Адвокат добилась удовлетворения исковых требований, связанных с незаконным захоронением осужденного

Суд посчитал, что исправительная колония захоронила заключенного без надлежащего уведомления его супруги и брата, имея при этом необходимые сведения о них

В комментарии «АГ» адвокат Юлия Чванова отметила, что в случае невозможности установления родственника, указанного в личном деле умершего осужденного, администрация учреждения ФСИН должна была за собственный счет продлить срок нахождения тела в морге и предпринять попытки к розыску второго родственника.

Октябрьский районный суд г. Владимира изготовил мотивированное решение от 15 декабря 2021 г., которым удовлетворил исковые требования, связанные с незаконным захоронением исправительной колонией супруга истицы, и взыскал с ФСИН в ее пользу компенсацию морального вреда.

Д.О. отбывал наказание в ФКУ Т-2 УФСИН России по Владимирской области. 1 февраля 2021 г. он был этапирован в ФКУ ИК-3 УФСИН России по Владимирской области в филиал Туберкулезной больницы № 1 ФКУЗ МСЧ-33 ФСИН. После этого супруга осужденного, Н.О., еженедельно приезжала в больницу и привозила мужу лекарства, а также неоднократно общалась с лечащим врачом и оперативными сотрудниками. 17 апреля женщине было предоставлено свидание с осужденным, но оно не состоялось.

28 апреля Н.О. от адвоката узнала, что 19 апреля ее супруг умер. После этого она сразу позвонила в исправительное учреждение, чтобы согласовать, когда и каким образом она могла бы забрать тело для захоронения, однако ей сообщили, что оно уже захоронено.

Н.О. обратилась в суд с административным иском (имеется у редакции), в котором просила признать действия администрации колонии и медучреждения, выразившиеся в захоронении тела ее супруга, незаконными. Позднее, уточнив требования, она просила взыскать с ФСИН компенсацию морального вреда в 200 тыс. руб.

В исковом заявлении административный истец и ее представитель, адвокат АП Владимирской области Юлия Чванова, указали, что в материалах личного дела Д.О. имелись сведения о Н.О. как о его супруге, а также адрес ее места жительства и телефоны. При этом истец ссылалась на п. 1 гл. 2 Приказа Минюста России от 23 июня 2005 г. № 93 «Об утверждении инструкции о порядке погребения лиц, умерших в период отбывания уголовного наказания и содержания под стражей в учреждениях ФСИН России». Так, истица отметила, что в случае смерти осужденного (подозреваемого, обвиняемого) в период отбывания уголовного наказания (содержания под стражей) в учреждениях ФСИН России и оформляя соответствующие документы, администрация учреждения сообщает о смерти данного лица одному из его близких родственников, указанных в личном деле, либо лицу, указанному в волеизъявлении осужденного. Такое сообщение должно быть направлено в течение суток по телеграфу.

В исковом заявлении также указывалось, что в соответствии с п. 6 гл. 4 Инструкции супругу умершего осужденного (подозреваемого, обвиняемого) гарантируется предоставление возможности нахождения тела последнего в морге бесплатно до 7 суток с момента установления причины смерти в случае, если супруг извещен о смерти данного лица, но существуют обстоятельства, затрудняющие погребение. Также в случае поиска супруга, близких родственников, иных родственников либо законного представителя умершего этот срок может быть увеличен до 14 дней.

Истица подчеркнула, что в рассматриваемом случае административные ответчики должны были принять решение об увеличении срока нахождения тела Д.О. в морге до 14 суток, поскольку достоверно знали, что у него имеются близкие родственники, которые надлежаще не уведомлены о его смерти.

Таким образом, по мнению истицы, при отсутствии надлежащего уведомления ее как супруги осужденного Д.О. о его смерти, а также при отсутствии попыток установления с ней какой-либо связи действия ответчиков по захоронению тела ее мужа на седьмой день являются незаконными.

Истица добавила, что незаконными действиями сотрудников исправительного учреждения ей был причинен моральный вред, она тяжело переживала горе. Так, узнав о смерти мужа, она пыталась решить вопрос о захоронении тела в надежде увидеть его в последний раз, проводить в последний путь по православным канонам. Ссылаясь на ст. 151 и 1069 ГК РФ, истица просила взыскать с ответчиков компенсацию морального вреда.

В отзыве на исковое заявление представитель колонии указала, что администрация пенитенциарного учреждения считает требования истицы неправомерными и не подлежащими удовлетворению. Она пояснила, что для надлежащего уведомления близких умершего осужденного учреждение в течение суток направило телеграмму на имя Н.О. по указанному адресу. В отзыве также отмечалось, что поскольку с телеграфа поступила информация, что адресат так и не явился за получением телеграммы, учреждение ФСИН провело дополнительный поиск родственников: в частности, сотрудник колонии позвонил по номеру мобильного телефона, указанному в личном деле покойного, сообщил абоненту о смерти Д.О. и разъяснил о необходимости забрать тело для последующего захоронения. «Однако родственники не прибыли в ИК-3 за телом, информация об обстоятельствах, затрудняющих осуществление ими погребения, также не направлялась, в связи с чем оснований для продления срока хранения тела умершего со стороны учреждения не имелось», – подчеркивалось в документе.

Таким образом, представитель ответчика указала, что так как со стороны пенитенциарного учреждения были проведены все необходимые мероприятия в рамках действующего законодательства по надлежащему уведомлению родственников умершего, а также ввиду отсутствия финансирования для оплаты услуг хранения тел в морге продлить срок хранения тела Д.О. без имеющихся на то оснований свыше семи суток не представлялось возможным. На основании вышеизложенного она просила отказать в удовлетворении заявленных исковых требований в полном объеме.

В судебном заседании истица и ее представитель требования поддержали, указав, что все сведения об Н.О. у ответчика имелись, захоронение Д.О. произведено до установленных законодательством сроков, ответчики имели реальную возможность сообщить истице о смерти мужа, однако звонков не было, а телеграммы до адресата не дошли.

Изучив материалы дела, суд пришел к выводу об удовлетворении исковых требований. Он напомнил, что в соответствии с п. 1 ст. 151 ГК, если гражданину причинен моральный вред действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие ему нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации вреда.

Обращаясь к разъяснениям, изложенным в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 10, суд отметил, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага или нарушающими его личные неимущественные или имущественные права. Суд подчеркнул, что моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников.

Суд принял во внимание доводы истицы о том, что ей не сообщили о смерти мужа, притом что в его личном деле имелись все данные о месте регистрации жены и номера телефонов, а также данные о брате осужденного, однако надлежащих мер по извещению Н.О. либо брата Д.О. принято не было.

Кроме того, суд учел показания свидетеля – инженера ИК-3, оформлявшего умершего, о том, что он отправлял телеграмму по заданию спецчасти, звонил Н.О., однако ему ответил мужской голос; с истицей инженер не разговаривал и номер ее телефона не помнит. Суд посчитал, что доказательств надлежащего уведомления пенитенциарным учреждением Н.О. о смерти ее мужа в деле не имеется, доказательств осуществления звонка также не представлено. В решении отмечается, что вызов был осуществлен, однако разговор длился всего 22 секунды, и свидетель пояснил, что с истицей он не разговаривал.

Таким образом, суд пришел к выводу, что из материалов личного дела доподлинно известно, что у ИК-3 имелись сведения об Н.О. как супруге умершего; истица только после захоронения Д.О. узнала о данной процедуре, что нарушило ее права.

С учетом вышеизложенного суд заключил, что истица была незаконно лишена возможности похоронить мужа, захоронение которого проведено неправомерно (без учета установленных сроков). Учитывая, что на администрацию пенитенциарного учреждения законом возложена обязанность по организации выдачи тела умершего, суд признал действия ИК-3 незаконными. Таким образом, исходя из обстоятельств дела и учитывая степень вины ответчика, суд частично удовлетворил исковые требования, взыскав с ФСИН России в пользу истицы компенсацию морального вреда в 80 тыс. руб.

Адвокат АП Владимирской области Юлия Чванова, представлявшая интересы истицы, в комментарии «АГ» отметила, что в случае невозможности установления родственника умершего, указанного в личном деле, администрация пенитенциарного учреждения должна была за собственный счет продлить срок нахождения тела в морге на 14 дней и предпринять попытки к розыску второго родственника покойного. Она добавила, что в данном случае колония вообще ничего не направляла брату умершего, а супруге отправила телеграмму не на тот адрес.

«Относительно компенсации морального вреда отмечу, что истица оценить жизнь супруга и перенесенные ею нравственные страдания не может, но в целом мы довольным тем, что, по сути, суд полностью удовлетворил наши требования в плане признания действий исправительного учреждения по захоронению гражданина незаконными», – подчеркнула адвокат.

Юлия Чванова считает, что данное решение способно оказать влияние на судебную практику по аналогичным делам, а также сообщила, что в настоящее время занимается аналогичным иском по другому делу, которое еще рассматривается. «Надеюсь, теперь ИК-3 начнет правильно оповещать людей в случае смерти их близких, отбывающих наказание», – заключила Юлия Чванова.