ЕСПЧ выявил ряд нарушений в уголовном деле Ходорковского и Лебедева, но не признал его политически мотивированным

В особом мнении судьи от России и Бельгии посчитали, что оба заявителя были справедливо осуждены за преступления, которые были уголовными деяниями на момент их совершения

Глава международной практики Международной правозащитной группы «Агора» Кирилл Коротеев назвал решение Европейского Суда в целом правильным, отметив ряд его нюансов. Эксперт по работе с ЕСПЧ Антон Рыжов указал на ряд важных выводов Суда для адвокатов и практикующих юристов касательно гарантий права на справедливое судебное разбирательство.

14 января Европейский Суд вынес Постановление по делу «Ходорковский и Лебедев против России (№ 2)» по жалобам бывшего совладельца и главы нефтяной компании «ЮКОС» Михаила Ходорковского, а также его делового партнера Платона Лебедева.

Обстоятельства дела

В 2003 г. российские правоохранительные органы инициировали уголовное преследование обоих заявителей по обвинению в хищениях и неуплате налогов. В мае 2005 г. они были признаны Мещанским районным судом г. Москвы виновными в мошенничестве, присвоении чужого имущества, неуплате налогов и совершении иных преступлений. Подсудимые были приговорены к 9 годам лишения свободы, впоследствии Мосгорсуд уменьшил им срок наказания на один год. Михаил Ходорковский начал отбывать наказание в исправительной колонии № 10 в г. Краснокаменске Читинской области, Платон Лебедев – в ИК № 3 поселка Харп Ямало-Ненецкого округа.

В 2006 г. в отношении Михаила Ходорковского и Платона Лебедева были возбуждены новые уголовные дела относительно хищения нефти. Далее последовали банкротство и ликвидация нефтяной компании «ЮКОС», ряд сотрудников которой также подвергся уголовному преследованию со стороны отечественных правоохранителей.

В 2010 г. Хамовнический районный суд г. Москвы признал заявителей виновными по ст. 160 (присвоение и растрата) и 174 (легализация денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем) УК РФ, приговорив их к 14 годам лишения свободы по совокупности приговоров с зачетом ранее отбытого срока. В дальнейшем Мосгорсуд в очередной раз снизил срок наказания на один год.

Осужденные стали отбывать наказание в исправительных колониях Карелии и Архангельской области. В 2012 г. Президиум Мосгорсуда уменьшил срок наказания заключенным до 11 лет. Впоследствии Верховный Суд РФ дважды возбуждал надзорное производство по уголовным делам заявителей. В итоге он признал законными судебные приговоры в отношении осужденных граждан, незначительно сократив срок их наказания.

Позиция заявителей в Европейском Суде

Уголовное преследование управленцев «ЮКОСа» уже неоднократно становилось предметом рассмотрения в Европейском Суде. В своих предыдущих решениях ЕСПЧ выявлял ряд нарушений Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в уголовном деле заявителей, однако отказывался признавать его политически мотивированным. В частности, в своем Постановлении от 25 июля 2013 г. Страсбургский суд не выявил нарушений ст. 18 (пределы использования ограничений в отношении прав) Конвенции, на которые ссылались заявители. Тогда ЕСПЧ заявил о том, что несмотря на свою готовность признать факт наличия у некоторых российских чиновников и политических групп собственных причин для уголовного преследования заявителей, это не делает обвинения против последних беспочвенными в силу их серьезности.

В новых жалобах в Страсбургский суд Михаил Ходорковский и Платон Лебедев ссылались на нарушение ст. 6 (право на справедливое судебное разбирательство) Конвенции в связи с тем, что они долгое время не знали о характере обвинений, официальное предъявление которых состоялось лишь в феврале 2007 г. По их мнению, Хамовнический районный суд г. Москвы рассмотрел их второе уголовное дело в нарушение правил территориальной подсудности. Граждане также указали, что в ходе уголовного процесса судья Виктор Данилкин поддерживал позицию обвинения, следовательно, он не был независимым и беспристрастным.

Кроме того, заявители указали, что само уголовное судопроизводство в целом носило несправедливый характер. В частности, они не могли контактировать со своими адвокатами ни во время нахождения в СИЗО, ни в здании суда и досконально знакомиться с материалами дела; проверка доказательств по делу была проведена судом в нарушение принципа равенства сторон уголовного процесса; обвиняемым не позволили участвовать в допросе свидетелей обвинения. Михаил Ходорковский и Платон Лебедев также утверждали, что Московский суд не заслушал показания некоторых свидетелей защиты (в том числе находящихся за рубежом) или высокопоставленных российских чиновников; отказался приобщать ряд представленных защитой доказательств и исключать полученные с нарушением закона доказательства обвинения. При этом представленные следствием заключения экспертов были безоговорочно учтены судом при вынесении обвинительного приговора.

Заявители полагали, что четыре публичных заявлений Владимира Путина по их делу нарушили принцип презумпции невиновности. По их мнению, такие предвзятые комментарии (в том числе относительно соучастия заявителей в убийствах, совершенных главой безопасности «ЮКОСа») следует расценивать как попытку давления на суд, что также является нарушением ст. 6 Конвенции. Кроме того, они указали на некорректное их сравнение с американскими гангстером Аль Капоне и мошенником Бернардом Мэйдоффом, осужденным в США за мошенничество и отмывание денежных средств.

В своих жалобах Михаил Ходорковский и Платон Лебедев также упомянули нарушение ст. 7 Конвенции (наказание исключительно на основании закона) в связи с тем, что их законные действия подверглись необоснованному толкованию с точки зрения уголовного закона, что повлекло соответствующее наказание в рамках УК РФ. При этом национальные суды в нарушение данной статьи Конвенции неправомерно исчислили срок тюремного заключения осужденных.

По мнению заявителей, содержание их в СИЗО нарушило их права на уважение частной и семейной жизни (ст. 8 Конвенции) в связи с невозможностью поддерживать необходимый контакт с родными. Они также сослались на нарушение ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции из-за того, что во время второго судебного процесса их судили во второй раз за одно преступление. Оба гражданина указали, что они не могли быть осуждены за незаконное присвоение нефти и отмывание денег и одновременно за уклонение от уплаты налогов в отношении незаконно полученных сумм.

Михаил Ходорковский и Платон Лебедев также указали на нарушение ст. 18 (пределы использования ограничений в отношении прав) Конвенции в связи с тем, что их уголовное преследование было продиктовано политическими мотивами. С учетом изложенного оба гражданина отказались заявлять размер справедливой компенсации морального вреда, отметив, что таковой станет выявление ЕСПЧ нарушений в их деле.

Возражения российского правительства

В возражениях на жалобы Правительство РФ утверждало о том, что Хамовнический районный суд рассмотрел уголовное дело заявителей по правилам территориальной подсудности, а его приговор был законным и справедливым. Государство-ответчик также ссылалось на то, что российская судебная система априори независима от других ветвей власти. Российская сторона добавила, что Следственный комитет не нашел нарушений в соответствующих жалобах заявителей, а поскольку Лебедев и Ходорковский не обжаловали отказ СК РФ возбудить уголовное дело по указанному основанию, они не исчерпали национальные средства по защите своих прав. По мнению властей, члены семьи заявителей могли беспрепятственно посещать заключенных во время их нахождения в СИЗО.

Российское правительство также сочло, что подсудимые имели время для общения со своими защитниками, равно как и возможность для ознакомления с материалами дела. По мнению национального госоргана, обвиняемые могли участвовать во всех судебных разбирательствах по их уголовному делу, допрашивать свидетелей как защиты и обвинения, а также опровергать неблагоприятные для них показания. Подсудимые также могли знакомиться с заключениями экспертиз, задавать дополнительные вопросы экспертам, ходатайствовать о проведении необходимых исследований.

Относительно допроса свидетелей защиты, находящихся за границей, российская сторона пояснила, что УПК РФ не предусматривает проведение видео-конференц-связи в указанном случае, но такие лица вправе участвовать в проводимых на территории РФ следственных действиях и допрашиваться в российских судах. Что касается допроса высокопоставленных российских чиновников (включая Владимира Путина, который на момент судебного разбирательства был Председателем Правительства РФ) государство-ответчик поддержало вывод национального суда об отсутствии оснований для этого. Таким образом, оно заключило, что суд всесторонне и объективно исследовал имеющиеся в деле доказательства, законность его приговора была впоследствии подтверждена вышестоящими судебными инстанциями.

Российские власти добавили, что заявителям никогда не предъявлялись обвинения в убийствах, поэтому заявления Владимира Путина не могли повлиять на исход уголовного судопроизводства по их делу. Правительство РФ также утверждало, что заявители незаконно присвоили нефть добывающих компаний, передав ее в собственность подконтрольных им компаний по искусственно заниженным ценам.

Государство-ответчик отметило, что обвинительные приговоры по двум уголовным делам заявителей касались разных деяний и объектов преступлений, были связаны с различными периодами их совершения. Кроме того, преступления, за которые они были осуждены, имели различные квалифицирующие признаки в соответствии с российским законодательством. Российская сторона также не усмотрела политической подоплеки в уголовном преследовании заявителей.

Выводы ЕСПЧ

После изучения материалов дела Европейский Суд отклонил доводы жалоб заявителей о нарушении судом первой инстанции правила территориальной подсудности при рассмотрении их уголовного дела, напомнив, что ст. 6 Конвенции не наделяет обвиняемых правом выбора подсудности. ЕСПЧ также отметил, что уголовное дело в отношении Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в силу своей сложности и тяжести предъявленных обвинений затрудняло выбор надлежащего суда, при этом наиболее тяжкое преступление было совершено на подсудной вышеуказанному суду территории. Как подчеркнул Страсбургский суд, оба заявителя не пояснили, в каком российском суде должно было протекать уголовное судопроизводство по их делу.

Касательно предполагаемой предвзятости судьи Виктора Данилкина Европейский Суд отметил, что доводы жалобы подтверждались не только публикациями СМИ в рамках судебного разбирательства, но и процессуальными решениями не в пользу обвиняемых в ходе судебного разбирательства. Хотя ЕСПЧ счел, что многие процессуальные решения Данилкина действительно были неблагоприятны для защиты заявителей, он отметил, что это не говорит о личной предвзятости судьи, для подтверждения которой требуются более веские доказательства, чем были приведены в жалобах. Таким образом, он не выявил нарушений ст. 6 Конвенции в этом аспекте.

Страсбургский суд также напомнил, что право обвиняемого на общение со своим адвокатом без риска быть услышанным третьим лицом является одним из основных принципов справедливого судебного разбирательства в демократическом обществе, в противном случае вышеуказанная правовая помощь теряет значительную часть своей полезности. В этой связи он заключил, что содержание подсудимых в стеклянной кабине нарушило ст. 6 Конвенции. ЕСПЧ также зафиксировал нарушение ст. 8 Конвенции в связи с пребыванием обвиняемых в следственных изоляторах.

Относительно других доводов заявителей о нарушении их прав в ходе судебного процесса ЕСПЧ выявил нарушения ст. 6 Конвенции в связи с тем, что национальный суд отказался вызывать экспертов со стороны обвинения для допроса по имеющимся в деле экспертным заключениям, а также девятерых свидетелей стороны защиты, в том числе проживающих за рубежом. Последнее обстоятельство, как пояснил Страсбургский суд, несоразмерно ограничило право защиты на представление доказательств в рамках судебного процесса. Что касается безуспешной попытки заявителей допросить в московском суде в качестве свидетелей по делу высокопоставленных чиновников, включая Владимира Путина, Игоря Сечина и Алексея Кудрина, то ЕСПЧ отметил, что формальный отказ национального суда также носил необоснованный характер.

Европейский Суд добавил, что некоторые выводы по уголовному делу заявителей необоснованно базировались на преюдиции ранее вынесенных судебных актов по делу бывших сотрудников «ЮКОСа» (Владимира Малаховского и Владимира Переверзина), что также нарушило требования ст. 6 Конвенции. Данное обстоятельство, подчеркнул ЕСПЧ, лишило подсудимых возможности опровергнуть факты, которые были установлены в соответствующих уголовных делах. В то же время Суд не выявил нарушений ст. 6 Конвенции при оценке влияния публичных высказываний Владимира Путина на исход уголовного дела.

Страсбургский суд пояснил, что в его задачу не входит выявление индивидуальной уголовной ответственности заявителей, которая является задачей национальных судов. Тем не менее он отметил, что стороны не оспаривали и не ставили под сомнение тот факт, что производственные предприятия «ЮКОСа» получали плату за нефть, которую они продавали торговым компаниям «ЮКОСа» в соответствии с заключенными с этим гражданско-правовыми договорами. Такие соглашения, в свою очередь, никогда не признавались недействительными в рамках гражданского судопроизводства. В этой связи ЕСПЧ отметил, что возмездная сделка не может расцениваться как присвоение или растрата. Таким образом, он выявил нарушение ст. 7 Конвенции ввиду того, что действия заявителей были необоснованно расценены национальным судом как преступление по ч. 4 ст. 160 УК РФ.

При этом Европейский Суд отметил, что заявители не были привлечены к уголовной ответственности во втором судебном процессе за идентичные первому эпизоды, следовательно, соответствующая часть их жалоб подлежит отклонению. Суд также не выявил нарушений ст. 18 Конвенции, не найдя скрытых политических мотивов в уголовном преследовании Михаила Ходорковского и Платона Лебедева.

Таким образом, ЕСПЧ заключил, что выявление нарушений Конвенции само по себе служит достаточной справедливой компенсацией морального вреда. При этом Суд не стал обязывать государство-ответчика пересматривать уголовное дело заявителей.

Особое мнение судей Дмитрия Дедова и Поля Лемменса

Постановление ЕСПЧ содержит особое мнение российского и бельгийского судей Дмитрия Дедова и Поля Лемменса, в котором они не согласились с выводом Суда о нарушении ст. 7 Конвенции. Судьи сочли, что оба заявители были справедливо осуждены за преступления, которые были уголовными деяниями на момент их совершения. По их мнению, квалификация таких преступных деяний соответствовала требованиям УК РФ, ведь спорные гражданско-правовые договоры рассматривались как часть схемы, созданной для лишения дивидендов миноритарных акционеров, на которые последние могли рассчитывать.

Дмитрий Дедов и Поль Лемменс добавили, что преступная деятельность заявителей сводилась к незаконному присвоению или растрате, а следовательно, и к отмыванию денег. По их мнению, Михаил Ходорковский и Платон Лебедев пытались скрыть истинный характер своих незаконных действий, однако национальный суд обоснованно пресек их попытку.

Эксперты «АГ» прокомментировали выводы ЕСПЧ

Глава международной практики Международной правозащитной группы «Агора» Кирилл Коротеев назвал решение Европейского Суда в целом правильным. «Уголовный процесс действительно не имел ничего общего с требованиями справедливости, и я рад, что решение Суда по делу Зары Муртазалиевой помогло в обосновании этого. В комментируемом постановлении ЕСПЧ также было сделано немало реверансов в адрес российских властей: не выявлены нарушения в действиях судьи Данилкина по (не)написанию приговора, как признаны не нарушающими презумпцию невиновности и комментарии тогдашнего Председателя Правительства РФ. Главный шум вокруг этого решения сопряжен с отсутствием признания нарушения ст. 18 Конвенции, которое власти (например, Минюст в своем пресс-релизе) преподносят как якобы согласие ЕСПЧ с процессом. На самом же деле, Суд решил, что вывод о том, что уголовный процесс несправедлив, а приговор не имел основания в уголовном законе, уже достаточно ужасающий, ведь в государстве – члене Совета Европы таким процессам не место», – отметил эксперт.

Кирилл Коротеев подчеркнул, что в рассматриваемом деле ЕСПЧ признал нарушение Конвенции из-за отсутствия допроса свидетелей и экспертов обвинения, невозможности защиты приобщить доказательства невиновности своих доверителей, заключения специалистов и допросить специалистов и свидетелей защиты. «Аргументация Европейского Суда ясна и корректна. Но параллельно Суд выбрасывает огромное количество жалоб на отказы в допросах свидетелей, экспертов и специалистов без мотивировки (недавний пример – решение по делу “Гаева и другие против России”)», – отметил он.

По словам эксперта, в решении по делу Ходорковского и Лебедева содержится ответ на этот вопрос. «Раньше в УПК РФ не было оснований для отказа в допросе, а потому решения судов не допрашивать свидетелей, экспертов, специалистов произвольны, нарушают ст. 6 Конвенции. Теперь же основания в законе есть, приговоры судов упоминают номер статьи УПК, и, хотя содержательно они ничуть не более обоснованы, ЕСПЧ легко сказать, что теперь от него требуется проверить обоснованность решения национального суда по национальному праву, а этого он не может делать из-за доктрины “четвертой инстанции”», – резюмировал Кирилл Коротеев.

Эксперт по работе с ЕСПЧ Антон Рыжов отметил, что комментируемое постановление ЕСПЧ содержит ряд важных выводов для адвокатов и практикующих юристов касательно гарантий права на справедливое судебное разбирательство. «Решение ЕСПЧ затрагивает почти все типичные ситуации, с которыми так или иначе сталкивался любой защитник в российских судах. Это и невозможность для подсудимого допросить в суде экспертов, выступавших на стороне обвинения, и необоснованный отказ суда допросить специалистов, приглашенных самими защитниками, и немотивированный отказ суда вызвать свидетелей защиты, чьи показания значимы для процесса в целом», – отметил он.

Юрист указал на важность выводов Европейского Суда о том, что национальные суды положили в основу приговора Ходорковскому и Лебедеву показания и материалы, взятые из других судебных процессов (соответственно, подсудимые, не будучи сторонами в тех процессах, не могли эффективно оспорить эти показания). «Такой вопрос преюдиции очень распространен в российской судебной практике; особенно это актуально в связи с приговорами, вынесенными в особом порядке, которые зачастую используются судами для последующего наказания подельников осужденного. Таким образом, рекомендую обратить повышенное внимание на эту часть постановления», – подчеркнул Антон Рыжов.

Эксперт добавил, что заявители не просили ЕСПЧ ни о каких мерах или средствах, указав, что констатация нарушений будет сама по себе достаточной компенсацией морального вреда. «Страсбургские судьи в итоге с этим согласились; такой жест, бесспорно, красивый, однако все же следует подчеркнуть, что нарушение гарантий справедливого суда, согласно устоявшейся практике, предполагает пересмотр дела на национальном уровне, и такое требование адвокатам целесообразно включать в свои соображения при переписке с ЕСПЧ», – отметил Антон Рыжов.

По его словам, сам Европейский Суд охотно, почти в каждом своем постановлении по ст. 6 Конвенции, добавляет требование о пересмотре дела. «В данном деле такого вывода ЕСПЧ сделано не было, судьи ограничились скупой формулировкой, и это может существенно затруднить инициирование нового разбирательства в российских судах, ведь адвокаты заявителей в день оглашения решения Суда заявили о намерении добиться пересмотра», – сообщил юрист.