Обжалуется приговор, которым блогер осужден на пять лет колонии за сообщение в «твиттере»

Суд усмотрел в спорном сообщении угрозу применения насилия в отношении сотрудников Росгвардии и их детей

В комментарии «АГ» защитник осужденного Владислава Синицы отметил, что суд не дал надлежащей оценки заключению экспертов, представленному защитой, не проанализировал контекст высказывания, а умысел не был доказан. По его словам, это лишь малая часть нарушений и системных проблем отправления правосудия, характерных не только для данного дела, но и для всей правоохранительной системы. Эксперты «АГ» также критически оценили выводы суда и избранную им меру наказания. Один из них полагает, что приговор является скорее массовым устрашением. Другой назвал дело незаурядным, а наказание – чудовищным.

Адвокат АП Ленинградской области Денис Тихонов обжалует приговор Пресненского районного суда г. Москвы в отношении блогера Владислава Синицы, признанного виновным в совершении преступления по п. «а» ч. 2 ст. 282 УК РФ и приговоренного к пяти годам колонии.

Спорный твит

По версии следствия, 30-летний житель Московской области Владислав Синица 31 июля 2019 г. посредством мобильного телефона разместил в открытом доступе на своей странице в соцсети Twitter под псевдонимом Макс Стеклов следующую запись: «Посмотрят на милые счастливые семейные фото, изучат геолокацию, а дальше ребенок доблестного защитника правопорядка однажды не приходит из школы. Вместо ребенка по почте приходит компакт-диск со снафф-видео. Вы как будто первый день на свете живете, задавая такие вопросы!» По мнению правоохранителей, данное сообщение содержит угрозу применения насилия в отношении группы лиц – сотрудников правоохранительных органов и членов их семей.

3 августа мужчина был задержан. Два дня спустя ему было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 2 ст. 282 УК, и избрана мера пресечения в виде заключения под стражу сроком на два месяца (до 3 октября).

В комментарии «АГ» адвокат АК «Дашкин и партнеры» Дмитрий Никольский, осуществлявший защиту Владислава Синицы на стадии предъявления обвинения и избрания меры пресечения, отметил, что основанием для заключения обвиняемого под стражу послужило непризнание им вины в совершении преступления. При этом суд не стал анализировать пробел в доводах следователя, ходатайствовавшего об избрании данной меры, и аргументировал ее применение тем, что инкриминируемое преступление относится к категории тяжких. По словам адвоката, апелляционное обжалование содержания доверителя под стражей результата не дало.

Как указано в обвинительном заключении от 19 августа (есть у «АГ»), в ходе допроса обвиняемый своей вины не признал. Он пояснил, что ведет блоги в соцсетях, где публикует статьи на политические темы, а спорную запись опубликовал в продолжение беседы о противоправных действиях сотрудников Росгвардии во время проведения митингов в Москве, без призыва к активным действиям в отношении них. В частности, он размышлял о том, что продолжение подобной ситуации в стране может повлечь народные волнения, в ходе которых убивают сотрудников правопорядка, что присуще признакам гражданских войн стран третьего мира.

В документе также отмечалось, что, согласно результатам амбулаторного психиатрического исследования от 6 августа, в период инкриминируемого деяния у обвиняемого отсутствовали признаки психического расстройства, которое лишало бы его способности осознавать характер и общественную опасность своих деяний. Признаков зависимости от психоактивных веществ у него также не обнаружено.

Приведены также результаты психолого-лингвистических экспертиз, назначенных следствием. Так, согласно заключению экспертов от 9 августа, спорные записи содержат «психологические и лингвистические признаки побуждения, в том числе в форме призыва, к насильственным действиям и угрозы их применения в отношении сотрудников правоохранительных органов и их близких родственников, а также признаки возбуждения вражды и ненависти к ним».

Согласно экспертному заключению от 16 августа, спорный текст не содержит призывов к осуществлению насильственных действий в отношении правоохранителей и их близких родственников, но в то же время может быть воспринят как «инструкция к осуществлению насильственных действий в отношении близких родственников сотрудников правоохранительных органов – детей, в первую очередь лицами, склонными к агрессии и крайне негативно настроенными по отношению к действующей власти». Там же поясняется, что под словосочетанием «снафф-видео» в данном случае подразумевается видеоматериал, в котором запечатлено убийство ребенка сотрудника правоохранительных органов.

Кроме того, подчеркивалось в обвинительном заключении, обвиняемый заведомо знал, что размещенная им запись будет доступна всем пользователям соцсети ввиду отсутствия ограничения доступа. Таким образом, он, «обращаясь к широкому кругу лиц и осознавая противоправность своих действий, предвидя неизбежность наступления общественно опасных последствий и желая их наступления, совершил действия, направленные на возбуждение ненависти и вражды, в отношении сотрудников правоохранительных органов Российской Федерации и их близких родственников, совершенные публично, с использованием информационно-телекоммуникационной сети Интернет, с угрозой применения насилия».

Приговор – пять лет колонии общего режима

В судебном заседании подсудимый вину не признал. Он пояснил, что опубликованные им высказывания адресованы не широкому кругу лиц, а конкретным пользователям, участвующим в дискуссии. При этом он не преследовал цели возбуждения ненависти или вражды по отношению к какой-либо группе лиц, а лишь выражал таким образом возмущение действиями сотрудников Росгвардии, которые в ходе проведения массовых мероприятий в г. Москве допускали необоснованное применение насилия к участникам мероприятий и иным гражданам, а также действиями полицейских, в ряде иных случаев нарушающих закон.

Однако эти показания суд не признал достоверными, указав, что они опровергаются иными доказательствами, в том числе показаниями свидетелей – сотрудников Росгвардии, обеспечивавших общественный порядок во время проведения массовых мероприятий в Москве.

Как указано в приговоре (есть у «АГ»), свидетели пояснили, что во время исполнения служебных обязанностей были в форменном обмундировании, но без специальных средств, скрывающих лицо. При этом они видели, что их, а также иных сотрудников Росгвардии, снимают на фото и видео. В дальнейшем соответствующие видеозаписи были обнаружены ими в Интернете, а спорные ретвиты – в ленте новостей соцсети. Содержание данных записей свидетели восприняли как реальную угрозу жизни и здоровью их детей, идентифицировать которых при сопоставлении изображений и контактов в соцсетях, по их мнению, несложно.

Суд указал, что согласно протоколам осмотра страница соцсети подсудимого насчитывала свыше 360 читателей, все записи были доступны неограниченному кругу лиц. При этом подсудимый осознавал, что размещенный им в свободном доступе текст уже прочитан многочисленными пользователями, включившимися в обсуждение, а также будет прочитан всеми лицами, посещающими страницу. Кроме того, Владислав Синица не только не удалил спорные высказывания, но и поддерживал публичный интерес к ним. «Такие обстоятельства позволяют утверждать, что Синица В. допускал реальную возможность совершения в отношении определенной социальной группы лиц – сотрудников правоохранительных органов – действий, подробно описанных в рассматриваемом тексте, одобрял их и стремился таким образом возбудить в обществе чувства ненависти и вражды по отношению к указанной группе лиц», – сообщается в приговоре.

Суд также опроверг доводы защиты о том, что в отношении подсудимого была допущена провокация одним из пользователей соцсети. Со ссылками на материалы дела суд указал, что запись о действиях лиц, идентифицирующих сотрудников полиции и ОМОН по фотографиям из соцсетей, ответом на которую является рассматриваемое высказывание подсудимого, опубликована указанным пользователем задолго до формирования подсудимым ответа на нее, являлась однократной и больше автором не повторялась. Кроме того, она не являлась адресной, не была обращена непосредственно к подсудимому и не имела иных признаков провокации по отношению к нему.

В приговоре также отмечается, что вопреки доводам защиты квалифицирующий признак совершения подсудимым преступления – с угрозой применения насилия – также был подтвержден в ходе судебного разбирательства, которым было установлено, что в спорном тексте предлагается форма физического воздействия на членов семей правоохранителей. Таким образом, подчеркнул суд, с учетом описанных обстоятельств у лиц, которым адресована угроза применения насилия, имелись реальные основания опасаться ее осуществления.

С учетом характера, степени общественной опасности и обстоятельств деяния суд не нашел оснований для применения к подсудимому более мягкого вида наказания, а также не усмотрел оснований для изменения категории преступления на менее тяжкое в соответствии с ч. 6 ст. 15 УК. В итоге Владислав Синица был признан виновным в совершении действий, направленных на возбуждение ненависти и вражды, по признакам принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенных публично, с использованием информационно- телекоммуникационной сети Интернет, с угрозой применения насилия и приговорен к пяти годам исправительной колонии общего режима.

Доводы апелляционной жалобы

Не согласившись с приговором, защитник Владислава Синицы, адвокат Денис Тихонов обжаловал его в Мосгорсуд. В апелляционной жалобе (имеется у «АГ») он отметил, что выводы суда, по его мнению, противоречат фактическим обстоятельствам дела; при сборе доказательств следственным органом, а также их проверке и оценке судом допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, что повлекло неправильное применение уголовного закона. В комментарии «АГ» адвокат пояснил, что суд в течение одного дня (2 сентября) исследовал все доказательства обвинения и защиты, после чего стороны перешли к прениям.

В жалобе Денис Тихонов обратил внимание на противоречивые, не соответствующие фактической хронологии событий показания свидетелей, данные ими в ходе судебного следствия. В частности, один из них утверждал, что спорный ретвит опубликован 27 июля, хотя фактическая дата публикации – 31 июля. «Оба свидетеля не смогли назвать идентификационные имена своих аккаунтов в ʺтвиттереʺ и вместе с тем утверждали, что являются зарегистрированными пользователями соцсети, – пояснил он. – Ни один из свидетелей не смог описать интерфейс соцсети и способ получения доступа к сообщению». Он добавил, что сведения, сообщенные о записи, ее содержание, количество комментариев и лайков противоречили протоколам осмотра аккаунта доверителя. По мнению защитника, это свидетельствует об осведомленности свидетелей о спорной публикации не из первоначального источника (соцсети), а из сторонних ресурсов.

По словам защитника, доверитель настаивает, что, несмотря на неэтичность публикации, он не призывал никого к насильственным действиям и не хотел тем самым высказать угрозу в адрес любой группы лиц. «В ходе допроса он дал подробные пояснения со ссылкой на источники своей осведомленности и обосновал свои суждения, ссылаясь, в том числе, на художественные произведения, выступления политиков, новостные ресурсы, находящиеся в открытом доступе, из которых им была почерпнута терминология и информация. Доводы и пояснения Владислава Синицы в части формирования его личного мнения и основы для рассуждений нашли подтверждение в исследованном судом акте осмотра интернет-страниц, приобщенных к материалам дела защитником», – пояснил Денис Тихонов. Он добавил, что его доверитель также подал апелляционную жалобу от своего имени.

Защитник подчеркнул, что показания Синицы в части отсутствия призывов и угроз подтверждены заключением комиссии специалистов по результатам лингвистического исследования от 29 августа. «Указанному заключению суд не дал надлежащей оценки, ограничившись вырванными из контекста исследования определениями и сославшись на них в приговоре как на противоречащие друг другу, что свидетельствует об отсутствии надлежащего компетентного анализа текста», – подчеркнул он.

Также, по мнению адвоката, суд проигнорировал нарушения закона, допущенные при производстве психолого-лингвистических экспертиз, результаты которых были представлены стороной обвинения. Денис Тихонов пояснил, что по ходатайству защиты были исследованы постановления о назначении названных экспертиз, протоколы ознакомления с постановлениями о назначении экспертиз и заключениями экспертов. «В каждом случае были допущены нарушения: в одном – материалы были направлены эксперту до ознакомления стороны защиты с постановлением о назначении экспертизы. В другом случае следователь вовсе не знакомил защиту с постановлением и заключением эксперта, а предъявил его вместе с материалами дела в порядке ст. 217 УПК», – отметил он. Заключение, датированное 9 августа, не содержит данных о специальном, профильном образовании лиц, производивших исследование.

Со ссылкой на ч. 2 ст. 195 УПК РФ, п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2010 г. № 28 «О судебной экспертизе по уголовным делам» защитник подчеркнул, что вопросы, поставленные перед экспертом, и заключение по ним не могут выходить за пределы его специальных знаний. Кроме того, заключения не соответствуют требованиям, установленным ст. 25 Закона о государственной судебно-экспертной деятельности, а также ст. 195, 202, 204 УПК.

Отмечая нарушения, допущенные в экспертном заключении, датированном 16 августа, защитник указал, что при производстве и назначении экспертизы были нарушены требования УПК при назначении и производстве экспертизы. «Защита и приглашенные специалисты не имели доступа к методикам, приведенным экспертами, что исключает возможность проверки научности и достоверности выводов экспертизы в условиях их противоречий суждениям других экспертов и специалистов, чьи доводы были исследованы в судебном заседании», – добавил он.

В жалобе адвокат также обратил внимание на противоречия в заключениях экспертов. Так, в заключении от 9 августа указано, что спорная публикация содержит признаки побуждения в форме призыва к насильственным действиям в отношении сотрудников правоохранительных органов, а в заключении, датированном 16 августа, – что таких призывов там не содержится. При этом, по словам Дениса Тихонова, защите было отказано в допросе экспертов для разъяснения вопросов, входящих в их профессиональную компетенцию.

Защитник добавил, что суд проигнорировал иные протоколы осмотров средств связи, принадлежащих доверителю, его компьютера, а также протокол обыска в жилище. «Протоколы указанных следственных действий свидетельствуют об отсутствии у Владислава Синицы каких-либо экстремистских материалов и о его невовлеченности в экстремистскую деятельность», – отметил он.

В заключение он резюмировал, что приговор был вынесен в отсутствие протокола и аудиозаписи судебного заседания, и в настоящее время проводится техническое исследование видеозаписи на предмет признаков монтажа.

Открытым вопросом, по мнению адвоката, остается определение «группы лиц», «социальной группы» и подлежит ли лицо ответственности за критику власти, пусть и неэтичным образом. «Как видно из приговора, такого рода публикации суд исключил из обвинения, но тем не менее допустил вольное толкование, не подтвержденное материалами дела, спорного высказывания как содержащего призывы и угрозы», – пояснил Денис Тихонов.

Вторым важным вопросом, на который необходимо ответить суду второй инстанции, защитник назвал наличие умысла осужденного на осуществление экстремистской деятельности, при условии отсутствия в деле объективных данных о его наличии.

«Защита Владислава Синицы осуществлялась в предельно сжатые сроки, предварительное следствие окончено в 13 дней, – добавил он. – Защите не было предоставлено времени для подготовки к прениям – суд дал 15 минут для выработки позиции в условиях, исключающих конфиденциальную консультацию, а также для составления согласованного текста выступления в прениях. Аудиозапись судебного заседания отсутствует, что обусловлено ʺтехническим сбоемʺ. Протокол составлен спустя два дня после постановления приговора, что свидетельствует об отсутствии у суда возможности его использования при анализе доказательств и доводов сторон, исследованных в ходе судебного следствия».

По словам адвоката, это лишь малая часть нарушений и системных проблем отправления правосудия, характерных не только для данного дела, но и для правоохранительной системы в целом.

Эксперты «АГ» критически оценили приговор

Комментируя по просьбе «АГ» выводы суда, председатель МКА «Миронов, Кудрявцев и партнеры» Иван Миронов отметил, что деяние блогера, несомненно, преступно. «Никогда, ни при каких обстоятельствах недопустимо спекулировать, пусть даже чисто теоретически, в форме дискуссии, судьбами членов семей политических оппонентов, призывать к расправе над ними. Тем более если речь идет о детях, в том числе тех, кто к политике не имеет никакого отношения, а всего лишь охраняет закон и порядок», – подчеркнул он.

Однако, добавил эксперт, в ч. 2 ст. 282 УК говорится о действиях, направленных на возбуждение ненависти либо вражды с использованием Интернета, но лишь в случаях, когда они сопряжены с насилием или угрозой насилием. «Угроза должна быть реальна, – пояснил он. – Осужденный – не вооруженный головорез, а социально адаптированный, законопослушный, образованный человек с активной гражданской позицией. Его возмутили действия сотрудников Росгвардии на летних митингах оппозиции, а также то, что после этих митингов сотрудники правоохранительных органов по ночам врывались в квартиры многодетных семей только потому, что последние были зафиксированы фото- и видеосъемкой вблизи мест оппозиционных мероприятий».

По мнению адвоката, твит блогера противоправен, но каких-либо призывов, угроз не содержит. За подобные деяния, полагает он, следует назначать общественно-полезные работы, но не 5 лет колонии. «Вынесенный приговор – символ политической недальновидности, – резюмировал он. – Сегодня ст. 282 УК используется как ʺдубинаʺ правосудия. Решение суда – не более чем символ массового устрашения: чтобы другим неповадно было». При таких обстоятельствах, полагает Иван Миронов, надеяться на то, что приговор будет воспринят обществом как законный, не приходится.

По словам адвоката АП Красноярского края Владимира Васина, он, ознакомившись со спорным ретвитом, так и не смог понять, где и в чем лингвист усмотрел возбуждение вражды в отношении сотрудников полиции. «Когда читаешь опубликованный осужденным текст в первый раз, кажется, что он обсуждает действия каких-то третьих лиц в будущем, но при этом признаков побуждения в форме призывов в спорном тексте, на мой взгляд, просто не существует, – пояснил он. – А если нет таких признаков, не будет и состава преступления».

Адвокат с сожалением отметил, что «дело Синицы» невозможно назвать заурядным, как и невозможно не заметить его общественный резонанс. «Даже если представить, что Синица виноват, для меня совершенно немыслим тот срок, то чудовищное наказание, которое назначила судья ранее не судимому, не привлекавшемуся, положительно характеризующемуся, трудоустроенному молодому мужчине – пять лет лишения свободы в колонии общего режима за высказывание в Интернете, – подытожил адвокат. – Именно поэтому, особенно в контексте многих дел современной действительности, в которых сотрудники полиции пытают задержанных людей электрошокером, подбрасывают к потолку и мучают ершиком (бурятское дело), получая за это по приговору суда три года условно, я считаю современное правосудие несправедливым. Государство, где права полицейских защищаются сильнее и качественнее, чем права обычных граждан, – всегда будет ʺполицейскимʺ».