Пределы разглашения адвокатской тайны при защите от уголовного преследования

Совет АП г. Москвы прекратил дисциплинарное производство в отношении адвоката, который в возражениях на апелляционную жалобу гражданина раскрыл информацию, по которой тот пытался проконсультироваться с ним

Одна из адвокатов назвала решение обоснованным и взвешенным, отметив при этом, что позиция Совета АП г. Москвы не может не вызывать дискуссию, поскольку ситуация неоднозначна. Второй указал, что решение напомнило ему о проблеме, когда в ходе судебного заседания разглашаются сведения, ставшие известными в процессе оказания квалифицированной юридической помощи, а потому стоит рекомендовать адвокатам ходатайствовать о рассмотрении судебного заседания в закрытом режиме.

Совет АП г. Москвы опубликовал решение, в котором не нашел оснований для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности за разглашение адвокатской тайны гражданина, не являющегося его доверителем.

Адвокат П. является соседом К. Вот уже более 10 лет между ними продолжается бытовой конфликт. 22 июля 2020 г. постановлением мирового судьи было принято заявление частного обвинителя К. о привлечении к уголовной ответственности П. за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 128.1 «Клевета» УК РФ.

24 декабря 2020 г. постановление было отменено, материалы направлены руководителю СУ СК по Т. области для решения вопроса о возбуждении уголовного дела в порядке, установленном ст. 448 УПК. Мировой судья указал, что у П. есть действующий статус адвоката, это в соответствии с п. 10 ч. 1 ст. 448 УПК во взаимосвязи с требованиями ч. 1 ст. 447 УПК требовало принятия решения о возбуждении уголовного дела руководителем следственного органа.

На данное решение К. подал апелляционную жалобу. Он указал, что П. скрыл от участкового Р. тот факт, что является адвокатом и что на момент подачи К. соответствующего заявления мировому судье его статус адвоката был приостановлен. О наличии этого статуса П. суду не сообщал, но, как только показаниями допрашиваемых лиц он стал изобличаться в распространении заведомо ложных сведений о К., П. через обращение в Совет АП г. Москвы восстановил статус адвоката, что позволило добиться решения об отмене постановления суда о принятии заявления частного обвинителя. При этом преступление, в котором обвиняется П., не имеет никакого отношения к адвокатской деятельности.

В возражениях на апелляционную жалобу П., с целью опровержения довода о сокрытии информации о наличии у него статуса адвоката, указал, что К. до июня 2018 г. неоднократно пытался проконсультироваться у него о том, как не платить алименты своей дочери или как побыстрее получить выходное пособие его сожительнице М., уволившейся из рядов МВД. Кроме того, П. в возражениях привел следующую фразу: «Не судимому К., не платившему своей дочери алиментов и просившему у меня советов, как их избежать вообще, спрятавшемуся в О. районе от других граждан…судить о мне как специалисте».

В связи с этим К. направил жалобу в АП г. Москвы, рассмотрев которую, Квалифкомиссия пришла к выводу, что П. нарушил взаимосвязанные положения п. 3, 4 ст. 6 и подп. 4 п. 1 ст. 9 КПЭА, что выразилось в разглашении без согласия доверителя сведений, составляющих адвокатскую тайну, в объеме, не являющемся разумно необходимым для обоснования своей позиции по возбужденному против него уголовному делу частного обвинения.

Совет АП г. Москвы посчитал, что Квалифкомиссия допустила ошибку в правовой оценке деяния адвоката П.

Совет указал, что без согласия доверителя адвокат вправе использовать сообщенные ему доверителем сведения в объеме, который он считает разумно необходимым для обоснования своей позиции при рассмотрении гражданского спора между ним и доверителем или для своей защиты по возбужденному против него дисциплинарному производству или уголовному делу (п. 4 ст. 6 КПЭА). В соответствии с п. 2 ст. 6.1 КПЭА при решении вопроса, связанного с сохранением адвокатской тайны, под доверителем понимается любое лицо, доверившее адвокату сведения личного характера в целях оказания юридической помощи.

Совет АП г. Москвы отклонил как несостоятельный и противоречащий требованиям п. 1 ст. 8 Закона об адвокатуре и п. 5 ст. 6 КПЭА довод П. о том, что отсутствие заключенного между ним и К. соглашения об оказании юридической помощи исключает возможность предъявления к нему претензий в разглашении сведений, составляющих адвокатскую тайну. Вместе с тем, оценивая наличие оснований для применения адвокатом положений п. 4 ст. 6 КПЭА, Совет обратил внимание на то, что объем сведений, составляющих адвокатскую тайну, которые могут быть разглашены, обусловлен защитительной позицией адвоката по возбужденному против него делу и должен быть разумно необходимым прежде всего для ее надлежащего обоснования.

В решении указывается, что, определяя пределы разумной необходимости сообщения адвокатом сведений, составляющих адвокатскую тайну, органы адвокатского самоуправления должны применять взвешенный и осторожный подход, не допускающий произвольных оценок и домыслов. В свою очередь, заявитель обязан привести доводы, в том числе и по вопросу о неразумности поведения адвоката при определении объема разглашенных сведений.

Совет отметил, что первый спорный фрагмент представляет собой утверждение адвоката о том, что К. пытался получить консультации. Так, П. указывал на информированность К. о его статусе адвоката, конкретизируя этот факт сведениями о том, что он «неоднократно пытался проконсультироваться» по двум вопросам юридического характера. Кроме того, должностное лицо, оценивающее достоверность этих сведений, получило возможность проверить их, например, запросив информацию о наличии у К. дочери, обязанности по уплате алиментов, а также близкого лица по имени М., уволившейся из органов МВД. При этом никаких конкретных сведений о характере алиментных обязательств и об обстоятельствах увольнения М. адвокат не сообщил.

При таких обстоятельствах Совет не усмотрел превышения разумных пределов раскрытия сведений, составляющих адвокатскую тайну. Совет также обратил внимание на то, что П. сообщил сведения о предмете, по которому К. лишь пытался у него проконсультироваться. «Квалификационной комиссией правильно установлено и указано в заключении, что между адвокатом П. и заявителем К. не заключалось соглашение об оказании юридической помощи. Поэтому сообщение предполагаемого предмета консультирования с указанием минимально необходимых конкретных данных, свидетельствующих о его правовом характере, было необходимо для подтверждения информированности К. о наличии у П. статуса адвоката, и иным способом это было невозможно обеспечить», – подчеркивается в решении.

Относительно второй спорной фразы Совет отметил, что данный фрагмент неразрывно связан с первым. Сама по себе неоднократность повторения в различных контекстах одних и тех же сведений, пусть и составляющих адвокатскую тайну, в целях защиты от предъявленного обвинения в совершении преступления и без превышения разумных пределов разглашения не может быть расценена как совершение дисциплинарного проступка. Умозаключение же П. о том, что К. «скрылся» от других граждан, не относится к сведениям, составляющим адвокатскую тайну, и, соответственно, не подлежит оценке на предмет ее разглашения.

Таким образом, Совет АП г. Москвы решил прекратить дисциплинарное производство.

В комментарии «АГ» адвокат, управляющий партнер Коллегии адвокатов «А4» г. Санкт-Петербурга Михаил Герасимов поддержал позицию Совета АП г. Москвы, назвав решение взвешенным. Он отметил, что Совет АП г. Москвы достаточно грамотно подходит к вопросу наличия либо отсутствия в действиях адвоката нарушений норм КПЭА. При этом Михаил Герасимов указал, что решение напомнило ему о проблеме, когда в ходе судебного заседания разглашаются сведения, ставшие известными адвокату в ходе оказания квалифицированной юридической помощи. «Стоит рекомендовать адвокатам ходатайствовать о рассмотрении судебного заседания в закрытом режиме», – подчеркнул он.

Кроме того, Михаил Герасимов отметил, что обычно следствие отбирает у адвоката подписку о неразглашении сведений, ставших известными в ходе предварительного следствия. По его мнению, такая же подписка должна отбираться у государственного обвинителя в ходе судебного следствия при рассмотрении дела в отношении адвоката. «Гособвинитель может выйти к журналистам и дать комментарии. Получается, что адвокату нельзя разглашать сведения, а обвинителю можно. И это не будет являться нарушением с его стороны», – обратил внимание он.

Адвокат Октябрьского специализированного филиала Башкирской республиканской коллегии адвокатов Надежда Крылова также назвала решение обоснованным и взвешенным, отметив при этом, что позиция Совета АП г. Москвы не может не вызвать дискуссию, поскольку ситуация неоднозначна.

«Такие истории, безусловно, не работают на авторитет адвоката, поэтому необходимо проявлять максимум усилий для недопущения возможности быть вовлеченными в подобные ситуации – избегать общения и встреч с теми, кто не способен адекватно воспринимать адвоката как человека и специалиста. А если этого не избежать, то делать в рамках правового поля все возможное для обеспечения безопасности от действий таких лиц. Мои советы сформулированы, исходя из многолетнего адвокатского опыта, опыта моих коллег и традиций российской адвокатуры. Адвокатская тайна – это та самая “священная корова”, которую всегда необходимо соблюдать и охранять», – резюмировала Надежда Крылова.