ВС подтвердил возможность взыскания компенсации морального вреда за гибель домашнего питомца

Как подчеркнул Суд, гибель животных может причинять их владельцам не только имущественный вред, но и нравственные страдания, что обязывает причинителя вреда компенсировать как имущественный ущерб, так и моральный вред

По мнению одного адвоката, выводы ВС РФ важны как в плане разрешения вопросов о порядке возмещения морального вреда в отечественном судопроизводстве, так и в части формирования особого статуса животных. Другая полагает, что тенденции в судебной практике касательно компенсации морального вреда вселяют надежду на усиление этого правового института. Третья обратила внимание, что в обоснование своих доводов ВС обратился не только к гражданскому законодательству, но и к Конституции РФ, и к Уголовному кодексу, в котором установлена ответственность за жестокое обращение с животными.

Верховный Суд опубликовал Определение № 15-КГ22-1-К1 от 21 июня, в котором разобрался с возможностью взыскания компенсации морального вреда хозяйкой сбитой автомобилистом собаки.

12 ноября 2019 г. Олег Скороходов, управляя своим автомобилем, совершил наезд на собаку породы чихуа-хуа, переходящую дорогу в сопровождении свекрови Юлии Антиповой. От полученных травм животное скончалось. Мужчина был оштрафован на 1,5 тыс. руб. по ст. 12.18 КоАП РФ за непредоставление преимущества в движении пешеходу, также мировой судья признал его виновным в совершении правонарушения по ч. 2 ст. 12.27 КоАП за оставление места ДТП, назначив ему административный арест сроком на двое суток.

В августе 2020 г. страховая компания, в которой застрахована гражданская ответственность автомобилиста, выплатила Юлии Антиповой возмещение материального ущерба в размере 25 тыс. руб. Впоследствии женщина обратилась к Олегу Скороходову с иском о взыскании компенсации морального вреда в размере 10 тыс. руб., указав, что собака была ее любимым питомцем и ее гибель причинила ей сильные нравственные страдания.

Суд удовлетворил такой иск частично, взыскав в пользу Юлии Антиповой 5 тыс. руб. Он посчитал, что гибель собаки причинила ее хозяйке нравственные страдания. Апелляция поддержала такое решение, однако кассация отменила ее определение и вернула дело на новое апелляционное рассмотрение. На этот раз апелляционный суд отменил решение первой инстанции и указал, что животные в силу закона признаются имуществом, а следовательно, гибель собаки причинила истцу только имущественный вред, в связи с чем требования о компенсации морального вреда, основанные на причинении материального ущерба, не подлежат удовлетворению. Кассация поддержала это решение.

Юлия Антипова обратилась в Верховный Суд, Судебная коллегия по гражданским делам которого приняла ее доводы во внимание. ВС указал, что судами был установлен факт гибели собаки истца по вине ответчика, нарушившего ПДД при управлении автомобилем. При этом Коллегия сочла, что возражения Олега Скороходова об отсутствии с его стороны нарушений ПДД, об отсутствии его вины и о нарушении правил выгула собаки относятся к несогласию с установленными судом обстоятельствами дела и оценкой последним доказательств, поэтому они не могут быть предметом ее рассмотрения.

Как пояснил ВС, вред, причиненный источником повышенной опасности, возмещается его владельцем независимо от вины, за исключением указанных в п. 3 ст. 1079 ГК РФ случаев причинения вреда владельцам источников повышенной опасности в результате их взаимодействия. Единственным основанием для отказа в иске о компенсации морального вреда по этому делу послужило толкование апелляцией и кассацией положений ст. 151 ГК РФ о том, что компенсация морального вреда, причиненного нарушением имущественных прав, осуществляется только в случаях, специально предусмотренных законом в совокупности с положениями ст. 137 Кодекса о том, что к животным применяются общие правила об имуществе постольку, поскольку законом или иными правовыми актами не предусмотрено иное.

«Между тем с таким толкованием, как исключающим возможность компенсации морального вреда, причиненного гибелью животных, согласиться нельзя ввиду следующего. В частности, Конституционным Судом РФ указано, что действующее правовое регулирование не предполагает безусловного отказа в компенсации морального вреда лицу, которому физические или нравственные страдания были причинены в результате преступления, в силу одного лишь факта квалификации данного деяния как посягающего на имущественные права (Постановление КС РФ от 26 октября 2021 г. № 45-П)», – отмечено в определении.

Со ссылкой на Постановление Пленума ВС РФ от 13 октября 2020 г. № 23 «О практике рассмотрения судами гражданского иска по уголовному делу» также разъяснено, что по общему правилу гражданский иск о компенсации морального вреда может быть предъявлен по уголовному делу в тех случаях, когда такой вред причинен потерпевшему преступными действиями, нарушающими его личные неимущественные права (например, права на неприкосновенность жилища, частной жизни, личную и семейную тайну, авторские и смежные права) либо посягающими на принадлежащие ему нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности и др.). Соответственно, посягательством на имущественные права гражданина могут одновременно нарушаться его неимущественные права и принадлежащие ему нематериальные блага, заметил ВС.

Как пояснил Суд, распространяя на животных общие правила об имуществе, положения ст. 137 ГК РФ тем не менее отличают их от прочего имущества, устанавливая, в частности, запрет на жестокое отношение к ним, противоречащее принципам гуманности. Кроме того, за жестокое обращение с животными ст. 245 УК РФ установлена и уголовная ответственность. Следовательно, запрет на жестокое обращение с животными, содержащийся как в уголовном, так и в гражданском законодательстве, направлен не на охрану имущества как такового, а на охрану отношений нравственности. «Применение законодателем по отношению к животным таких категорий, как жестокость, нравственность, гуманизм, свидетельствует о том, что при определенных обстоятельствах гибель животных может причинять их владельцу не только имущественный вред, но и нравственные страдания, в частности в силу эмоциональной привязанности, психологической зависимости, потребности в общении по отношению к конкретному животному, что не исключает возложение на причинителя вреда обязанности компенсировать не только имущественный ущерб, но и моральный вред. Наличие или отсутствие таких оснований должно устанавливаться в каждом конкретном случае с учетом всех обстоятельств дела», – заключил ВС, отменив судебные акты апелляции и кассации и вернув дело на новое апелляционное рассмотрение.

Адвокат МКА «Центрюрсервис» Мария Тюрина отметила, что применение к животным правового режима имущества происходит при определении их стоимости и совершении в их отношении сделок, однако это не означает, что в гражданско-правовых отношениях, связанных с компенсацией морального вреда, причиненного действиями, повлекшими их гибель, животные должны приравниваться к любому другому неодушевленному имуществу, причинение ущерба которому основанием компенсации морального вреда не является. «Как указывала истец в обоснование требований о компенсации морального вреда, гибель собаки причинила ей нравственные страдания, поскольку последняя являлась любимым домашним питомцем, истец испытывала к ней чувство привязанности. В обоснование своих доводов ВС обратился не только к гражданскому законодательству, но и к Конституции РФ, Уголовному кодексу, в котором установлена уголовная ответственность за жестокое обращение с животными», – заметила она.

Адвокат АП г. Москвы Матвей Цзен посчитал определение важным. «Это своеобразное “высказывание” ВС РФ в длящейся десятилетиями заочной дискуссии между законодателем, судами различных инстанций, правоведами и общественными ожиданиями и запросами на справедливость о том, что такое моральный вред, когда он возникает и каков справедливый размер его компенсации. Корень этой дискуссии лежит, на мой взгляд, в крайне неудачной формулировке ст. 151 ГК РФ. Во-первых, очевидно, что “физические страдания”, являются формой вреда здоровью и должны компенсироваться по правилам возмещения вреда здоровью. Во-вторых, использование термина “страдания” в определении “нравственных страданий” как вида морального вреда приводит к искусственному завышению требуемой степени негативных психических переживаний, поскольку под “страданием” в бытовой речи понимаются особо сильные и интенсивные переживания. При этом нарушение прав в гражданском обороте – например, несвоевременная доставка заказанной мебели – вряд ли приводит к “страданиям”, но очевидно приводит к негативным психическим переживаниям, выходящим за рамки общеупотребительных “0,1% за день просрочки исполнения обязательств”. На мой взгляд, моральный вред возникает практически при любом нарушении прав как имущественного, так и неимущественного характера, и ст. 151 ГК РФ нуждается в существенном изменении», – убежден он.

По словам эксперта, выводы ВС РФ важны также и в процессе формирования особого, своеобразного статуса животных. «Сравнительно не так давно был принят Закон об ответственном обращении с животными, были внесены изменения в ст. 245 УК РФ, формирование ответственного отношения к животным упомянуто в ст. 114 Конституции РФ как одна из задач российского правительства. Как справедливо отмечает Верховный Суд, системный анализ законодательства однозначно свидетельствует о том, что ст. 137 ГК РФ нельзя трактовать так, что к животным применяются только правила об имуществе, особенно если речь идет о животных-компаньонах, к которым люди испытывают эмоциональную привязанность. Остается надеяться, что суды первых инстанций правильно воспримут “посыл” ВС и в судебной практике произойдут существенные и позитивные изменения», – добавил Матвей Цзен.

Адвокат АП г. Москвы Надежда Ермолаева
отметила, что ранее российское правосудие в целом относилось очень «прохладно» к такому способу защиты прав, как компенсация морального вреда за понесенные нравственные страдания. «Однако в последнее время наблюдается небольшое движение навстречу этому правовому институту. Еще пару лет назад даже потерпевшим от преступлений имущественного характера было сложно претендовать на компенсацию морального вреда. И только в октябре 2021 г. КС РФ обратил внимание на то, что компенсация морального вреда как самостоятельный способ защиты права может применяться, если преступлением причинен не только имущественный ущерб, но и нравственные страдания. При этом во внимание принимается степень страданий потерпевшего в зависимости от способа совершения преступления и иных обстоятельств дела. Этот тренд продолжил и Верховный Суд, когда указал на необходимость рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства вопроса о компенсации морального вреда вследствие причинения моральных страданий от гибели любимого питомца», – пояснила она. 

По словам адвоката, по российскому закону владелец домашнего животного является собственником и имеет на своего питомца вещные права. «Следуя прежней логике российских судов, получается, что в случае утраты такого имущества хозяин мог бы претендовать только на компенсацию его стоимости, то есть фактически понесенного ущерба или недополученных доходов, если, например, погибло племенное титулованное животное питомника с допуском в разведение. В действительности же любой российский кот или пес – это немного “кот Шрёдингера”: он одновременно и вещь, и не вещь. Питомец является существом одушевленным, а следовательно, между ним и человеком формируется привязанность, которая невозможна в случае обычных неодушевленных вещей. А значит, утрата этой привязанности неизбежно влечет моральные страдания. В целом текущие тенденции в российской судебной практике к компенсации морального вреда вселяют надежду на усиление этого правового института и, соответственно, проявление системой правосудия (хотя бы гражданского) большей человечности. Тенденции начинаются с малого: возможно, в дальнейшем внимание судов к моральным страданиям людей проявит на лице российской судебной системы больше человеческих черт», – заключила Надежда Ермолаева. 

Зинаида Павлова