Европейский Суд второй раз предоставил консультативное заключение по запросу национального конституционного суда

ЕСПЧ ответил на вопросы КС Республики Армения относительно ст. 300.1 УК РА, предусматривающей уголовную ответственность за свержение конституционного строя

По мнению одного из экспертов «АГ», ЕСПЧ повел себя очень осторожно, отказавшись отвечать на два вопроса из четырех и дав более или менее конкретный ответ только на последний вопрос о возможности ретроспективного применения статей УК. Другой заметил, что консультативное заключение уже привело к взаимоисключающим интерпретациям в Армении; мнения зависят от того, с какой стороны судебного процесса над экс-президентом Робертом Кочаряном находится человек.

29 мая Европейский Суд опубликовал консультативное заключение по запросу Конституционного Суда Республики Армения, о котором ранее писала «АГ».

Основание для обращения о проверке нормы уголовного закона

Напомним, в августе 2019 г. ЕСПЧ сообщил, что Конституционный Суд Республики Армения обратился к нему с просьбой предоставить консультативное заключение относительно ст. 300.1 УК РА, предусматривающей уголовную ответственность за свержение конституционного строя.

Из процедурного решения КС Республики Армения следовало, что необходимость предоставления вышеуказанного заключения продиктована двумя запросами в КС РА. Один из них направила судья, в чьем производстве находится уголовное дело против бывшего президента Армении Роберта Кочаряна, второй исходил от самого подсудимого, которому были предъявлены обвинения по ч. 1 ст. 300.1 УК Республики Армения в свержении конституционного строя. В связи с этим Конституционный Суд РА приостановил производство по уголовному делу в отношении экс-главы государства и обратился в ЕСПЧ с вопросами о конституционности ст. 300.1 Уголовного кодекса РА.

В своем обращении КС РА задал Страсбургскому суду четыре вопроса. Так, его интересует, предъявляются ли те же качественные требования (определенность, доступность, предсказуемость, стабильность) к понятию «закон», устанавливающему преступление по смыслу ст. 7 Конвенции, и понятию «закон», употребляемому в иных статьях Конвенции (например, в ст. 8–11). Если нет, то по каким стандартам они разграничиваются?

ЕСПЧ также следовало ответить, может ли уголовный закон, устанавливающий преступление и содержащий ссылку на определенные положения нормативных правовых актов с более высокой юридической силой и абстрактностью, соответствовать требованиям определенности, доступности, предсказуемости, стабильности.

Последний вопрос сводился к тому, какие стандарты предусмотрены для сопоставления действующего на момент совершения преступления уголовного закона и измененного после этого уголовного закона – раскрытия их содержательных (существенных) сходств или различий в соответствии с принципом запрета ретроактивного применения уголовного закона (ч. 1 ст. 7 Конвенции)?

Стоит отметить, что это второй случай в истории, когда государство запрашивает мнение Европейского Суда в порядке, предусмотренном Протоколом № 16 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Первый такой запрос в ЕСПЧ поступил в октябре 2018 г. от Кассационного суда Франции, который затем получил заключение Страсбургского суда относительно прав, связанных с суррогатным материнством.

Содержание ответа ЕСПЧ

В своем консультативном заключении Большая палата Европейского Суда сообщила, что ей потребовалось провести анализ законодательства 41 государства-участника, подавляющее большинство которых использует в своем уголовном законодательстве ссылки на правовые понятия иных отраслей права. При этом почти во всех правовых системах таких государств признается принцип отсутствия обратной силы уголовного закона в случаях, неблагоприятных для совершившего преступление лица, и ее наличия при противоположном раскладе.

ЕСПЧ подчеркнул две специфические особенности запроса Конституционного Суда РА: во-первых, сформулированные последним вопросы носят весьма обобщенный характер. Во-вторых, сам КС вовлечен в проверку конституционности ст. 300.1 УК РА, в то время как уголовное дело в отношении Кочаряна находится на рассмотрении суда первой инстанции. Таким образом, Страсбургский суд указал на свое право переформулировать заданные ему вопросы с учетом конкретных фактических и правовых обстоятельств, рассматриваемых в ходе внутреннего разбирательства. При этом Суд отказался отвечать на первые два вопроса, отметив, что они не соответствуют требованиям ст. 1 Протокола № 16, так как он не усмотрел какой-либо прямой связи между этими вопросами и незаконченным национальным судебным разбирательством.

Отвечая на вопрос о том, может ли уголовный закон, устанавливающий преступление и содержащий ссылку на определенные положения нормативных правовых актов с более высокой юридической силой и абстрактностью, соответствовать требованиям определенности, доступности, предсказуемости и стабильности, Европейский Суд подчеркнул, что использование такого ссылочного аппарата само по себе не является несовместимым с требованиями ст. 7 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Совокупное использование таких ссылок должно позволить соответствующему лицу предвидеть (при необходимости – с помощью соответствующих юридических консультаций), какое поведение повлечет его уголовную ответственность. Это требование в равной степени относится к ситуациям, когда ссылка ведет на более высокий иерархический ранг в соответствующем правовом порядке или же более абстрактный уровень. В связи с этим необходимо, чтобы при использовании таких ссылок составные элементы преступления были явственно изложены и не расширяли криминализацию деяния. В любом случае нужен комплексный анализ обеих норм для того, чтобы оценить факт наличия уголовной ответственности в конкретном случае.

При ответе на последний вопрос КС Республики Армения ЕСПЧ пояснил, что, для того чтобы установить, является ли в рамках ст. 7 Конвенции закон, принятый после предположительно совершенного преступления, более или менее благоприятным для обвиняемого, чем закон, действовавший на момент предполагаемого совершения преступления, необходимо учитывать конкретные обстоятельства дела (принцип конкретизации). Если последующий закон является более строгим, чем ранее действовавший закон, то он не применяется.

Особое мнение

Консультативное заключение содержит особое мнение запасного судьи от Армении Армана Сарваряна, в котором он выразил пожелание о том, чтобы выводы Большой палаты были еще более эффективными. Он отметил, что сам факт направления запроса КС РА в Европейский Суд повлек задержку как разбирательства в национальном судебном органе конституционного контроля, так и уголовного дела в суде первой инстанции. В связи с этим Арман Сарварян дал несколько рекомендаций по рассматриваемой теме.

В частности, он отметил необходимость, чтобы Большая палата ЕСПЧ продвинулась дальше в формулировании стандартов для оценки благоприятности закона, принятого после предположительно совершенного преступления. По его мнению, в соответствии с судебной практикой Суда ст. 7 Конвенции допускает ретроактивное применение состава преступления, например, если таковое было «разумно предсказуемым» в ходе полученной юридической консультации во время преступного действия или бездействия. Кроме того, ключевым фактором в таком случае является наличие национального законодательства, обязывающего государство-участника применять «задним числом» более мягкий состав преступления ко всем лицам, еще не осужденным за содеянное.

Эксперты «АГ» прокомментировали заключение ЕСПЧ

Адвокат АБ «Мусаев и партнеры» Надежда Ермолаева заметила, что общее впечатление от консультативного заключения неоднозначно. «Европейский Суд повел себя очень осторожно в своих выводах. Некоторую недостаточность в мотивировке консультативного заключения отметил в своем особом мнении и судья ad hoc от Армении Арман Сарварян. Первые два вопроса, касающиеся трактования понятия “закон” в ст. 7 Конвенции, и вовсе не были сочтены Судом относящимися к конкретному делу, которое подлежит рассмотрению национальными судами, а, следовательно, не соответствующими требованиям ст. 1 Протокола 16», – пояснила адвокат.

Надежда Ермолаева сочла, что третий вопрос о применении юридической техники отсылочной нормы также получил очень осторожный ответ о том, что в принципе такая техника сама по себе не противоречит требованиям ст. 7 Конвенции. «Это тем не менее было ясно и без консультативного заключения Суда, поскольку следовало из сложившейся его практики, а также складывающейся практики в странах – участницах Конвенции, на которую Суд тоже обратил внимание. Вопрос Конституционного Суда Армении касался не только этого, а содержал акцент на то, что нормы, на которые ссылается ст. УК РА, имеют высшую юридическую силу. Следовательно, скорее всего, Конституционный Суд Армении интересовал именно вопрос о соотношении нормы уголовного закона, которая, как нижестоящая в иерархии норм, не может противоречить вышестоящим, а, напротив, должна развивать эти положения, может бланкетно ссылаться на конституционное положение», – убеждена она.

По мнению эксперта, ЕСПЧ ответил более или менее конкретно только на последний вопрос о возможности ретроспективного применения статей УК, вступивших в силу в 2009 г., к событиям 2008 г. «При ответе на вопрос Суд также сослался на практику других европейских государств. Отмечу, что для ЕСПЧ это весьма приемлемый подход: при решении сложного вопроса толкования Конвенции Суд часто делает ссылку на “общеевропейский консенсус” по тому или иному вопросу», – отметила Надежда Ермолаева.

Адвокат добавила, что по существу вопроса Европейский Суд указал на то, что рассматривать вопрос соответствия осуждения требованиям ст. 7 Конвенции необходимо в конкретных обстоятельствах дела. «Тем не менее Суд отметил, что будет принимать во внимание соответствие осуждения требованиям уголовного закона, действовавшим в момент совершения деяния. Если же вновь введенные статьи принципиально расходятся с ранее действовавшими положениями или предусматривают более суровые последствия для привлекаемого, то такое применение не будет соответствовать ст. 7», – пояснила она.

Глава международной практики правозащитной группы «Агора» Кирилл Коротеев отметил, что консультативное заключение уже привело к взаимоисключающим интерпретациям в Армении; мнения зависят от того, с какой стороны судебного процесса над экс-президентом Робертом Кочаряном находится говорящий. «ЕСПЧ, безусловно, смог принять решение, которое не предвосхищает исход ни процесса в армянских судах, ни потенциальных или уже поданных жалоб в Страсбург. Если экс-президент Кочарян будет осужден, он наверняка обратится с жалобой на это. Но уже много лет на рассмотрении Суда находится жалоба родственников погибших в результате чрезвычайного положения в Ереване 1 марта 2008 г., соответственно, результат процесса против Кочаряна будет частью или восстановления, или нарушения их прав по Конвенции», – убежден Кирилл Коротеев.

Он добавил, что в результате ЕСПЧ не избежит необходимости решить индивидуальные жалобы, которые затронуты или будут затронуты этим консультативным заключением. «Вместо экономии ресурсов Суда, о которой говорили создатели Протокола 16, мы получаем расход ограниченного ресурса впустую. Суд остается способен выполнять роль беспристрастного арбитра, но возросшими усилиями», – резюмировал эксперт.