ЕСПЧ встал на защиту жителя Чечни, ставшего инвалидом после задержания силовиками

Европейский Суд счел, что правоохранители не приняли мер для защиты жизни заявителя во время задержания, а его жалобы на препятствование получению медпомощи в другом регионе не были предметом детального изучения национальных властей

Представители заявителя в Европейском Суде считают выводы Суда ожидаемыми и «встраиваемыми» в ряд прецедентов, посвященных соразмерности применения национальными властями летальной силы в отношении сограждан. По мнению одного из адвокатов, данное постановление особо не отличается от давно сложившейся практики ЕСПЧ по «чеченским» делам 2000-х гг. Другой отметил, что РФ не принимает надлежащих мер общего характера для устранения возможности подобных нарушений.

Европейский Суд вынес Постановление по делу «Абдулханов против России» по жалобе жителя Чечни на ранение в результате необоснованного задержания милиционерами и их воспрепятствование получению необходимой медицинской помощи.

После ранения в результате спецоперации – инвалидность

В 2006 г. сотрудники милиции подозревали жителя Чеченской Республики Ризвана Абдулханова в принадлежности к боевикам, однако в отношении него не возбуждалось уголовное дело и он не объявлялся в розыск. Правоохранители несколько раз тщетно обыскивали дом Абдулханова, но им не удалось доказать его причастность к незаконному вооруженному формированию.

В ночь с 4 на 5 декабря 2006 г. к дому Абдулханова подъехали сотрудники милиции. Как следовало из жалобы в ЕСПЧ, мужчина, заслышав шум, вышел во двор, где был ранен правоохранителями в штатском, после чего потерял сознание и был госпитализирован. Абдулханов также указал, что после ранения ему требовалась специальная медпомощь в другом регионе, однако правоохранители запретили ему покидать Чечню, что привело к непоправимому ухудшению здоровья.

В местной больнице мужчина провел 12 дней в отделении интенсивной терапии и перенес 3 операции, медики констатировали у пациента 6 огнестрельных ранений (в том числе в область спины). Во время пребывания в больнице, как утверждалось в жалобе в ЕСПЧ, Абдулханов находился под круглосуточным наблюдением правоохранителей, которые дежурили возле палаты и запрещали ему покидать ее. После лечения мужчина стал инвалидом второй группы, впоследствии долгое время проходил лечение и перенес дополнительную операцию, а летом 2009 г. у него диагностировали хроническое посттравматическое расстройство.

В ходе расследования инцидента правоохранители, участвовавшие в спецоперации, единогласно утверждали, что Ризван Абдулханов был ранен в результате попытки бегства при задержании и оказания вооруженного сопротивления. На месте происшествия были обнаружены, помимо прочего, пистолет Макарова и пули к нему, четыре самодельные гранаты и радиопередатчик. Результаты баллистической экспертизы показали, что боеприпасы находились в рабочем состоянии, но следствие не ставило перед экспертами вопросы о наличии на данных предметах отпечатков пальцев или иных биологических следов. Тем не менее начальник милиции и один из его подчиненных сообщили следствию, что участники спецоперации сами были вооружены автоматами и пистолетами Макарова.

Суды признали Абдулханова виновным в ряде преступлений

Впоследствии в отношении Абдулханова было возбуждено уголовное дело о незаконном обороте оружия и посягательстве на жизнь сотрудников правоохранительных органов (ст. 222 и 317 УК РФ). Пятеро сотрудников милиции, участвовавших в спецоперации у дома заявителя, были признаны потерпевшими. Обвиняемый и его брат утверждали, что милиционеры открыли огонь по безоружному Абдулханову, который даже не пытался убежать от них. В свою очередь отец обвиняемого сообщил следствию, что в дом сына ворвались около 50-60 милиционеров, через несколько минут он услышал автоматную очередь, затем несколько силовиков посадили Ризвана Абдулханова в машину и увезли. По словам мужчины, он никогда не видел у сына оружия. Никто из близких также не слышал стрельбы из пистолета, но все они слышали автоматную очередь. По словам двух медработников, пациент нуждался в лечении в другом регионе, однако милиция воспрепятствовала этому. Расследование по данному делу неоднократно приостанавливалось и возобновлялось.

Защитник обвиняемого тщетно пытался возбудить уголовное дело в отношении правоохранителей, участвовавших в спецоперации. В дальнейшем следствие прекратило уголовное преследование Абдулханова по ст. 317 УК, однако дополнительно квалифицировало его действия по ст. 208 и 318 Кодекса в связи с организацией незаконного вооруженного формирования или участием в нем, а также применением насилия в отношении представителя власти.

В ходе судебного разбирательства по уголовному делу защита обвиняемого ходатайствовала в суде о назначении экспертиз на предмет выявления наличия на оружии отпечатков пальцев и иных биологических следов, а также определения местонахождения подсудимого в момент стрельбы и его фактической возможности открыть огонь из данной позиции. Также защита ходатайствовала о проведении медицинской экспертизы, позволяющей установить, требовалась ли подсудимому медицинская помощь в другом регионе и верно ли, что из-за фактического задержания милицией он не смог ее получить и в результате стал инвалидом.

Тем не менее суд отказал в удовлетворении ходатайств со ссылкой на то, что проведение экспертиз лишь затянет судебное разбирательство. Он также не стал удовлетворять ходатайство защиты об отмене постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении милиционеров – участников спецоперации. В ноябре 2009 г. суд признал Ризвана Абдулханова виновным в совершении инкриминируемых деяний и приговорил к 5 с половиной годам лишения свободы. Кроме того, суд вынес частное определение в адрес следствия, в котором перечислялись недостатки предварительного следствия по делу. В нем, в частности, обращалось внимание на недостаточные усилия по сбору доказательств и отсутствие необходимых экспертиз, а также на допрос подсудимого и его родственников спустя полтора-два года после инцидента. Тем самым суд посчитал, что следователи халатно отнеслись к своим обязанностям, а их руководство не осуществляло должный надзор за подчиненными.

Апелляция и кассация оставили приговор в силе, но в марте 2010 г. Президиум Верховного Суда ЧР распорядился освободить осужденного по состоянию здоровья.

Доводы сторон в Европейском Суде

В жалобе в ЕСПЧ Ризван Абдулханов сослался на нарушение ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующей право на жизнь. По мнению заявителя, он был серьезно ранен в результате неоправданного применения против него смертоносной силы представителями государства, а национальные власти неэффективно расследовали инцидент. Заявитель также указал на нарушение ст. 3 и 13 Конвенции ввиду жестокого обращения с ним в больнице из-за воспрепятствования выезду на лечение в другой регион и отсутствия эффективного средства правовой защиты. Таким образом, заявитель потребовал присудить ему свыше 200 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда, 50 тыс. евро компенсации материального вреда, 50 тыс. евро за потерю заработка, 4 тыс. евро судебных расходов и 200 евро в возмещение расходов на лечение.

В возражениях на жалобу Правительство РФ ссылалось на то, что заявитель являлся членом незаконного вооруженного формирования и применение силы к нему было законным, поскольку в ночь инцидента проводилось ОРМ по задержанию Абдулханова, который пытался скрыться от правоохранителей. Государство-ответчик утверждало, что милиционеры приказали Абдулханову остановиться, но тот оказал вооруженное сопротивление, поэтому его ранили ответными выстрелами. Российская сторона также отрицала факты ведения круглосуточного наблюдения правоохранителей за заявителем в больнице и их воспрепятствование его лечению в другом регионе.

ЕСПЧ встал на сторону заявителя и присудил ему 40 тыс. евро

Европейский Суд запросил у российских властей материалы уголовного дела и выявил на некоторых страницах документов двойную нумерацию, заключив в связи с этим, что запрашиваемая документация в действительности насчитывает гораздо больше страниц, чем представлено Суду. ЕСПЧ также отметил, что предварительное следствие по уголовному делу заявителя было крайне неэффективным, так как правоохранителям не удалось установить основные обстоятельства произошедшего: точное количество силовиков, участвовавших в спецоперации, их физическое местонахождение во время стрельбы, роль каждого из них в инциденте и кто именно в итоге ранил Абдулханова.

Кроме того, ЕСПЧ выявил серьезное расхождение в версиях сторон: так, заявитель утверждал, что он был безоружен и не пытался убежать от правоохраниителей, а последние заявляли, что ранили его из-за оказания вооруженного сопротивления. Страсбургский суд добавил, что следствие не произвело эффективный осмотр места происшествия, не провело важнейшие экспертизы по уголовному делу и своевременно не допросило заявителя и его родственников по фактам случившегося. Как пояснил Суд, в деле не имелось вещественных доказательств, свидетельствующих о применении заявителем огнестрельного оружия против правоохранителей.

В связи с этим Европейский Суд пришел к выводу, что национальные власти не доказали, что во время инцидента у заявителя в руках был пистолет и он стрелял из него в милиционеров. ЕСПЧ добавил, что государству-ответчику не удалось доказать легальность проведенной спецоперации, как и целесообразность появления правоохранителей у дома заявителя в ночь с 4 на 5 декабря 2006 г., поскольку в отношении последнего не было возбуждено уголовное дело, он не был объявлен в розыск, а сотрудники правоохранительного органа не имели документов на задержание. Кроме того, заметил Суд, представители государства не приняли мер предосторожности для защиты жизни заявителя во время задержания, а жалобы последнего на воспрепятствование получению медпомощи в другом регионе никогда не были предметом детального изучения российскими инстанциями, несмотря на их подачу.

Таким образом, Страсбургский суд выявил нарушение ст. 2 Конвенции в материальном и процессуальном аспектах, а также нарушение ст. 3 в ее процессуальном значении и присудил заявителю в качестве компенсации морального вреда 40 тыс. евро и 200 евро в возмещение материального вреда.

Комментарии представителей заявителя жалобы

В Европейском Суде интересы заявителя представляло Нижегородское отделение правозащитной организации «Комитет против пыток». В комментарии «АГ» его представитель, юрист Ольга Садовская сообщила, что в жалобе в ЕСПЧ указывалось в первую очередь на нарушение права на жизнь в отношении заявителя в связи с тем, что к нему было применено смертоносное оружие. «С этой точки зрения вывод Суда был ожидаем и довольно понятен, ведь, применяя огнестрельное оружие по поводу (а тем более без него), агент государства не может быть уверен, что человек останется жив. Тем не менее Конвенция допускает, что человек может быть лишен жизни представителем власти, и строго очерчивает эти случаи, ни один из которых не применим к делу Абдулханова, так как не имелось оснований применять к нему оружие ни по российскому законодательству, ни по допущениям, установленным Конвенцией», – отметила она.

По словам юриста, дела о применении огнестрельного оружия для России нетипичны: если сравнивать, например, с США, где такие случи исчисляются сотнями в год, в России вряд ли наберется даже половина. «Кроме этого, мы жаловались на пытки в отношении заявителя, которые выразились в умышленном неоказании ему медпомощи по аналогии с делом “Михеев против России” и отказе заявителю в возможности покинуть больницу в поисках адекватного лечения. Несмотря на то что ЕСПЧ не согласился с нашими доводами о том, что такой запрет представлял собой нарушение ст. 3 Конвенции, он установил, что власти не провели эффективного расследования по жалобе. Для меня отказ ЕСПЧ в установлении материального нарушения по данному факту важен как аргумент в ответ на обвинения в том, что Суд слепо следует позиции заявителя и по умолчанию признает России виновной. В данном деле очевидно, что каждому факту в отдельности дается детальная оценка и огульное обвинение ЕСПЧ в ангажированности по правозащитным делам не имеет оснований», – подчеркнула Ольга Садовская.

Эксперт по работе с ЕСПЧ Антон Рыжов рассказал, что 10 лет назад работал над жалобой, которая в итоге стала основанием для данного постановления Европейского Суда. «Сами обстоятельства дела весьма трагичны. С юридической же точки зрения постановление ЕСПЧ встраивается в ряд прецедентов, посвященных соразмерности применения властями летальной силы в отношении своих граждан. Так, в 2014 г. по другому делу, где я выступал представителем заявителя жалобы (“Косумова против России”), европейские судьи признали нарушение Конвенции в связи со случайной гибелью жительницы Чечни под минометным обстрелом в ходе контртеррористической операции, теперь ЕСПЧ предстояло разобрать ситуацию с применением огнестрельного оружия при задержании», – пояснил он.

В таких делах, по мнению юриста, позиция ЕСПЧ состоит в том, что применение оружия, опасного для жизни, должно быть строго необходимым и соразмерным угрозе, которую якобы представляет задерживаемый. «Кстати, в данном случае, когда силовики пришли в дом к Абдулханову, он официально не был ни обвиняемым, ни подозреваемым – проводилась лишь некая проверка. Сотрудники чеченского МВД, пытавшиеся задержать заявителя автоматной очередью (три сквозных ранения, поврежденный позвоночник и последующая инвалидность), заявляли, что Абдулханов якобы отстреливался из пистолета, хотя никто из соседей пистолетных выстрелов не слышал, а само оружие было обнаружено в ходе обыска только утром следующего дня, спустя несколько часов после стрельбы. По словам родных Абдулханова, пистолет просто привезли и положили в сарай, а рядом раскидали гильзы», – отметил Антон Рыжов.

Он добавил, что в доме заявителя в момент операции находились жена и двухлетняя дочь Абдулханова, которые тоже могли пострадать. «В дальнейшем расследование инцидента, по сути, проведено не было: немногие свидетели были опрошены спустя месяцы и даже годы, а полную картину случившегося никто не восстановил. Все это позволило европейским судьям констатировать несколько нарушений Конвенции», – резюмировал юрист.

Адвокаты прокомментировали выводы Суда

Адвокат проекта «Правовая Инициатива» (признана в РФ НКО, выполняющей функции иностранного агента. – Прим. ред.) Рустам Мацев считает, что данное постановление особо не отличается от давно сложившейся практики ЕСПЧ по «чеченским» делам в период действия так называемого КТО (особый правовой режим контртеррористической операции на территории Чеченской республики до 2007 г.). «Само дело старое, всевозможные сроки давности по нему уже давно истекли, несмотря на гипотетическую возможность “реанимировать” расследование по факту покушения на убийство заявителя. Пересмотреть приговор в отношении заявителя также нет потенциальной возможности, поскольку Суд и не рассматривал жалобу на предмет нарушений ст. 6 Конвенции. Едва не убитый в собственном дворе человек, чудом выживший после шести пулевых ранений, получил срок свыше 5 лет по принципу “радуйся, что не убили и не привлекли за посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов”», – отметил он.

Адвокат обратил внимание, что на нарушение ст. 2 Конвенции в процессуальном аспекте фактически указал российский суд первой инстанции, однако затем он непоследовательно осудил заявителя, пользуясь внутренним убеждением при оценке доказательств. «Примечательно, что Европейский Суд, по большому счету оценивая те же доказательства, пришел к диаметрально противоположному выводу. Между тем принято, что ЕСПЧ не вдается в оценку выводов национальных судов при оценке доказательств, но в исключительных случаях, когда дело касается нарушения ст. 2, 3, 6 Конвенции, Суд может “расширенно взглянуть” на них через процедурный аспект нарушения. При этом ЕСПЧ не нашел прямых свидетельских подтверждений относительно того, что силовики негласно удерживали заявителя, ограничивая его в свободе передвижения, пока он находился в больнице. Однако, учитывая реалии Чеченской Республики в 2006 г., доводы заявителя были достаточно убедительны», – полагает Рустам Мацев.

Эксперт усомнился в том, что медработники смогли бы дать детализированные показания против местных силовиков. «Вместе с тем Европейский Суд подчеркнул, что медработники отметили присутствие силовиков в больнице, однако невозможно уточнить, как долго они там находились после доставления заявителя. Очевидно, что человек, нуждающийся в специализированной медицинской помощи, имея рекомендации и направления врачей, никогда не останется по доброй воле там, где такую помощь ему оказать не в состоянии. Наряду с признанием нарушения ст. 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте ЕСПЧ, полагаю, мог бы признать нарушение и в материальном аспекте, как он это сделал, мотивируя свои выводы по ст. 2 Конвенции. Боюсь, что решающее значение на вывод Суда оказало отсутствие медицинского заключения о том, что состояние здоровья заявителя существенно ухудшилось именно по причине несвоевременно оказанной медпомощи в тот период времени. В противном случае шансы на признание нарушения ст. 3 Конвенции в материальном аспекте могли существенно возрасти», – заключил адвокат.

Адвокат АП г. Москвы Валерий Шухардин полагает, что в комментируемом постановлении ЕСПЧ продолжил свою прецедентную практику по делам о нарушении права жизнь в материальном и процессуальном аспектах. «События, описанные в данном постановлении, характерны для Чеченской Республики: в начале 2000-х гг. Европейский Суд вынес уже много решений о нарушении властями РФ в этом регионе права на жизнь в связи с неоправданным применением смертоносной силы и в связи с отсутствием надлежащего расследования дел о применении правоохранителями огнестрельного оружия. В таких случаях, как правило, даже не возбуждаются уголовные дела, а соответствующие отказы основаны исключительно на показаниях самих заинтересованных лиц – сотрудников силовых структур. Процедура доследственной проверки также зачастую не предоставляет возможности проведения надлежащих следственных действий по обнаружению и закреплению доказательств виновности сотрудников полиции, незаконно применивших огнестрельное оружие», – пояснил он.

Несмотря на многочисленные решения Европейского Суда по ст. 2 Конвенции, заметил адвокат, Россия не принимает надлежащих мер общего характера, о которых указано в ст. 46 Конвенции, для устранения возможности подобных нарушений.