Fake-news и пандемия: как законодательство борется с дезинформацией

Иллюстрация: Право.Ru/Оксана Острогорская

Чуть больше года назад власти приняли пакет законов против фейковых новостей, а в апреле этого года антифейковое законодательство ужесточили двумя статьями Уголовного Кодекса. Но насколько эффективен этот год был для борцов с фейками и какие перспективы у поправок в УК.

Пришедшая в Россию весной этого года пандемия коронавируса тут же породила рост конспирологических настроений среди населения. Об их количестве говорит уже то, что некоторые энтузиасты даже создали отдельную «Энциклопедию коронавирусных слухов и фейков» для борьбы с дезинформацией. Власти же приступили к этому вопросу более радикально и уже в начале апреля приняли поправки в Уголовный Кодекс, карающие за распространение фейков на эту тему. С тех пор надзорные органы активно применяют новые положения.

Так, в середине апреля СКР возбудил уголовное дело в отношении лица, которое, по версии Следственного комитета, распространяло ложную информацию о высоком уровне смертности от COVID в местной больнице. Затем, Генпрокуратура обнаружила видеоролик на YouTube , в котором сообщалось, что новая коронавирусная инфекция – это на самом деле «болезнь Фейгельсона-Якобсона, существование которой скрывается. Ею могут быть инфицированы исключительно лица определённых национальностей». Авторы видео утверждали, что «под видом борьбы с коронавирусной инфекцией производится массовое изъятие у здоровых людей внутренних органов и их последующая продажа для трансплантации». 

В конце апреля Прокуратура выявила статью, в которой авторы утверждали, что вирус COVID-19 изобрели в лаборатории «Вектор», т.к., по их мнению, там производилось биологическое оружие. Авторы писали, что в сентябре прошлого года произошёл взрыв, а затем утечка вируса, который позже завезли в китайский город Ухань, чтобы скрыть масштабную катастрофу. В статье также подвергли сомнению официальную статистику.

В общем итоге, к началу мая, «Лига безопасного интернета» выявила 3 701 фейк о коронавирусе. Чаще всего они исходили из Москвы, Санкт-Петербурга, Астраханской области, Татарстана, Крыма и некоторых регионов Северного Кавказа.

По некоторым делам уже были предъявлены обвинения. Так, Кунцевский межрайонный прокурор Москвы утвердил обвинительное заключение в отношении гражданки, которая, по его мнению, распространяла ложную информацию в интернете о вывозе трупов из обсерватора в Крылатском. Статью о нарушении фейкового законодательства вменяют также создателю проекта «Омбудсмен полиции» Владимиру Воронцову и политологу Николаю Платошкину, которые сейчас находятся под арестом.  

Антифейковые законы в России

Пакет законов, запрещающих распространение и создание фейковых новостей были приняты в марте прошлого года. Это были принятые Федеральный закон от 18 марта 2019 года № 27-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях», а также ФЗ № 31-ФЗ «О внесении изменений в статью 15-3 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации».

Оба закона запрещают распространять в интернете ту информацию, которая создают «угрозу причинения вреда жизни или здоровью граждан, имуществу, угрозу массового нарушения порядка и общественной безопасности, угрозу создания помех функционирования или прекращения функционирования объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, кредитных организаций, объектов энергетики, промышленности или связи».

Федеральные законы ввели части девятую, десятую и одиннадцатую в ст. 13.15 КоАП, а также предусмотрели блокировку ресурса, разместившего фейковую новость, в законе «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». Эту функцию передали Роскомнадзору. Ограничение доступа к ресурсу применяют тогда, когда СМИ отказывается незамедлительно удалить размещённую новость.

Принятые изменения в законодательство определили штрафы от 30 000 до 100 000 руб. для обычных граждан, от 60 000 руб. до 200 000 руб. для должностных лиц, а также от 200 000 до 500 000 руб. для компаний. Этот диапазон сумм предусмотрен для тех, кто попался на фейковых новостях впервые. Если же публикация привела к чьей-либо смерти, или причинила вред здоровью, нанесла ущерб имуществу — штраф вырастает до 400 000 руб. для обычных граждан, 900 000 руб. для должностных лиц или 1,5 млн руб. для юридических.

Уже на стадии разработки законопроект вызвал резонанс. В частности, его критиковал Совет по правам человека при президенте. СПЧ указывал на противоречие между положениями двух законов: КоАП предусматривает наказание за распространение заведомо недостоверной информации, а внесудебную блокировку производят «просто по факту недостоверности информации, вне зависимости от умысла распространителя».

Другое противоречие связано с тем, что Роскомнадзор требует удалить информацию незамедлительно, но уведомляет об этом только СМИ. «Владельцы сайтов или страниц в социальных сетях, не являющиеся зарегистрированными средствами массовой информации, такого уведомления не получают и вообще не имеют шанса удалить недостоверную информацию добровольно, что означает их фактическую дискриминацию», отмечали в СПЧ. Дискриминация рядовых граждан заключается ещё и в том, что им, без тех ресурсов, какие есть у СМИ (репортёры, базы данных контактов, связи в ведомствах и т.д.), сложнее проверять достоверность информации.

К самому слову «незамедлительно» у Совета тоже возникали вопросы. Там указывали на то, что «малейшее промедление с удалением информации, вызванное, например, техническими причинами, обеденным или ночным перерывом, может привести к блокировке информационного ресурса. Причем, если сайт данного средства массовой информации основан на протоколе „https“, что сейчас широко распространено, блокировка будет технически возможна только для всего сайта».

Кроме того, Совет указывал на на неясность того, как суд будет устанавливать причинно-следственную связь между распространением недостоверной информации и возникновением угроз жизни и здоровью граждан и другими последствиями, а размеры штрафов СПЧ и вовсе называл «равнозначными разорению».

Тем не менее, закон снискал поддержку у некоторых юристов. Так, эти изменения горячо поддержал председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин. Выступая на ПМЮФ, он назвал фейковые новости порождением «практически безграничных» возможностей граждан становиться авторам СМИ, которые одновременно «являются средствами политического влияния».

Анализируя законодательство в области «фейковых новостей», юрист Европейской Юридической Службы Евгений Иванов сказал, что считает необходимым ввести дополнительное законодательное регулирование. «В частности, возможности прекращения производства по делу об административном правонарушении, по основаниям предусмотренном п. 9 ч. 1 ст. 24.5 КоАП, — выявление иных предусмотренных КоАП РФ обстоятельств, при наличии которых лицо, совершившее действия (бездействие), содержащие признаки состава административного правонарушения, освобождается от административной ответственности», пояснил свою позицию юрист.  

Руководитель группы правовой защиты информации
Пепеляев Групп

Пепеляев Групп

Федеральный рейтинг

группа

Арбитражное судопроизводство (средние и малые споры - mid market)

группа

ВЭД/Таможенное право и валютное регулирование

группа

Коммерческая недвижимость/Строительство

группа

Комплаенс

группа

Налоговое консультирование

группа

Налоговые споры

группа

Трудовое и миграционное право

группа

Фармацевтика и здравоохранение

группа

Экологическое право

группа

Антимонопольное право

группа

Банкротство

группа

Интеллектуальная собственность

группа

Корпоративное право/Слияния и поглощения

группа

Природные ресурсы/Энергетика

группа

Разрешение споров в судах общей юрисдикции

группа

Семейное/Наследственное право

группа

ТМТ

группа

Финансовое/Банковское право

группа

Цифровая экономика

×

Дмитрий Зыков,говоря о текущем состоянии антифейкового законодательства, считает, что «есть положения, которые хотелось бы уточнить или скорректировать». По его словам, «формулировки административного законодательства в части „заведомо недостоверной общественно значимой информации“ весьма общие, что открывает возможность широкого толкования и может позволить правоприменителям практически любую информацию квалифицировать в качестве таковой, любые нежелательные по той или иной причине новости». «В части административной ответственности также, например, не совсем понятно, что подразумевалось при установлении наказания с возможностью конфискации „предмета административного правонарушения“, если распространение информации происходит через СМИ или информационно-телекоммуникационные сети», добавляет юрист. 

Советник судебно-арбитражной практики
Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры

Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры

Федеральный рейтинг

группа

Антимонопольное право

группа

Арбитражное судопроизводство (крупные споры - high market)

группа

Комплаенс

группа

Корпоративное право/Слияния и поглощения

группа

Международные судебные разбирательства

группа

Международный арбитраж

группа

Морское право

группа

Разрешение споров в судах общей юрисдикции

группа

Рынки капиталов

группа

Семейное/Наследственное право

группа

Страховое право

группа

Трудовое и миграционное право

группа

Уголовное право

группа

Управление частным капиталом

группа

Фармацевтика и здравоохранение

группа

Финансовое/Банковское право

группа

Экологическое право

группа

Банкротство

группа

ВЭД/Таможенное право и валютное регулирование

группа

ГЧП/Инфраструктурные проекты

группа

Интеллектуальная собственность

группа

Коммерческая недвижимость/Строительство

группа

Налоговое консультирование

группа

Налоговые споры

группа

Природные ресурсы/Энергетика

группа

ТМТ

группа

Транспортное право

группа

Цифровая экономика

1
место
По выручке

1
место
По количеству юристов

1
место
По выручке на юриста (Больше 30 Юристов)

Профайл компании

×

Алина Кудрявцева полагает, что благодаря этим законам «уголовно-правовое или административное преследование возможно и активно применяется за распространение информации как в СМИ, так и частными лицами в соцсетях и даже месенджерах. В сочетании с ужесточением мер уголовной ответственности, существенным размером штрафов и возможностью оперативной внесудебной блокировки Роскомнадзором сайтов СМИ это теоретически может сделать fake news эффективным инструментом борьбы с нежелательным активизмом». Юрист отмечает, что принятое законодательство «лишь в общем описывает критерии, которым должна соответствовать информация, подпадающая под определение fake news. Поэтому все ориентиры следует искать в правоприменительной практике, что подразумевает значительный вес судейского усмотрения или позиции Роскомнадзора».  

Как применяли законы

Фигурантами самого первого дела по законодательству о фейк-ньюз стали Издательский дом «Момент истины» и его главный редактор. Тогда Генпрокуратура потребовала заблокировать несколько видео, одно из которых было названо «Срочно! В России готовит революцию Майдан». Издательству назначили штраф в размере 200 000 руб., а редактору — 60 000.

Решение по делу № 12-403/2019 Магасский суд вынес в сентябре прошлого года. Тогда к административной ответственности по ч. 9 ст. 13.15 КоАП привлекли М.О. Даскиева. Как следует из решения по делу, он разместил  на сайте «Совет тейпов - Мехк-кхел» обращение. В нём Даскиев заявлял, что у российские власти хотят передать земли Ингушетии соседним субъектам РФ, а саму республику ликвидировать. В итоге нарушителя оштрафовали на 15 000 руб.

Другой случай в Амурской области разбирал Селемджинский районный суд. Фигурантом дела № 5-45/2019 была Тоушкина Т.Н. В одной из групп WhatsApp, она написала, что в Селемджинском районе, почвы, из-за подтопления, оказались заражены цианидом. Выяснив, что это неправда, суд счёл эту дезинформацию опасной, т.к. она «способна вызвать панические настроения у граждан в период режима чрезвычайной ситуации», который ввели в Амурской области из-за потопов. Суд посчитал, что её действия «не содержат уголовно-наказуемого деяния».

В то же время, сама Тоушкина утверждала, что увидела сообщение с соответствующей информацией в другой группе. Прочитав его, она разослала письмо своим знакомым, потому что переживала за родственников, проживающих в посёлке, о котором шла речь в том сообщении.Позже, в ходе разбирательства, Тоушкина полностью признала вину и раскаялась в содеянном. Все эти обстоятельства суд счёл смягчающими и назначил ей штраф в размере 15 000 руб.

Это дело поднимает вопрос об умысле. Если предположить, что приговорённая к штрафу Тоушкина не сама придумала эту новость, а просто распространила созданные кем-то другим слухи, до какой степени её саму можно считать жертвой дезинформации?

Здесь напрашивается аналогия, которую приводил в своём экспертном заключении Совет по правам человека при Президенте. СПЧ отсылал к террористическому акту в Беслане, когда официальные сообщения властей о количестве заложников в школе № 1 оказались недостоверными. По мнению Совета, логика законодательства о фейковых новостях предполагала, что «прокуратуре следовало наложить запрет на распространение именно этой, официальной информации, поскольку она была недостоверной».

В СПЧ отмечали, что в случае с ситуациями стихийных бедствий и техногенных катастроф точной информационной картины может не быть даже у компетентных государственных органов. «При этом произвольное признание судом факта заведомой недостоверности информации приведет к тому, что суд должен будет вторгаться в такие далекие от права вопросы, как вера и доверие. Это неминуемо приведет к нарушению в подобных делах конституционных прав граждан на свободу получения и распространения информации, на свободу слова, свободу мнений и свободу массовой информации (статья 29 Конституции Российской Федерации)», указывали эксперты Совета.

Отвечая на вопрос об умысле, юрист
КИАП

КИАП

Федеральный рейтинг

группа

Арбитражное судопроизводство (средние и малые споры - mid market)

группа

Разрешение споров в судах общей юрисдикции

группа

ВЭД/Таможенное право и валютное регулирование

группа

Интеллектуальная собственность

группа

Комплаенс

группа

Налоговое консультирование

группа

Страховое право

группа

Уголовное право

группа

Антимонопольное право

группа

Банкротство

группа

Коммерческая недвижимость/Строительство

группа

Международный арбитраж

группа

ТМТ

группа

Трудовое и миграционное право

группа

Финансовое/Банковское право

группа

Корпоративное право/Слияния и поглощения

Профайл компании

×

Даниил Жердев сказал, что «под заведомостью недостоверности или ложности информации в названных нормах подразумевается осведомленность лица на момент распространения в том, что такая информация недостоверна или ложна». «Например, гражданин, не имеющий соответствующего медицинского образования в большинстве случаев не может достоверно знать об эффективности/неэффективности распространяемого в интернете способа лечения, но в целях заботы о близких пересылает подобное сообщение своим родственникам и друзьям», продолжает адвокат.

При этом, по его словам, принцип презумпции невиновности предполагает, что привлекаемое лицо не должно доказывать отсутствие осведомлённости, и если у суда нет доказательств такой осведомлённости, то привлекать гражданина к административной или уголовной ответственности нельзя. «Следовательно, при привлечении к ответственности за распространение информации, которая является так называемой фейковой новостью, должно быть доказано, что привлекаемое лицо знало о том, что информация недостоверна и умышленно ее распространило», добавил адвокат.

Говоря же о деле Тоушкиной, юрист выразил уверенность, что единственной причиной решения суда о взыскании с неё штрафа стало заявление о признании вины. «Представляется, что при отсутствии такого заявления у суда отсутствовали бы основания для привлечения к административной ответственности», заключает Жердев.

Адвокат Станислав Селезнев из международной правозащитной группы «Агора» считает, что «в данной ситуации распространенное сообщение не может считаться заведомо недостоверным для гражданки, так как из содержания данного сообщения следует, что она считала распространяемую ею информацию соответствующей действительности, в том числе предполагала, что упоминаемые ею события могут наступить в будущем». Адвокат ссылается на постановление по делу 5-145/2020, которое принял Нерюнгринский городской суд Якутии. В частности суд указал, что «любой человек имеет право на собственное мнение относительно любых происходящих в его жизни событий, даже если такое мнение объективно не соответствует действительности или же такое мнение не соответствует какой-либо другой точке зрения на происходящие события, в том числе и точке зрения органов власти и их должностных лиц на такие события».

Кроме того, при принятии решении о том, что высказывание гражданина является констатацией, а не выражением мнения, нужна отдельная лингвистическая экспертиза, считает Селезнев. «Если суд берёт на себя полномочия лингвиста, самостоятельно разрешает вопрос, требующий специальных познаний, то судебный акт, вынесенный им будет противоречить закону», добавляет адвокат.

Помимо этого, дело Тоушкиной поднимает и вопрос безопасности. «Нельзя исключать случаев гибели людей лишь потому, что граждане, осведомленные о чрезвычайной опасности, предпочтут не разглашать эту информацию и не предупреждать других об опасности под угрозой привлечения к ответственности за распространение фейков», поясняет Селезнёв. «Поскольку умысел является одним из ключевых элементов состава правонарушения/преступления, его отсутствие не должно позволять суду вынести обвинительный судебный акт», добавляет адвокат. Он также выражает опасения, что «новые нормы фактически закрепили за властями монополию как на правдивую, так и на лживую информацию о любых событиях». 

Юрист Зыков говорит, что «пока ни законодательством, ни судебной практикой не определены критерии разграничения умышленного введения в заблуждения и непреднамеренного распространения недостоверной информации, когда лицо не осознает возможности наступления общественно опасных последствий. В связи с чем процесс доказывания данных фактов можно считать весьма непростым». Юрист считает, что целесообразным определить такие критерии, что «позволит распространителям информации должным образом оценивать последствия своих действий».

Ковид и фейки

Вспышка коронавируса заставила власти ряда стран пойти по пути ужесточения законодательства. Особенно, такая мера стала популярной в Южной Азии. Так, двоих человек в Таиланде и двоих в Индонезии приговорили к пятилетнему сроку лишения свободы за распространение ложной информации о коронавирусе. Ван Нур Хаяти Ван Алиас, журналист из Малайзии, может получить до шести лет за посты о COVID в социальных сетях. Вьетнам пригрозил крупными штрафами за недостоверную информацию. Сингапур же на этом фоне выглядит наименее жёстко: власти страны лишь обязывают удалять недостоверную информацию.

При этом, надо отдельно отметить, что тенденции на изменение в регулировании медийной сферы в этих странах тоже наметились в 2019 году, а сейчас происходит ужесточение законодательства.

Так, в прошлом году в Сингапуре был принят Закон о защите от лжи и манипуляций в Интернете. Тогда же вступил в силу закон о кибербезопасности во Вьетнаме. Он позволил властям обязывать социальные сети удалять ложную информацию. Аналогичные законы в Малайзии принять в 2019 году не удалось, но пандемия подстегнула этот процесс. В Испании фейковые новости включили в стратегию национальной безопасности, как одну из угроз, наряду с коронавирусом и изменением климата.

В России с приходом коронавируса в страну законодательство тоже ужесточилось. 1 апреля Владимир Путин подписал закон об уголовном наказании за фейки, которые повлекли тяжкие последствия. Этим законом были введены ст. 207.1 («Публичное распространение заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан») и ст. 207.2. («Публичное распространение заведомо ложной общественно значимой информации, повлекшее тяжкие последствия»). Новые положения предусматривают, что фейка, повлёкший за собой причинение вреда здоровью, может лишить человека свободы на срок до трёх лет. Если фейк привёл к смерти — то срок тюремного заключения может составить до пяти лет.

Юрист Зыков считает, что в разделении ответственности за фейковые новости между КоАП и УК «ничего революционного нет». «Разделение схожих по своему составу административных правонарушений и преступлений было всегда. И различаются они по степени общественной опасности», поясняет юрист. Он приводит в пример хулиганство, которое наказывается как по уголовному, так и по административному кодексу. «По сути, одинаковые действия, но если к простому, так скажем, административному хулиганству добавить оружие, такое поведение попадет в разряд преступлений», уточняет Зыков, добавляя, что «Аналогичная ситуация и с недостоверной информацией — упоминается, например, угроза здоровью и безопасности граждан, стоит задуматься о последствиях УК».

В конце апреля Верховный суд выпустил обзор, в котором разъяснил, что уголовным кодексом будут наказывать тех, кто публично распространяет заведомо ложную информацию под видом достоверных сообщений. Сюда же относятся и сообщения о коронавирусе. Суд указал, что в таком случае должны учитываться условия, цели и мотивы распространения таких сведений. Они должны быть опасными для общества и причинять вред отношениям, которые охраняются уголовным законодательством — та черта, которая отличает наказание по УК от наказания согласно КоАП.

Во втором «коронавирусном обзоре» ВС уточнил, что под под заведомо ложной информацией по смыслу статей 207.1 и 207.2 следует понимать ту, «которая изначально не соответствует действительности, о чем достоверно было известно лицу, ее распространявшему». Кроме того, публичное размещение материала «может быть квалифицировано по статье 2071 или 2072 УК РФ только в случаях, когда установлено, что лицо действовало с прямым умыслом, сознавало, что размешенная им под видом достоверной информация является ложной, и имело цель довести эту информацию до сведения других лиц».

Адвокат Жердев считает такие разъяснения Верховного Суда недостаточными. «Указывая на необходимость учитывать условия, цели и мотивы совершаемых действий, а также на необходимость наличия реальной общественной опасности и причинения вреда охраняемым уголовным законом отношениям в сфере обеспечения общественной безопасности, суд не предложил четких критериев разграничения административной и уголовной ответственности», отмечает юрист, добавляя, что «на сегодняшний день невозможно сказать, как на практике правоохранительные органы будут решать, в каком случае совершено административное правонарушение, а в каком уголовное преступление».

Говоря об эффективности уголовных нововведений в борьбе с COVID, юрист Кудрявцева считает, что основную практическую сложность для эффективного правоприменения представляет разграничение достоверной и ложной информации. Она говорит, что само по себе «применение жестких административных и уголовно-правовых санкций в такой ситуации следует признать оправданным. Информации о коронавирусе в СМИ переизбыток, она противоречива и постоянно меняется, даже если исходит из официальных источников. Спектр мнений ученых и медиков очень широк, да и у них пока больше вопросов, чем ответов». По её словам, «распространение ложной информации о тех или иных аспектах пандемии может быть в буквальном смысле вопросом жизни и смерти».

Юрист Евгений Иванов, анализируя принятые Путиным поправки в УК, указывает на то, что «в открытых источниках информации количество новостных материалов сомнительного содержания уменьшилось незначительно. В новостных материалах зачастую отсутствует фамилия эксперта, ссылка источник, каким в случае с коронавирусом является, к примеру, ВОЗ или Минздрав России».

«Одна из ключевых проблем заключается в том, что ясного и однозначного критерия разделения составов ч.9 ст.13.15 КоАП РФ и ст.207.1 УК РФ не существует», говорит адвокат «Агоры» Станислав Селезнев. По его словам, «обе нормы написаны ужасающим с точки зрения юридической техники языком, содержат понятия, не имеющие легального толкования и допускают неограниченно широкую трактовку».

Он также отметил, что для более эффективной работы законодательства в этой области необходимо жёстко ограничить круг тем, за которые суд может ввести санкции в отношении гражданина. Кроме того, Селезнев считает, что надо через запрет ограничить «применение уголовных норм вне режима чрезвычайной ситуации, а административной — вне режима повышенной готовности». По его словам, введённые в апреле уголовные статьи «стали чрезвычайно удобным инструментом контроля за высказываниями публичных критиков властей».