. 

Но 5-й арбитражный апелляционный суд пришел к другому выводу. Условия договора не противоречат закону, стороны его исполняли, по поводу условий не спорили, Солеварова даже перевела первый платеж – всё это говорит о том, что договор нельзя признать незаключенным. Кроме того, добавила апелляция, у соглашения всего два участника, так что здесь тоже не может быть разночтений, кто должен платить деньги Петрову.

Убытков у него не возникло, решил 5-й ААС. Когда Солеварова перестала платить – Петров всего лишь получил обратно обычные права участника по управлению обществом. А если он считает, что партнёр неосновательно обогатился, судьи апелляции посоветовали ему подать отдельный иск. В 2017 году кассация подтвердила правильность такого подхода.

Корпоративный договор и предпринимательский риск

Владелец нефтеперерабатывающей площадки «Адыгейскнефтехим» Адам Яхутль в 2009 году нашел инвесторов для своего бизнеса – Алексея Баринова и Станислава Матвеева. Отношения оформили двумя документами. По договору купли-продажи Яхутль должен передать 60%-ю долю в предприятии ООО «Мост-Т» за 700 000 руб. Второе соглашение регулировало взаимоотношения Яхутля с Бариновым, Матвеевым и «Мостом-Т» «по совместному развитию общества». Три лица обязались развить мощность площадки до определенного показателя и вложить туда 30 млн руб. Яхутлю полагалось 10 млн руб. сразу же и 25 млн руб. – с прибыли. Такие соглашения стороны подписали в 2009 году, когда площадка была банкротом.

Надежды не оправдались. Компания вышла из одного банкротства, но впереди ее ждало другое. В 2014 году «Адыгейскнефтехим» признали несостоятельным по его заявлению и открыли банкротное дело (сейчас, судя по данным Casebook, компания находится в стадии ликвидации). В 2016 году Яхутль направил контрагентам предложение расторгнуть договор купли-продажи доли, но не дождался ответа и отправился в суд.

В деле № А01-1238/2016 Яхутль утверждал, что продал долю по очень заниженной цене в надежде на возрождение бизнеса и увеличение прибыли. Судебная экспертиза подтвердила его слова: согласно заключению, 60% предприятия в 2009 году стоили 206 млн руб., а вовсе не 700 000. Ссылаясь на существенное изменение обстоятельств и нарушение договора, истец просил расторгнуть договор купли-продажи. 

АС Адыгеи так и поступил. Он объяснил решение необходимостью толковать договоры совместно, потому что они «взаимосвязаны и преследуют одни и те же цели». При этом арбитраж отклонил доводы ответчиков. Он не принял во внимание платежное поручение на перечисление 10 млн руб. Яхутлю, поскольку там не было отметки банка и некоторых других реквизитов. Суд не счёл пропущенным срок исковой давности, ведь он начался, когда Яхутль предложил урегулировать дело миром в 2014 году. «Ранее этой даты обратиться за судебной защитой оснований не было», – объяснил АС Адыгеи.

Его решение исправил 15-й арбитражный апелляционный суд. Если результаты в бизнесе не были достигнуты – это следствие обычного предпринимательского риска, а последствия банкротства отражаются на всех учредителях предприятия. В деле нет доказательств, что ответчики злонамеренно скрыли 25 млн руб. с прибыли – этой прибыли просто не было. По мнению 15-го ААС, из текста договоров не следует, что судьба купли-продажи зависит от корпоративного соглашения. Если бы стороны хотели это увязать – ничего им не мешало включить эти условия в единый договор, рассудила апелляция.

Корпоративное соглашение может предусмотреть определенные показатели в бизнесе. Но если их не удалось достичь, то это предпринимательский риск.

Далее она проанализировала, как исполняли свои обязательства ответчики. Они заплатили по долгам «Адыгейскнефтехима» и вкладывались в производство. Что касается передачи 10 млн руб. Яхутлю, здесь апелляция учла утверждение из переписки, что эти деньги были «по устному распоряжению перечислены близкому родственнику». Да и сам Яхутль не заявлял официальные претензии на эту сумму. Он пытается вернуть проданную в 2009 году долю, но не возвращает ответчикам их вложения – здесь апелляция увидела злоупотребление правом и отказала в иске. Решение устояло в кассации.

Корпоративное акционерное соглашение

Владелец 40% акций АО «Рузам» Гази Лугуев был недоволен решением ООО «РНГС Трейдинг» (60%) – второго акционера – продать помещения «Рузама» стоимостью 7,8 млн руб. Он решил оспорить эту сделку в деле № А40-133036/2016. Лугуев утверждал, что сделка крупная, но не получила одобрения на общем собрании участников. Но суды отвергли эти заявления, потому что, согласно уставу, крупной считается сделка от 10 млн руб.

Помимо этого, суды оценили «генеральное соглашение о взаимоотношениях между обществом и его акционерами». Согласно этому документу, права покупателя как акционера [имеется в виду Лугуев – «Право.ru»] распространяются только на один объект с другим адресом. АС города Москвы по этой причине решил, что Лугуев не имеет права на иск. Истец не согласился с этим и подал апелляционную жалобу. Он настаивал, что генеральное соглашение – это, по сути, акционерное соглашение. И оно недействительно, поскольку переход прав на акции был зарегистрирован позже.

Но 9-й ААС отверг эти аргументы. Он использовал аналогию с ч. 10 ст. 67.2 ГК, которая устанавливает, что правила о корпоративном договоре применяются к соглашению о создании хозяйственного общества, если иное не следует из закона или сути соглашения. По этой причине генеральное соглашение нельзя признать недействительным, решила апелляция. А значит, Лугуев не имеет влияния на отношения общества по поводу других объектов, чем указанных в договоре.